Вилья слушал Пат и понимал, что жена называет все те причины, которые он сам высказывал в спорах с самим собой, когда на одной чаше весов находилась Бэла и счастье, а на второй Олайла и Заира. Пат делала то же самое. Она хранила семью. В ущерб своим желаниям.

Вилья даже не понимал до этого, на сколько они с женой похожи.

Для обоих на первом месте было благополучие девочек.

Он спокойно поглядел на Патрисию и неуверенно улыбнулся.

Эта женщина никогда не будет ему безразлична. Она слишком благородна для того, чтобы не найти счастья. Пусть некоторые ее поступки не совсем этичны, но он и сам не лучше.

И сейчас пришло время и ему сказать правду.

- Пат – начал он – Перестань. Я тебя понимаю лучше, чем ты думаешь. Потому что сам делал то же, что и ты.

Женщина нахмурилась, а через мгновение вскинула голову, недоверчиво глядя на Давида.

- Ты хочешь сказать, что и у тебя есть…. Что ты тоже…… – она мельком взглянула на любовника, который в упор смотрел на Вилью.

Давид осторожно кивнул:

- Если ты хочешь спросить есть ли у меня любовница, отвечу – нет. Сейчас нет. А если вопрос будет – есть ли у меня любимая девушка? – то да! Есть. Уже 4 года.

Патрисия приоткрыла рот:

- Четыре года?

- Да. С той самой поездки на Ибицу. Я встретил Бэлу там. Но оставил ее ради семьи. Ради Олы и Заиды. И теперь я собираюсь исправить эту ошибку. Я хотел поговорить с тобой вот уже несколько недель…..Но теперь все стало на свои места.

Пат запустила руки в волосы. Она молчала, но в глазах стыло отчаянье и понимание того, что они, так хорошо знавшие друг друга, не смогли распознать душевные метания, казалось бы, близкого человека.

Столько времени потеряно! Стыдно было созвать, что они за столько лет не научились слушать своего партнера.

- Ты … Мы… Господи, Давид, сколько же дров мы наломали!? – воскликнула Патрисия – неужели мы были на столько слепы?

Прохладный ветер дул с моря, поникая под одежду, обдавая лицо солеными брызгами. Пасмурное небо словно сочувствовало драме, которая разворачивалась прямо под ним. Оно было серым и тяжелым, словно все слезы и грусть мира скопились под его сводами и грозились пролиться на этот грешный мир, стирая с лица земли все ошибки, не понимания и боль.

Вилья смотрел то на жену, то на друга и понимал, что он не может ни ненавидеть не судить их обоих. Они нашли в себе силы бороться за свои чувства. Они оставались вместе вопреки всему. Зная, что обманывают всех и вся, они хранили свою любовь. Пат обманывала мужа. Ее любовник – друга. Но это не остановило их. Быть вместе было слишком важным.

А вот сам Вилья не обладал достаточным мужеством для того, чтобы вот так сражаться и добиваться желаемого. Он отпустил Бэлу. Предал. Унизил. Он думал только о себе.

Ему многому надо поучится у этих двоих.

- Давид – сквозь слезы проговорила Пат – что же теперь……? Как дальше…?

Ее голос сорвался.

- Все просто, Пат – ответил Вилья, силясь улыбнуться – теперь все будет просто. Мы пойдем каждый своей дорогой. Мы оба останемся родителями девочек, но играть в игры не будем. Я думаю, мы оба заслужили этого счастья.

Женщина заплакала в голос. Ее плечи затряслись и она прикрыла глаза. Давид был уверен, что она плачет не от того, что с этого пляжа они уйдут уже каждый по себе. А от того, что слишком много времени им обоим понадобилось для осознания собственных ошибок. Если бы они научились слушать друг друга, то их жизнь уже давно бы была другой.

- Пат – произнес Вилья, подходя поближе – не нужно. Не плач.

Он протянул руку и жена со всхлипом нырнула в его объятия. Он прижал темноволосую голову к груди и почувствовал, что перед глазами поплыли круги. Тысячи чувств разом нахлынули на него. Тоска, обреченность, страх перед неизвестностью, нежность к этой женщине, которая так много дала ему, грусть о том, что эта глава его жизни окончена. Но в то же время счастье. Ничем не замутненное, кристально-чистое счастье. Осознание того, что теперь ничего не помешает еу быть с Бэлой. Они оба, и он и Пат обретут второй шанс.

- Прости меня, Патрисия – проговорил Вилья шепотом – прости.

- И ты, прости, Давид – сквозь слезы ответила жена – я не должна была….

- Должна – перебил ее Вилья – все мы приходим в этот мир за собственным счастьем. И если твое с ним – он кианул на молчаливого мужчину рядом – то так тому и быть.

Он большими пальцами вытер слезы со щек жены и отстранил ее в сторону.

- Прости, Пат, но теперь я должен разобраться с еще одним животрепещущим вопросом, но уже несколько иной моральности.

Он вперился взором в третьего человека на этом пустынном пляже:

- А вот теперь ты – саркастично проговорил он – с тебя будет другой спрос. И будь уверен – я позабочусь о том, чтобы твое счастье сегодня было не полным.

- Давид.. – умоляюще произнесла Пат – Не….

- Это между мной и им Пат – перебил ее Вилья – и лучше тебе не лезть.

Патрисия знала этот тон. Это были те не многие случаи, когда с Давидом лучше не спорить. Девушка сжала руки в замок и застыла.

Вилья усмехнулся. На лице товарища не дрогнул ни один мускул. Он готов был на все, что уготовил ему Давид, и почему то был уверен – он примет все это с честью.

Давид не собирался играть в Отелло, но это на данный момент не освободит его друга от хорошей взбучки. Как бы то ни было, он позволил себе позарится на чужую женщину. Женщину друга. И придется заплатить кое какую цену.

Всерьез Вилья не злился, скорее, был даже благодарен. Мужское эго подозрительно молчало. Но кодекс “мучачос” должен быть соблюден.

Напустив на себя грозный вид, он повернулся к человеку, которого последние 10 лет называл другом, наставником, братом.

- Ну, что скажешь, кеп? – выдал он, глядя в глаза парню – чем ты оправдаешь тот факт, что спал с моей женой, пока я не давал Барселоне покатиться по наклонной? Или это часть твоей работы – не давать скучать подругам игроков?

Карлес Пуйоль виновато смотрел на Давида, но в то же время в его глазах светилась решимость.

- Прости, Давид! – спокойно сказал капитан Барселоны – я могу сказать только – прости. Прости за ложь. Прости за то, что молчал. Прости за предательство. В свое оправдание могу сказать лишь то, что я люблю ее. Действительно. Люблю. Я не сожалею об этой встрече и об этом чувстве. Ты мой друг, брат. Но это сильнее меня. Я готов понести наказание.

Давид ухмыльнулся, глядя на Карсеса. Он привык, что капитан всегда был образцом для всех в команде, а тут оказался втянут по сути в скандал. Отбить жену у партнера по команде. Эпически прямо. В стиле Джона Терри и Райана Гиггса. Что за поколение?

- Знаешь, Карлес – я мог бы призвать на твою голову все проклятия мира, но не стану этого делать. – Давид засунул руки в карманы. Ветер шевелил кудряшки Пуйоля, заставляя того морщится. Львиное сердце, называли своего капитана болельщики каталонцев. И в этот момент Давид полностью осознал почему. Ничего не могло сдвинуть Карлеса с намеченной цели. Если надо он голову сложит, но добьется своего.

Вот и сейчас он смотрел на Давида, как гордый король Карл, которому предстояла виселица, но он был полон решимости умереть с достоинством.

- Давид, ты мой друг. Я виноват перед тобой. Надеюсь, ты найдешь в себе силы простить меня. Когда-нибудь.

- Может и найду – подтвердил Вилья, глядя в глаза собеседнику – но только после того, как ты растолкуешь мне какого хрена ты не мог удержать в штанах свой член? С какого перепугу ты решил связаться с женой одноклубника? Дай мне разумное объяснение своему поведению и может я не убью тебя.

Пуйоль поднял глаза на Давида:

- Я уже говорил. Я поступил, как скотина. Но я люблю ее. Хочешь убить? Что ж, давай. Но это не изменит того факта, что я предал друга. Поверь, ты не сможешь винить меня больше, чем я сам.

Вилья хмыкнул:

- Ой ли?

- Давид, я..

- Пуйи, не надо. Сейчас меня больше интересует вопрос – я уйду, а ты собираешься тут же занять мое место? Собираешься всему миру объявить о том, что увел жену у Вильи?