- Чтобы ты поняла. Чтоб поверила, Бэла. Я готов говорить тебе это всю оставшуюся жизнь.

- Давид, Давид! – простонала Бэлла – я не могу! Я…..

- Перестань думать, Бэла! Просто чувствуй – он нагнулся и провел языком по бешено бьющейся жилке на ее шее – что ты сейчас чувствуешь? Какие эмоции я вызываю в тебе? Что ты ощущаешь, когда я рядом…?

Он легко и невесомо касался губами лба, носа, уголка губ, нежной шеи, мочки уха. Девушка еле слышно застонала. Она так соскучилась по этим рукам, губам. Она так хотела схватить его и никуда не отпускать. Исстрадавшееся и измученное сердце просто хотело покоя. Обычного женского счастья. Когда рядом любимый, когда его руки дарят покой и чувство защищенности. А Давид был для нее целым миром. Неужели он не понимает этого? Не чувствует, как больно делает ей сейчас своими словами и действиями? Как же оттолкнуть его? Как заставить уйти и не умереть самой? То, что он говорит, рвет ей душу. Она так мечтала о том, что он скажет ей «люблю» и посмотрит так, как сейчас……… но перед глазами тут же встали заплаканные лица Саиды и Олайлы и Бэла молниеносно оттолкнула Вилью.

- Давид, перестань, пожалуйста, не надо! – застонала она – не усложняй. Просто уходи…….

Вилья на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, в этих темных озерах плескалась напряженная решимость.

- Бэла – начал он, пытаясь поймать взор любимой – неужели ты думаешь, что я, после всего того, что мы прошли вместе, что сказали друг другу и почувствовали, просто так вот возьму и отпущу тебя? Забуду обо всем и вернусь в Барселону? Ты очень плохо меня знаешь.

- Но ты должен, Давид! – закричала Бэла – твои дети…..

- С Саидой и Олой все в порядке. Поверь мне! Они мои дочери! Часть меня самого! Я люблю их больше всего на свете! Как и Дани! Он тоже мой сын!

- Не надо, Давид……

- Надо, Бэла! – теряя терпение воскликнул Вилья – теперь твоя очередь слушать меня. Сядь и помолчи, женщина! Я должен сконцентрироваться.

Бэла удивленно посмотрела на него:

- Давид….

- Сядь! – резко перебил Вилья, для верности указывая пальцем на кресло около окна – и молчи. Ради Бога, просто послушай меня молча. Это все о чем я прошу. Все вопросы и крики потом.

Бэла осторожно прошла и села на кресло, ошеломленная тоном и решительностью Давида. Светлые глаза встретились с темными.

Мужчина глубоко вздохнул, и начал:

- Бэла, в первую очередь, хочу попросить у тебя прощения за все то, сотворил. За всю боль и несчастья, через которые протащил тебя. Поверь, если бы я знал, что тебе пришлось испытать, то ни на минуту бы не оставил тебя одну. Я хочу, чтобы ты знала: Если бы я мог вернуть время назад, то ни за что не оставил бы тебя тогда на Ибице. Я бы увез тебя с собой, если надо утащил бы на канате. Жить без тебя было пыткой. Ни на минуту я не забывал о своей маленькой русалке. Я думал о тебе каждый день. Представлял, как говорю тебе, что люблю. Как выигрываю для тебя матчи, посвящаю голы, как выхожу на поле Камп-Ноу и встречаюсь с твоими глазами на трибуне. В них любовь и поддержка, и я готов свернуть горы, победить любого, лишь бы ты улыбнулась. Я жил этими мечтами. Лишь они поддерживали меня в самые тяжелые моменты жизни. Ты та, кто давала мне силы даже на расстоянии. Я понимал, что будь я с тобой все было бы по другому. Но ничего было нельзя изменить. Я каждый день корил себя за свой выбор. Я разрывался между любовью к дочерям и чувствами к тебе. И поверь, Бэла, это был ад. Представлять тебя с другим, как чьи то руки касаются тебя……. Я понимал, что это глупо, но зверел, когда представлял это.

И теперь у меня появился шанс все исправить. Я встретил тебя. Снова. Узнал, что у меня есть сын. Твой сын. Моя плоть и кровь. Часть тебя. Это неимоверное счастье. Это все, о чем я когда либо мечтал. Просто быть с тобой. Создать семью. Засыпать и просыпаться рядом. Делить все, и горе и радость.

Он подошел и опустился на колени около кресла Бэлы и заглянул в полные слез глаза:

- Я люблю тебя, Бэла. Люблю так сильно, что готов кричать об этом на весь мир. Ты мое счастье. Моя самая большая мечта. Моя муза и мое спасение от одиночества и боли. Пожалуйста, не лишай меня возможности говорить тебе это каждый день. Я ждал этого слишком долго. И готов доказывать тебе это с данного момента и до конца жизни. Я люблю тебя.

Бэла уже не скрываясь, плакала. Она дрожащими руками повела по щекам Вильи, словно стирая с них выражение напряженного ожидания.

- Давид, милый мой, любимый. Ты мое самое большое счастье. Я ни на минуту не переставала думать о тебе. Все эти годы я засыпала и просыпалась с мыслями о тебе. Как не пытались Лу и Энцо познакомить меня с кем то, переключить на другую волну, но в моих мыслях был только ты. Всегда только ты один! Мой принц, мой прекрасный капитан сказочного судна, который навеки поработил мое сердце там, на солнечной Ибице. Ты подарил мне самое большое счастье и самую большую боль в этом мире. Но я бы ни за что не променяла эти минуты с тобой ни на что на свете. Я люблю тебя. Люблю все, что относится к тебе, все что напоминает о тебе. Я буду любить тебя всегда. Но мы не можем быть вместе. Ты женат, милый. И две маленькие девочки очень любят своего папу.

Вилья ухмыльнулся. Его глаза подозрительно заблестели.

- Я тоже люблю Саиду и Олу. Они прекрасно знают, что всегда будут моими маленькими крошками. Но девочки уже достаточно взрослые, чтобы понять и принять решение отца и матери.

С этими словами он дрожащими руками достал из кармана квадратную бархатную коробочку и протянул ее Бэле.

Глаза девушки ошеломленно раскрылись и она, уже подозревая что там, спрятала руки за спину и отрицательно потрясла головой:

- Нет! Нет, Давид! Это не может быть то, что я думаю!

- Это именно то, что ты думаешь, Бэлла. Это то, что я должен был сделать уже давно.

- Нет – шепнула Бэлла.

- Да!

С этими словами Давид распахнул коробочку, и явил взору небольшое, изящное колечко из белого золота. На раскрытом листочке сиял прекрасный необработанный бриллиант. Его свет буквально проник в душу Бэллы.

- Давид, Давид, что же ты делаешь…? – в голосе девушки была боль, смешанная с восторгом.

- Я делаю то, что хочу. Первый раз за долгое время я поступаю так, как мне велит мое сердце.

Продолжая стоять на коленях около ее кресла, Вилья напряженным голосом проговорил:

- Дорогая моя! Милая! Спросить тебя об этом было моим желанием уже почти 4 года. И, наконец, я дождался момента. И сейчас, на этом самом месте, после всего сказанного и произнесенного, стоя на краю новой жизни, я задаю тебе вопрос, от которого зависит все. Бэлла, ты согласна стать моей женой?

Осторожно опустив руку на голову Вильи, Бэлла, не сдерживая слезы сказала:

- Давид, ты в своем уме? Зачем ты говоришь это? Зачем мучаешь? Ты женат! Как ты можешь….?

Не дождавшись конца ее речи, Вилья зарычал и страдальчески уставился на девушку.

- Бэла – обвинительно произнес он – ты как никто можешь испортить романтический момент. Ты совсем мне не доверяешь, и, как обычно ни о том думаешь. Если я что о говорю, то знаю, что делаю.

С этими словами он вытащил из кармана сложенный листок, и протянул Бэлле. Она недоумевающее нахмурилась, но приняла сверток.

- Открой и прочти – приказал Вилья, усаживаясь прямо на пол и потирая переносицу – может тогда поверишь, что я говорю серьезно.

Дрожащими руками Бэлла развернула лист бумаги и уставилась в текст.

С трудом продираясь через юридическую тарабарщину, девушка раз пять прочла письмо, перед тем, как поняла, ЧТО именно держит в руках.

Она неверяще переводила глаза с бумаги на Вилью. Она не могла поверить в то, что видит перед собой.

- Это……. Это…… – пыталась выговорить Бэлла.

- Да! – развел руками Вилья – это документы на развод. С сегодняшнего утра я официально свободен. Пат прислала мне копию решения суда факсом. Так что все, что я сказал…..

- Подожди! – воскликнула Бэлла – ты хочешь сказать, что больше не женат?