– Что?! – громко и не по-детски грубо буркнул я.
– Ты зачем глаза руками трешь? Плачешь?
Передо мной стоял высокий бесформенный мальчик, больше похожий на копченую сардельку, а рядом с ним по сценарию бледный щупленький задира с рыжими волосами и веснушками по всему мерзкому лицу. К слову сказать, я с другими детьми никогда не общался прежде, а уж тем более не сталкивался с хулиганами, поэтому противостоять им не умел и не представлял как.
– Нет, – удивленно крякнул я и надул щёки.
Но, мой ответ уже никого не интересовал. Парочка во все горло орала: «Смотрите! Этот новенький плакса! Мамка ушла и он плачет! Маменькин сынок!» И ещё много чего, что я решил не запоминать. Вы, наверное, сейчас надеетесь, что я встал, и хорошенько надрал задницы этим хулиганам? А в конце как Халк Хоган3 прыгнул с табуреточки сверху на толстяка и судья, досчитав до 3, ознаменовал мою победу под аплодисменты местной публики? Нет, к счастью вы ошибаетесь. Я сделал нечто большее. Гораздо большее. То, что даже сейчас не в состоянии сделать большинство взрослых. Я просто пропустил все эти оскорбления мимо себя и не стал тратить время на попытку отодрать от себя ошибочно приклеенный ярлык, в надежде кому-то что-то доказать. Вы же знаете, всем было бы плевать, а это ещё один лишний повод поржать над человеком, который силится оправдать себя. Поэтому я просто дальше закрыл глаза и продолжил своё путешествие в глубины мироздания. Да, меня ещё пару раз ткнули с криками: «Эй, плакса!» Но, я не реагировал, и через пару минут хулиганы отстали от меня, потеряв интерес, и ушли доставать другого карапуза, который на их радость действовал гораздо активнее.
Так шли дни. Кроме космических полётов я придумывал себе всевозможные одиночные игры. Во время прогулок я прятал клад, который состоял из красивых стекляшек или фантиков, а на следующий день находил его. Бывало, что другие малыши подглядывали за мной, и как только я уходил от сундука сокровищ, на него нападали пираты и тотчас расхищали мой детский Эльдорадо4. Я радовался такому развитию событий, ведь с появлением других участников игры в ней возникала новая порция увлекательности. Мой интерес отныне проявлялся не только, чтобы придумать потайное место, а вдобавок и в том, чтобы не допустить роковых оплошностей. Я настолько проникся серьёзностью игры, что у других детей не оставалось даже микроскопических шансов, и со временем игра теряла для них всякий интерес, а поддаваться я не хотел. Ведь в играх с отцом он никогда мне не поддавался. Как он сам говорил, по крайней мере. Чтобы я становился умнее и учился на своих ошибках, чего и я желал для других детей. Ещё я занимался тем, что прогуливался исключительно по тенистой стороне, и ни в коем случае старался не попадать на солнце, ведь под лучами я умирал. Или кем-то становился. Или не становился. В общем, солнце грозило чем-то чрезвычайно ужасным. Я искренне переживал за маленьких собратьев, которые гуляют под солнечными лучами, и ждал, что вот-вот что-то произойдет, и я окажусь прав. Мой детский мозг генерировал игру за игрой, я мог в мгновение на совершенно пустом месте придумать увлекательнейшее приключение, от которого захватывало дух и меня занимало целиком и полностью. Если бы кто-то проводил конкурс фантазеров среди детей младшего дошкольного возраста, то я стал бы в этой дисциплине чемпионом мира. Чемпионом воображаемого мира. В помещении же детского сада я занимался тем, что тихо сидел в своём полюбившемся дальнем углу. Там я, молча и никого не тревожа, рассматривал окружающий меня мир, который в основном состоял из толпы детей, носившихся вокруг меня. Девочки и мальчики, хулиганы и тихони, красивые и не очень, светлые и темные, за некоторыми приходит мама, а за некоторыми папа. Критериев, по которым я разделял детей, получилось неизмеримое множество. Так продолжалось до того момента, пока я не понял, что они в моем сознании существуют как единая группа. Я уже не видел различия между детьми, которые к тому времени трансформировались в неконтролируемый, шумный и громящий всё на своем пути поток. Единственный, кто оставался в стороне от происходящего, был я.
В один из дней, всё проходило как всегда по сценарию: ранний подъём, завтрак, слёзки с криками «не хочу в садик!», шкафчик с вишенкой, поцелуйчик на прощание и «помаши маме ручкой», если бы не одно но – новенькая девочка по имени Саша. Светлые вьющиеся волосы в комплекте с огромными голубыми, как небо, глазами. А уж поверьте, за время своего нахождения в коляске я научился понимать толк в оттенках неба. Маленький носик – кнопочка, пухлые щёчки и невероятно красивый пышный сиреневый сарафан. Всю эту божественную композицию завершал милый бантик, расположенный на голове принцессы.
Это любовь с первого взгляда. Не иначе! И сильнее этой любви, как я тогда совершенно точно считал, нет и быть не может! Одна единственная и навсегда! Саша, Сашенька, Сашуля! Я грезил, как поцелую её и женюсь. Или сначала женюсь, а потом поцелую. Да какая разница? Как будем с ней жить… и что-то ещё невнятное. Хотя в основном мои идеи крутились вокруг этого. Всё это продолжалось до того момента, пока мысли не дошли до того, что мы должны с ней бежать из садика, туда, где нам никто не сможет помешать жениться и целоваться. Саша вдобавок подливала масло в огонь тем, что изредка смотрела в мою сторону и, поймав мой взгляд, стыдливо опускала голову вниз и убегала. От этого я влюблялся всё больше и больше. Порой мы проходили мимо друг друга, и я мечтал – всей душой, всем сердцем – я мечтал схватить её за маленькую пухлую ручку и поцеловать. Ах, если бы мне только хватило смелости. Вам сейчас кажется это смешным? Тогда вспомните, сколько раз в сознательном возрасте вы трусили познакомиться с понравившимся человеком противоположного пола. То-то же. А ситуации эти, по сути, ничем и не отличаются.
Напряжение нарастало. И я начал искренне верить, что смогу обеспечить девушку любовью и заботой, даже если мне придется чем-то пожертвовать, что смогу гарантировать ей лучшее будущем, чем если бы оно случилось без моего участия. Ещё эти хулиганы, которые теперь крутились вокруг девочки. Они стали последней каплей. А если быть точнее, то момент, когда она смотрела на них, а затем, отворачиваясь, убегать прочь. Эта наша с тобой фишка! Я не намерен это терпеть! Нужно непременно бежать! И я, на скорую руку придумав план нашего с возлюбленной побега, собрал всю волю в кулак и подошёл к ней со словами:
– Давай убежим!
– Куда? – ошарашено ответило голубоглазое чудо.
А, действительно, куда? В порыве своей огромной любви и жгучей ревности, я лишь придумал, как сбежим, а дальше в моем плане всё было как в тумане. Поэтому мне пришлось импровизировать:
– Ты любишь сказки?
– Люблю, – заулыбалась принцесса.
В точку! Какой я молодец! Ух, горжусь! Все девочки любят сказки, даже когда подрастут.
– Мы убежим туда! В сказку!
Согласен, так себе ответ, но, к удивлению, он сработал, и девочка кивнула, согласившись при условии, что временами мы будем навещать её маму. Всё как у взрослых.
Я был на пятом небе от счастья. Почему на пятом? Просто дальше пяти я в то время считать не умел. Кое-как дождавшись прогулки, я, уже не робея, подошёл к Саше и сказал, что время пришло. Девочка, не мешкая, схватила меня за руку, и в тот момент я почувствовал себя взрослым и полностью ответственным за счастливую судьбу своей возлюбленной. Оглядевшись и удостоверившись, что воспитательница как всегда сидит под тенистым козырьком веранды, уставившись в книгу, и изредка на автомате выкрикивая: «Так, дети, не разбегаемся! Все гуляем возле меня!». Я крепко сжал Сашину ручку и юркнул между высокими зелеными кустами к месту, которое давно приметил, а именно к дырке в заборе, который ограждал мерзкий детский сад от места под названием «сказка». Пролезть в дырку маленьким детишкам не составило труда, и мы оказались на воле. Ура! Я наконец-то покинул не понятый мною социум, который угнетал моё вольное существование. Теперь только я и моя возлюбленная! А впереди целый мир неизведанных приключений! Взявшись за руки, мы устремились вперед, точнее я шёл впереди, а Саша следовала моему маршруту, быстро перебирая свои крохотные серые сандалия. Не знаю, сколько мы шли. Пять минут? Час? В моей голове пролетали миллионы мыслей и ни одной. Дыхание сбивалось от волнения, а радость вперемешку с ощущением опасности закручивались в ураган. Внезапно этот сумбур в моей голове перебила Саша, сказав:
