- Если бы это действительно было так - я бы не вернулся в лабораторию.

Казалось, доктор Клокс ничего не мог возразить на это. Он устало откинулся на спинку стула и продолжал смотреть мне в глаза.

- Тебе просто нужно время - пойми, - спокойно произнес он.

Все же он не мог позволить мне переспорить его. Он обязан был меня убедить.

- Я не смогу вернуться к нормальной жизни, - ответил я. - Я не смогу жить среди обычных людей в обычных условиях. У меня не получилось этого тогда - не получится и сейчас... тем более, сейчас.

Доктор Клокс вздохнул.

- Тогда оставайся у нас. Мы тебя вылечим. Будешь продолжать работать на лабораторию.

- Но я не могу больше быть индьюзером! - закричал я и остановился, сделав паузу. - Я не могу больше! Я не перенесу третьего восхождения! Третьего я не перенесу! - я нервно впился пальцами в висок, словно втирая в него какую-то мазь, и закачал головой, едва не срываясь на плачь. - Я не могу быть индьюзером больше, док! И я не могу адаптироваться к обычной нормальной жизни! Я не могу ни того, ни другого! Я не могу принадлежать ни тому миру, ни этому, - я снова сделал паузу и закончил. - ...Я не перенесу третьего восхождения...

Доктор Клокс тоже выдержал паузу, выслушав меня. Затем он наклонился ко мне и произнес:

- Дир. Но ты хотя бы осознаешь это все. Значит, ты способен анализировать - а это значит, что ты остался нормальным человеком. Значит, ты не безнадежен. Значит, ты не настолько болен, как тебе кажется. Тебе просто нужно время, чтобы восстановиться. Просто время, Дир, и все. Безусловно, последнее восхождение тебя сильно потрепало. Ты истощен, измотан, ты болен. Но ты не сломался, Дир. Восхождение не сломало тебя. Ты остался самим собой - у тебя нет необратимых изменений личности. Ты остался тем же Дириусом, которого я знал раньше. А, значит, тебе просто нужно время. Это обратимые процессы, Дир. Рано или поздно ты придешь в норму.

С доктором Клоксом бесполезно было спорить. Я, видимо, забыл: это же была его работа, он был профессионал.

Но меня почему-то все это не убеждало.

Я сидел в мягком удобном шезлонге на берегу моря и наблюдал за тем, как мои... друзья по своей должности... играют в волейбол. Рядом со мной в таком же шезлонге сидела Кларисса в открытом купальнике. С моря дул приятный ветерок. Ярко светило Солнце. И мои глаза развлекались тем, что фиксировали бесчисленное разнообразие различных движений - людей, предметов и перемещений масс песка, разбрызгиваемого ногами игроков по всему пляжу.

Видимо, у меня был совсем уж жалкий вид, раз Кларисса решила обратиться ко мне с таким заботливым и участливым выражением лица.

- Как твое самочувствие? Ты что-то грустишь сегодня весь день.

Я посмотрел на нее и, отвернувшись, слегка ухмыльнулся.

- Привыкаю к новой жизни, - ответил я.

- К новой жизни? - переспросила она после долгой паузы.

Я снова посмотрел на нее.

- Да, к новому состоянию, - спокойно произнес я, отвернувшись. - Видимо, теперь это навсегда.

Кларисса снова выдержала паузу и, продолжая смотреть на меня, сказала:

- Врачи говорят, что тебе лучше. Тебе просто нужно время, чтобы восстановиться. Со временем и все системы организма придут в норму.

Я спокойно рассмеялся.

- Да ладно, успокойся, - без злости произнес я. - Все равно это не твои проблемы.

Хотя в самой моей фразе уже был вызов.

- Дир... Это мои проблемы. Я ведь твой друг, - слегка удивленно ответила Кларисса.

Я пристально посмотрел на нее.

- Это не твои проблемы. Это просто твоя работа, - сказал я и отвернулся.

Кларисса немного нахмурилась и наклонила голову.

- Что ты такое говоришь, Дир?

- Да ладно, - спокойно ответил я, потирая пальцами ладонь. - Я - индьюзер. Ты занимаешься моей реабилитацией. Это твоя работа.

Наступила пауза.

- Ты не прав, Дир. Дело не в работе, - растерянно произнесла Кларисса.

Я покачал головой, слегка скривившись в циничной улыбке.

- Я индьюзер, проходящий реабилитацию после выполнения задания. Ты работаешь на лабораторию. Это просто отлаженная система. Ты - часть этой системы. Вот и все.

Кларисса слегка сжала губы трубочкой и как-то странно посмотрела на меня.

- Я не просто часть системы. Ты, видимо, перегрелся на солнце, Дир. Я принесу тебе коктейль.

Она встала и, перед тем как отойти, серьезно, но в то же время очень легко, произнесла:

- Никуда не уходи, Дир.

Через минуту она вернулась с коктейлем и поставила его на столик.

Затем она наклонилась ко мне, упершись руками в подлокотники моего шезлонга, и, пристально посмотрев мне в глаза, размеренно произнесла убедительным тоном:

- Ты только что обидел меня, Дир. То, что ты говоришь - это несправедливо. Ты не имеешь права так говорить. Я делаю это не из-за работы, и, тем более, не из-за денег. Да, ты индьюзер. И я помогаю тебе проходить реабилитацию. И я делаю это, потому что уважаю тебя, потому что уважаю твой труд и ТВОЮ работу. Я уважаю то, на какие жертвы тебе пришлось пойти. И то, в каком состоянии ты сейчас находишься - это последствия твоей работы. Именно поэтому я считаю, что ты достоин особого внимания и уважения. Именно поэтому я здесь, и я помогу тебе пройти весь этот путь до конца. Потому что я твой друг, Дир, и я люблю тебя, люблю, как друга, и мне не безразлично, что с тобой будет дальше. И даже не пытайся - ты не сможешь от меня избавиться.

Она нежно коснулась своей ладонью моей левой щеки и поцеловала в правую щеку.

Затем она выдернула меня из шезлонга и потащила к волейбольной площадке.

...Надо было отдать должное этой девушке. Она действительно профессионально выполняла свою работу. И в лаборатории по-настоящему качественно подбирали кадры.

Но, несмотря на все это, я не видел для себя дальнейшего смысла в прохождении реабилитации. Я знал, что я точно не вынесу еще одного восхождения. Я не хотел заново проходить весь этот ад. И возвращаться к нормальной жизни я, тем более, уже не мог. Я не мог заново проходить адаптацию в городе, в социуме. Это было бесполезно. Тем более что я и вернулся в лабораторию, потому что однажды уже понял, что не в состоянии жить в обычном мире. Меня бросало в дрожь от одной только мысли - что будет потом, когда реабилитация закончится? Что? Что? Что? Я зашел в тупик, из которого не было выхода. Я гнил в этом тупике. И мне это уже до смерти надоело...

Дом и земля, на которой я находился, были огорожены забором. Естественно, это была не тюрьма. Просто я не хотел лишний раз тратить свои, и так на ладан дышащие, нервы на объяснения с врачами, доктором Клоксом или даже Клариссой. Тем более что я понимал - доктор Клокс не позволит мне так просто уйти. Он не имел права держать меня. Но и позволить уйти мне он тоже не мог. Так что в этом отношении, возможно, это была и тюрьма, просто в другом, менее привычном виде - состоящая не из камеры, надзирателя и колючей проволоки на заборе, а из обстоятельств и определенных связей между людьми.

Выждав момент, когда мне удалось остаться наедине с этим забором и вырваться из-под ненужного контроля и надсмотра, я, набравшись смелости, собрав все остатки физических сил и концентрации, совершил свой побег, не без труда преодолев заграждения.

Пусть и со слезами на глазах и с невыносимой горечью в сердце, покидая то единственное место, к которому я сейчас был привязан и где меня хоть кто-то и хоть по каким-то причинам ждал, но я все же выбрался на путь, который должен был привести меня к свободе.

Я уходил, оставляя после себя некий след - некий шлейф, определенный набор - изменений в этом мире... изменений, которые мне удалось произвести, когда у меня еще были на это силы. Я уходил, оставляя после себя воспоминания в сознаниях некоторых людей, которые не слишком были ко мне привязаны. Я уходил... уходил красиво, но беззвучно... и почти незаметно, не претендуя больше ни на что в этой жизни. В том числе - не претендуя и на то, чтобы меня провожали.