Мне вдруг стало интересно, почему преследовал меня только один из них. Сработал отвлекающий маневр, или толстяк решил, что для такой, как я, и одного за глаза хватит?

Запахло дымом и лошадьми, ясно указывая, что недолго мне осталось болтаться кверху задом. И действительно, совсем скоро меня без лишних церемоний сгрузили под навесом из веток, и, кажется, напрочь забыли о моем существовании.

С того места, где я лежала, был виден матерчатый край шатра и несколько бочонков, небрежно прикрытых просмоленной мешковиной. Прислушавшись, я различила стук топора, потрескивание дров в костре и странный скрежет, будто железом водили по кости. Не сразу, но я поняла, что не дает мне покоя: голосов не слышно. Полный лагерь людей - и никто не разговаривает. Их придуманный бог не одобряет болтунов?

Лысый толстяк вспомнил обо мне только к ночи, когда совсем стемнело. Его массивная, внушительная фигура заплыла под навес неторопливо и важно,как большой корабль. Путь себе он освещал маленькой круглой лампой на длинной цепочке. А мне уже было все равно, чего от меня хочет этот фанатик. Очень уж мешал жучок, который заполз мне в штанину и упорно пытался пролезть под стянувшую ноги веревку.

Кто-то сунулся было следом за толстяком, но тут же пропали из виду, повинуясь сердитому окрику толстяка. Сам же лысый господин удовлетворенно кивнул, неторопливо приблизился ко мне и грузно уселся на ближайший бочонок. Сразу стало понятно, что передо мной важная персона. Небось, ни разу в жизни не пытался отчистить смолу с одежды.

Мысль о том, как этот гусь щипаный будет важно расхаживать по округе с огромным черным пятном на заднице показалось мне невероятно смешной и я, не сдержавшись, хихикнула. Толстяк нахмурился и склонился ближе, вглядываясь в мое лицо. Его дурацкий фонарь закачался прямо у моего носа, я дернулась - и приложилось затылком о землю. От боли аж слезы выступили, но лучше уж синяк на затылке, чем ожог на полрожи.

- Кто ты и как сюда попала? - прозвучало над головой и в первый момент я даже решила, что ослышалась.

Неужели нормальные слова вместо невнятного бормотания?

- Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь, - в голосе лысого прорезалось раздражение. - Отвечай, или пожалеешь о своем упрямстве. Кто ты и как сюда попала?

- Всего лишь бедная девушка, господин, - пролепетала я, и старательно трепеща ресницами. - Молю, не причиняйте мне зла! Я расскажу все, что прикажете, господин.

- Не смей мне лгать, тварь! - завизжал толстяк, подскакивая на своем бочонке, как жаба на сковородке.

- Что вы, господин, да разве ж я посмела бы? - запричитала я, глядя на него преданными щенячьими глазами. - Вот чем хотите поклянусь, прямо тут на месте! Буря налетела, я и побежала, куда глаза глядят и сама не знаю, как сюда попала. Да вы сами посмотрите, господин, вот и раны, что та буря на мне оставила, все как есть, на виду. Так уж страшно было, а я шла, и шла, и шла... а потом упала. Смотрю, а ветра нету уже и солнышко светит жарко так, невтерпеж прямо. Ну я под кусточки-то и полезла. А тут как раз ваша милость едет. Ай, как же я испугалась! Да и побежала...

- Любопытно, - с изрядной долей сомнения в голосе протянул господин Жаба, - Что ж, сейчас проверим, все ли так, как ты говоришь. Хэй сэн!

На окрик же прибежал один из воинов и почтительно склонил голову перед своим господином. Тот что-то коротко приказал, небрежно ткнув пальцем в мою сторону. Парень снова поклонился, и шагнул ко мне, вытаскивая из-за пояса нож.

Мне к тому времени уже было решительно все равно, что он этим ножом собрался делать. Гораздо больше меня занимал странный язык, на котором они переговаривались. Что же это за культ такой, что собственный тайный язык не поленился выдумать? И как вышло, что я никогда ни о чем подобном не слышала? Как, впрочем, и о лысых жрецах в красных плащах. Да и доспехи на голое тело в Империи никто не носил. Сколько же еще в мире такого, о чем я даже знать не знаю?

Парень с ножом, между тем, всего лишь срезал с меня веревки. Толку-то? Все равно тело затекло так, что я даже нос почесать не могла.

Толстяк ленивым взмахом руки отослал своего человека прочь и скомандовал:

- Сядь и вытяни правую руку вперед.

Я даже спорить не стала, просто попыталась выполнить приказ. Потом еще разок. И еще. И, наконец, добилась своего: лысый устал от моих жалких подергиваний и снова вызвал услужливого паренька в нагруднике, который меня и усадил, привалив спиной к бочонку. На другой бочонок он положил мою правую руку ладонью вверх. Я мысленно пожелала ему всех благ за уделанную смолой рубаху и выжидательно уставилась на толстяка.

Тот удовлетворенно кивнул, отсылая помощника, и в руках его откуда-то появился небольшой кожаный мешочек, затянутый нарядным красно-белым шнурком.

- Здесь камень, именуемый Камнем Истины, - важно изрек этот странный господин, покачивая мешочком перед моим носом. - Великая сила заключена в нем. Сила сийилли. Отвечай правдиво, и останешься невредима. Произнеси хоть слово лжи, и будешь жестоко наказана. Все поняла?

- Да, господин, - торопливо закивала я и закашлялась, чтобы спрятать смешок, когда разглядела, что он положил мне на ладонь.

У каждого судьи целый сундук таких "камней сийилли", и таинственного в них, как в моей правой пятке. Это, строго говоря, и не камень никакой, а просто комок сушеной козлиной желчи, который намокнув от пота, начинает жечь кожу. А все потому, что какой-то древний законник приметил, что виноватый чаще всего потеет куда как больше невиновного. Редко какое дознание без этой дряни обходится.

- Что ж, начнем, - толстяк грузно опустился на свой бочонок и впился взглядом в небольшой темный "камешек" на моей безвольной ладони. - Как ты попала сюда?

- Меня принесли, господин. Ваш слуга, господин,, - честно ответила я.

Каков вопрос таков и ответ. Стану я еще облегчать ему жизнь, как же.

- Я спрашиваю о твоем появлении в этом мире, глупая ты девка, - раздраженно одернул меня самозваный судья. - И не смей говорить, что явилась из утробы матери, как все люди!

- Тогда я и не знаю, что сказать, господин, - удивление в моем голосе было самым настоящим. Ну не на грядке же меня вырастили, в самом деле.

- Кто обучил тебя священному ритуалу перемещения?! - вдруг заорал толстяк, да так, что я чуть не оглохла, - Отвечай, гадина!

- Я не знаю этого ритуала, господин, - все так же спокойно и тихо откликнулась я, призывая на помощь все свое терпение. Похоже, оно мне еще ой как пригодится.

Важный господин чуть не носом в мою ладонь ткнулся, приглядываясь, но без толку - грозный камень так и не проявил свою ужасающую мощь. Вот она, сила правды!

На самом деле, кожу уже немного пощипывало. Да оно и понятно. Будь ты хоть трижды прав, но нельзя же совсем перестать потеть. Если ты еще жив, конечно. Вообще-то как раз на такой случай придуман закон о семи вопросах, но это мало кому помогает. Любой уважающий себя судья знает и как потянуть время, и какие вопросы припасти напоследок. Впрочем, о чем это я? Вряд ли у этих фанатиков вообще действуют хоть какие-то законы, кроме главного: "кто жрец - тот и прав".

К счастью для меня, толстяк, кажется, совсем уж дураком не был. Понял, гад, что ничего путного от меня все равно не добиться. Глянул на меня, как на клопа раздавленного, выругался непонятно, да и ушел, прихватив с свой дурацкий сили-шмили-камешек и лампу. Я же так и осталась сидеть прямо на земле в полной темноте и такой же полной растерянности.

Вот и что прикажете со всем этим делать?

Связать меня никто не потрудился. Можно было бы попробовать сбежать, но я трезво прикинула шансы на успех и решила пока не дергаться. Глупо бегать впотемках по незнакомым местам. И незачем. Можно просто потерпеть до ближайшей дороги, а там поминай, как звали.

***

Утром незнакомый юнец в длинной серой рубахе до пят, принес мне ковшик мутной тепловатой воды, явственно отдающей козлятиной, и плоский черствый хлебец, напоминающий сушеную коровью лепешку. Воду я выпила, даже не поморщивший, а сомнительное угощение даже пробовать не стала. Размахнулась и забросила подальше в кусты. Пока навозные мухи не налетели.