Когда я дошла до горгульи, я поняла кое-что. Я не знаю пароля. Минуту я стояла истуканом, раздумывая, не подняться ли мне к тому джентльмену в розовом камзоле, чтобы узнать пароль, когда услышала:
— Мисс Блэк! — Обернувшись, я увидела профессора Флитвика, спешащего к двери директора. — Ох, ужасно, что такое случилось, просто ужасно. Надеюсь, негодяи будут наказаны. — Надеюсь, профессор, — кивнула я, машинально коснувшись волос. — Вы, случайно, не знаете пароль? — Конечно, мисс. «Пончиковый Джем».
Горгулья отпрыгнула в сторону, я не сдержала улыбки. Рем был прав, пусть даже немного с запозданием.
Мы вошли в кабинет директора. Слизеринцы стояли около его стола, тучный профессор Слизнорт стоял за креслом Дамблдора, возмущённо пыхтя в усы. Отрезанная коса и большие ножницы лежали на столе. Надо же, а я и забыла, что перевязала волосы синей лентой, которую мне подарил Регулус пару лет назад. — Мисс Блэк, присаживайтесь. — Я опустилась в предложенное кресло. — Лимонную дольку? Нет? Ну что ж, расскажите мне, как всё произошло. Я изложила директору всё, что случилось в течение последнего часа. Взгляд проницательных голубых глаз шустро метался от меня к слизеринцам. В конце концов, он спросил меня: — Мисс Блэк, у вас есть предположение, почему эти студенты так поступили? — Самой бы знать, — тихо сказала я. — Ну, что же, мы должны уладить данный вопрос с родителями. — В таком случае, я вам больше не нужна? — с надеждой спросила я. — Отнюдь, вы нужны для разговора с вашей матерью. — Моей матерью? — с ужасом спросила я.
Дальше всё было похоже на сценарий спектакля. В камине взвился изумрудно-зелёный огонь, на присутствующих дохнуло жаром. Отряхивая пепел с бархатного платья, в кабинет величественно вошла Вальбурга Блэк. Неосознанно для себя я выпрямилась в кресле, оправила рубашку. Окинув всех презрительным взглядом (да-да, меня тоже), она проговорила:
— Ну, Альбус. Я надеюсь, ты меня оторвал от важного приёма не просто так? Когда Финеас Найджелус прибежал и сказал, что вы меня вызываете, я подумала, что дело снова в моём… Сыне. И была крайне изумлена, что Финеас упомянул мою дочь. Итак, в чём же дело? — Присаживайтесь, Вальбурга. Вы прекрасно выглядите. Приношу свои извинения, но дело, как вы понимаете, срочное. Лимонную дольку? — Мать скривила нос и помотала головой. — Тогда ближе к делу. Вы, случайно, не знаете, могут ли родители этих двух молодых людей присутствовать на этой беседе? — Боюсь, что нет. Эйвери и Макнейры сейчас уехали из страны по неотложным делам. «Вербовать последователей, не иначе», — подумала я. — В таком случае, ближе к делу.
Директор изложил матери суть произошедшего. Мать то и дело косилась на меня. А я второй раза день боялась двигаться. Когда профессор Дамблдор закончил, Вальбурга какое-то время молчала. Потом нахмурилась (о боже! Эмоция!) и сказала:
— Марисса, возвращайся в гостиную. — Я неуверенно посмотрела на директора. Тот едва заметно кивнул. Я вскочила и вышла из кабинета, держась как можно ровнее. Как только дверь за мной закрылась, я побежала со всех ног к лестницам.
Я вбежала в гостиную на первой космической. Несмотря на поздний час, жизнь здесь кипела. Меня никто не заметил, что странно. Я поискала глазами Линару, она сидела на нашем месте, читала книгу. Я, не снижая скорости, схватила её за руку и потащила в спальню девочек, игнорируя вопросительные вопли. К моей досаде, Джина и Анджела уже были там, и они-то меня заметили. Когда за нами захлопнулась дверь, на меня обрушился град вопросов:
— Что с тобой? — Тебя били? — Что с твоими волосами?! — Мя-я-яу?! — Слизеринцы напали, — ответила я на все вопросы сразу. Кроме, пожалуй, вопроса Инсендио. Но это был очень глубокий философски-риторический вопрос, ответ на который найти непросто. Хотя я попробовала. — Мяу. Мой ответ вызвал кучу новых восклицаний: — Как? Кто? Кто посмел?! Я порву их на британский флаг… — За что?! —… И скормлю лоскуты их же дружкам… — Кто это был, Мари? —…Которых привяжу к самой большой сосне в Запретном лесу, чтобы их съели пауки! — Мря-я-я-яу! — Сам ты «Мряу». Лина, успокойся! Во-первых, я в порядке. — Я села на кровать, достала ножницы из тумбочки. — Кто может меня подстричь, чтобы ровно было? Джина взяла ножницы, а я в красках описала девочкам, что со мной случилось: от библиотеки, до приезда маман. — У-у-у… И что с ними теперь будет? — спросила Анджела, передёрнув плечами. — Не знаю. — Я старалась сидеть неподвижно, пока Джина щёлкала ножницами в районе моей шеи. Лина мерила шагами комнату, бормоча под нос проклятья. — Линс, ты на них порчу наводишь? — Если бы, — буркнула подруга. — Ты хоть понимаешь, что почти наверняка им удастся отмазаться? — Понимаю, конечно. Их семьи не последние по значимости в нашем мире, тем более… Они же на стороне… Ну, ты поняла. Но в любом случае они огребут по первое число. Вальбурга вне себя от ярости, так что так просто дело не кончится. Само собой, они лишатся поддержки нашей семьи, в наш дом их на порог не пустят. — Невелика потеря. — Лина забралась на подоконник задницей, немного поёрзала и уселась, наконец. — Таких козлов исключать надо бы. А то и в Азкабан. — Исключат. Вот тут-то они не отмажутся, Дамблдор же не продажная сволочь. Верно? А вот с Азкабаном — вряд ли. Скорее всего, даже на учёт в министерстве не поставят. — Ну, всё, — Джина протянула мне ножницы. Я убрала их в тумбочку, сама подошла к зеркалу. М-да… — Спасибо, Джин, — сказала я с напускной весёлостью. Мне отрезали мою роскошную косу в два фута, а теперь осталось нечто неадекватное, короткое… В последний раз меня так стригли лет эдак десять назад. Это ведь и в хвостик толковый не собрать… Тфу, чёрт, чтоб их кентавры съели, ей богу. Я осознала, что в первый раз смотрюсь в зеркало после случившегося. Меня как будто кошки драли по лицу. Я скинула мантию, окровавленную рубашку бросила в корзину с мусором (этого уже не исправишь — магические пятновыводители не всесильны, а так домовики отчистят корзину уже завтра утром). Весь мой правый бок превратился в один огромный синяк. По дурости я ткнула в него пальцем и охнула. Больно… — Ничего себе… — выдохнула Анджела. — Это они тебя так? — Нет, брат Лины решил воспользоваться случаем и поколотить меня, — огрызнулась я, натягивая рубашку. — Я в душ и спать. Кто меня разбудит раньше рассвета, огребёт так же. — Марс, подожди! — окликнула меня Лина. — А что во-вторых? — А во-вторых, в Запретном лесу нет сосен.
Спала я беспокойно, мне снились кошмары. Будто бы меня за волосы тащат в Запретный лес, чтобы скормить кентаврам. А я кричу, кричу, кричу, но никто не слышит. Раздаётся хохот, я поднимаю голову и вижу мать. В одной руке она тащит меня, в другой сжимает волшебную палочку. — Ты даже защитить себя не смогла, глупое бесполезное создание! — Её голос грохочет над соснами Запретного леса. — Ты не достойна своего имени! Ты не Блэк! Ты не дочь мне! — Матушка, — я заливаюсь слезами, голос прерывается рыданиями, — пожалуйста, отпустите… Но мать тащит меня дальше. Ветки деревьев царапают моё лицо. Среди деревьев я вижу старый фонтан. Около него кто-то стоит. Моё сердце сжалось, когда я узнала Эда Лафнегла. Мать остановилась, мне в бок уткнулся какой-то сук. Эд обернулся, выхватил палочку и направился ко мне. — Отпусти, — громко сказал он Вальбурге. — Слышишь, ведьма? Отпусти, говорю! — Авада Кедавра.
Зелёная вспышка. Тихий вздох. Тело парня падает наземь. С криком я просыпаюсь…
Инсендио вспрыгнул ко мне на кровать и, мурча, лёг под больной бок. Тяжело дыша, я машинально чешу его за ушами. Гадко на душе. Бок пульсировал от боли. Кошмар. Просто кошмар. Слишком много впечатлений для одного дня… Я попыталась закрыть глаза и заснуть, но сон не шёл. Тысячи мыслей роились в голове, но ни одной связной. Задремать мне удалось только через пару часов, когда небо начало светлеть. За это время у меня сформировался один вопрос: о чём было «первое предупреждение»?
