Редактор Анна Геннадьевна Баркалова

© Клим Черников, 2017

ISBN 978-5-4483-9136-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта история начинается давным-давно, когда я был очень мал, а вас вероятнее всего даже не было на этом свете. В те времена я смотрел на мир, высоко задрав голову, и всё для меня открывалось впервой. В те времена, когда облака обретали в моём воображении бесконечное множество форм, а залезая под стол, я оказывался в своем собственном королевстве, в котором могло произойти всё что угодно, в королевстве, где от взрослых оставались лишь ноги. К слову сказать, в том юном возрасте взрослые люди казались мне исключительно мудрыми и знающими в жизни толк. В чем я очень быстро разубедился. С самого первого момента осознания себя в этом мире я стал мечтать, и мечты мои росли вместе со мной.

Я настолько мечтал поскорее начать жить, что появился на свет немного раньше назначенного срока, недель так на 6—7, что в конечном итоге чуть не стоило мне этой самой жизни. Иронично, не правда ли? Как и многое в этом удивительном мире. Появившись на свет крохотным красным малышом, я, то ли от созерцания красоты красок, то ли от испуга, решил не дышать. Точно сказать не могу, ведь эту историю я не помню, а человек, который мне её рассказал, очень любил преувеличивать мои детские заслуги, рассказывая их за семейным столом и расплываясь в ностальгической улыбке. Да и вообще, откуда мне было знать, как дышать, если мне никто об этом не рассказал? Прожив срок в прозрачном кувезе1, и обучившись такому нужному для жизни делу как дыхание, я поспешил покинуть стены здания, в котором появился на свет и отправился знакомиться с окружающим миром.

К сожалению, одного моего желания изучить мир было недостаточно, и я долгое время попросту следовал не своему маршруту и всё, что я наблюдал, это потолок и небо, а так же лица людей, склонившихся надо мной. Люди были красивые и добрые, порою жутковатые, часто смешили меня, а случалось, что и пугали. Более того лица людей повторялись, и я, заметив, что повторяющиеся люди не причиняют мне вреда – стал им доверять. Они ухаживали за мной, ещё целовали и разговаривали. От этого я был несказанно счастлив. А когда счастья не хватало, я звал их, но они не слышали, и мне приходилось звать громче. Ещё я звал их, когда что-то мучительно резало меня внутри – раз-другой в голове, кое-когда в животе – это называлось «вава». А человек, который это так называл, был – «мама». О ней вы читали чуть выше – это она рассказывает ностальгические истории за семейным столом. Так же был «папа», и его лицо одновременно жутковатое и вместе с тем доброе, смешило и пугало меня, трансформируясь в одно мгновение подобно не затвердевшей глине. Лицо было колючим и часто от него невкусно пахло, хотя это не мешало воспринимать его целиком и полностью как доверенное.

Однажды, устав от осознания своей беспомощности, я решил, что пора идти, ведь я слишком долго лежу, и ничего не происходит. Казалось бы, у меня есть всё, стоит только громко позвать окружающих, а уж они разберутся в моей потребности, порой конечно неправильно расшифровав мою просьбу, но им простительно, ведь мы с ними такие разные. За период моего нахождения в горизонтальном положении, времени для мыслей у меня было предостаточно, и потому я впервые в жизни решил идти. Оно и правильно. Анализируя сейчас свое решение, я с уверенностью могу сказать, что поступил не по годам разумно. Поэтому я, собравшись с силами, переведя дух и к довершению как любой здравомыслящий человек ещё раз взвесив все за и против, и не найдя другого выхода – перевернулся на живот и пополз. Пополз будто маленький солдат, высадившийся в Нормандии2, с единственным различием – полз я назад. Не вижу в этом ничего смешного! Ведь, как и дышать, я не имел ни малейшего представления, как правильно ползать. Да и история эта также рассказана за семейным столом под одобрительный хохот всех присутствующих. Поэтому, как вы понимаете, всё могло быть совершенно иначе. Несмотря на то, что я не смеялся в момент повествования истории, я был безгранично горд собой, ведь я сделал то, что определило всю мою дальнейшую жизнь – я сделал свой первый шаг. Нет, это не тот шаг, который ступают маленькие дети на свои крохотные ножки, я сделал нечто большее – шаг против обстоятельств, и собственно он стал отправной точкой истории всей моей жизни, о которой я хочу вам поведать.

Я полз назад под грохот танков и продолжительные залпы немецкой артиллерии, которые раздавались из старенького телевизора, а рядом со мной лежал раненый сержант Медвежонок, который просил найти его жену и передать, что он погиб как герой. Как внезапно произошло то, что я не мог предвидеть. Я упёрся своими ножками в прутья спинки кровати.

– Нет! Нет! Этого не может быть, – подумал я. – Как я мог допустить такой промах? У меня же такая большая голова! Нет, Боже! Почему именно я?!

Хотя на деле я просто разревелся.

Наконец окрепнув настолько, что смог встать на свои крохотные ножки, я зацепился за те самые злосчастные деревянные прутья и громко топнул, давая понять окружающим, что для всех отныне начинается новая жизнь. Ведь самое любимое из моих занятий в дальнейшем – это неистово носиться по дому, придумывая себе бесконечное множество бесконечно безумных развлечений. Ведь как сказал один гипсовый мужчина из книги: «Движение – жизнь!». А я очень люблю жизнь.

Мои фантазии целиком и полностью поглощали меня. Я проживал в них увлекательнейшую жизнь, сотни жизней, ещё даже не достигнув возраста, когда смог самостоятельно ходить на горшок. Наблюдая за мной, родители, судя по всему, думали, что оставлять меня без присмотра опасно, поэтому семейным советом было решено отправить меня в детский сад.

Толпы таких малышей как я бегали взад-вперед, крича, ревя и отнимая друг у друга игрушки. Чудаковатая воспитательница со всклоченными волосами, брызжа слюной, растаскивала дерущихся детей по разным углам, при этом вечно что-то бубня. Невкусная еда, общий туалет, и послеобеденный сон – всё это детский ад. Ой, простите, детский сад. С первого мгновения, оказавшись внутри этого ужасного помещения, и видя со стороны своё мерзкое поведение в лице других детей, я целиком и полностью осознал, что был весьма неправ. Пораженный увиденным настолько, что у меня подкосились ноги, а на глаза навернулись слёзы, я, опершись маленькой ручкой на свой шкафчик с вишенкой, изрёк для мамы идеальный, как мне казалось компромисс:

– Мама, не оставляй меня здесь. Я больше не буду себя плохо вести.

Но, эти взрослые. Вы знаете…

– Сегодня сходи, а если не понравится, то не будешь, – искренне соврала мне мама.

И её аргументу я был уже не в силах что-либо противопоставить.

Пройдя в общую комнату и нехотя помахав «предательнице» ручкой, я огляделся и с горечью понял, что мне здесь совершенно не нравится. Мне не нравится обстановка, мне не нравится контингент, мне не нравится моё временное заключение. Общаться я тоже ни с кем не хотел или побоялся. Поэтому я отправился в пустующий дальний угол, и принялся за одно из самых увлекательных занятий моего детства – надавливание пальцами на закрытые глазные яблоки с целью полёта в бесконечные просторы космоса, о существовании которого к тому моменту я ещё даже и не знал. О, это было восхитительно! Я со световой скоростью покидал Млечный путь, в моих глазах вспыхивали тысячи сверхновых, которые по прошествии времени утопали в черных дырах. Я нёсся мимо ярчайших квазаров и странных, но от этого не менее красивых туманностей, попутно любуясь необъятным космосом, и, казалось бы, еще мгновение и я смогу узнать тайну этой загадочной Вселенной… как неожиданно почувствовал сильный толчок в плечо.