Образ созданный Бэлой…. Таинственность, тайна прошлого и печальные, меняющие цвет глаза…… она была прекрасна, утончена и изыскана. И она была его. Душой, сердцем и мыслями. С той самой ночи на Ибице. С самой первой секунды близости. Это была его женщина. Его судьба. Половина его самого. А он, глупец, не понял этого сразу и теперь будет всю жизнь жалеть об этом.
Но он был полон решимости исправить все. Стать, наконец, счастливым.
Самым сложным было рассказать Патрисии о Бэле. Все. С самого начала. Он ответил откровенностью на откровенность жены. Рассказал все без утайки. О встрече с ней, о чувствах, которые эта девушка вызвала в его душе. О том, чтобы он сотворил если бы Пат не позвонила ему тогда из-за отравления Олы. Он признался во всем. О решении оставаться с женой из за дочерей. О том, как страдал и не находил себе места все эти годы. О своей безумной, прошедшей испытания годами, любви к Бэле.
Пат восприняла все это спокойно. В ее глазах блеснул огонек сочувствия:
- Дави, ты оказался способен на большие жертвы. Ты прекрасный отец и муж и еще более чудесный человек. Ты, как никто заслуживаешь на счастье. Я верю, что эта твоя Бэла поймет, какой чудесный парень ей достался.
- Я обидел ее, Пат. Унизил, растоптал. Я даже боюсь представить, что она чувствовала, когда я ссадил ее на берег в то утро. Если я сам ненавижу себя. То представляю на сколько сильнее ее чувство.
- Я думаю, что ты просто должен сказать ей правду. Почему ты так поступил. Если она так умна, как ты говоришь, то поймет мотивы отца, который старался оградить своих дочерей от травмы. Ты поступал благородно – она нахмурилась и опустила глаза – а вот я не смогла…..
Давид поднял голову:
- Ты поступила смело, сражаясь за любовь. А я нет. Спрятался и позволил жизни вести меня. Не форсировал события. Жил только футболом и девочками….
- Давид, ты сумел отказаться ради любимой девушки ради счастья дочерей. Ты пожертвовал всем, ради этой семьи. Твои обеты для тебя не были пустыми словами. А я слаба. Я не смогла противится своим чувствам. Любила Карлеса и была с ним. Я врала, вместо того, чтобы открыть правду и принять решение. За это я всегда буду виновата перед тобой….. да и перед Карлесом.
По ее щеке скатилась слеза, и Давид, ухмыльнувшись, произнес:
- Я не могу поверить, что говорю это, но Пуйи любит тебя. Он простит тебе все за возможность быть просто рядом. Ты заслуживаешь счастья, Пат. И если твое счастье наш капитан, то так тому и быть. Я не стану ломать ему ноги…..
Пат засмеялась сквозь слезы:
- Ты же знаешь, что я люблю тебя, Давид. И всегда буду. Ты замечательный человек.
- Я тоже люблю тебя, Пат. И это не изменится. Ты та, кто подарил мне Олу и Заиду. Ты была первой женщиной, которую я полюбил.
- Но нам чего-то не хватило, да? – в голосе девушки была грусть.
- Наверное, мы слишком давно вместе, для того, чтобы судить, где мы допустили ошибку. А теперь все перегорело. Но мы оба все еще достаточно молоды для того, чтобы попытаться снова.
- Да – кивнула Патрисия и обняла Давида – мы попытаемся. И я верю, что у тебя все получится. Ты сможешь вернуть Бэлу. Да и пара вы будете чудесная. Она известная телеведущая, ты известный спортсмен….. канонически.
Вилья фыркнул:
- И в Вашем случае….. красавица и капитан футбольной команды. Как в старые добрые школьные годы. Вопреки всему они вместе. Только не выйдет целоваться на заднем сидении автобуса…
Патрисия засмеялась и толкнула футболиста в плечо.
Вилья снова обнял ее прижал щеку к темной макушке.
Все просто обязано наладится. Это был своего рода подарок судьбы, что после всех этих лет и он и Пат имеют шанс на счастье. Второй шанс. А в этом жестоком мире он предоставляется далеко не каждому.
Тем более вот так. Оказавшись примерно в одной ситуации, и он сам и его жена обрели способность не просто слушать, но и слышать друг друга.
Что касается Пуйоля, то и с ним Давид поговорит прежде чему лететь в Мадрид. Капитан должен знать, что Вилья не держит на него зла, но Карлес в долгу перед своим форвардом. И в ближайшее время он потребует возвращения задолженности.
====== Облегчение ======
Глава 55
Решив все дела в Барселоне, Вилья вылетел в столицу Испании с приятным чувством эйфории и всепоглощающего счастья. Он летел к Бэле. Он расскажет ей правду о том, почему так поступил, поведает, что уходит от жены, и все, наконец, будет хорошо.
Жизнь налаживается.
Ола и Заида, узнав о том, что мама и папа больше не будут жить вместе, сначала расстроились, но потом родителям удалось убедить их в том, что для них самих ничего не изменится. Они все так же будут их маленькими девочками. А папа будет жить всего в нескольких кварталах от их дома, так что они просто не будут успевать соскучится.
Плюс был и в том, что у них должно быть теперь два дома и в два раза больше Рождественских подарков. Они будут ездить отдыхать по два раза в сезон. Сначала с мамой, а потом с папой. И Ола с Заидой никогда не почувствуют себя членами неполноценной семьи.
В конце-концов, девочки смирились, и даже выдвинули условие. Раз в неделю, при любых обстоятельствах, если оба родителя в городе, то они будут непременно ужинать вчетвером. В Ресторане. Как в старые добрые времена. И там должны присутствовать только они. И никого больше.
Пат и Давид, не долго думая, согласились. В любом случае – прекрасная идея. Они никогда не будут чужими.
С Карлесом тоже все разрешилось довольно легко.
Они поговорили, без сантиментов и обвинений, как два взрослых мужчины, и Давид пожал руку капитану.
Он не имеет права винить его за любовь. А за обман Вилья пообещал взыскать с него сполна. Увести женщину у друга нарушает все мужские кодексы.
Пуйоль с серьезным видом кивнул и Давид понял – это обещание. А лидер Каталонцев свое слово не нарушит никогда.
Улетая в Мадрид, Вилья взял слово с Пуйоля, что до его приезда никто не должен узнать, что произошло у него в семье. После того, как Он вернется, то расскажет все всем, кому посчитает нужным. Но форвард дал задание капитану уведомить обо всем руководство Барселоны, злорадно прадуясь, что его не будет в городе, когда Пеп и Сандро узнают об образовавшимся треугольнике.
Пуйоль, скрипя сердце, согласился и Вилья спокойно оправился в столицу, полный радужных надежд и счастья.
Но все это рухнуло, как карточный домик, когда он все же увидел Бэлу. Все такая же красивая, величественная…… но лживая.
За все эти годы она не удосужилась сообщить ему, что он отец замечательного парнишки. Она родила ему сына!
Это было как молнией через все тело, как удар тонного кулака в солнечное сплетение…..
Он стоял там, у нее в гримерке, куда вошел сразу же по окончанию передачи, чтобы поздравить ее и поговорить об их будущем, и смотрел на собственную уменьшенную копию, умирая тысячами смертей.
Он не мог поверить тому, что увидел. Вилью буквально парализовало. У него сын?
И Давид не видел, как он растет, не держал на руках, не менял пеленки. Он был оторван от собственного ребенка милостью Бэлы.
На тот момент он не думал об этой девушке. Он думал лишь о том, что она сотворила. Как она могла? Если бы Бэлла сказала ему, что после той ночи на Ибице у них родился ребенок, то все могло бы сложится иначе…..
И абсолютно закономерно его обуял величайший гнев. Гнев мужчины, у которого отняли право отца. Он был склонен винить во всем Бэлу, наговорил ей множество обидных вещей.
Мозг не понимал ничего, отказывался воспринимать все те слова, которые говорила ему эта женщина. В мыслях была лишь одна эмоция. Она как кислотой обжигала внутренности, скручивала в жгут сознание: «У меня сын! Сын от Бэллы».
Давидом владело единственное стремление. Признать его. Тут же. Схватить на руки и сказать, что он его отец. Чувство, которое он испытал, глядя в лицо собственному ребенку, были сродни вере в сказку. И этот ребенок был частью утопического существования знаменитого футболиста. Он любил Бэлу. Безумно и отчаянно. И теперь он знает, что ее ребенок – его сын.
