При звуках этого имени у пингвина, казалось, начинало подниматься давление, а в заплывших жиром глазках светился настоящий восторг. Брайан сделал еще один глоток виски, украдкой глядя на часы. Почти десять вечера, а народ явно не собирается расходиться. Если все пойдет такими темпами и дальше, то это сборище старых натуралов продлится до самого утра. А сам Брайан скончается примерно после полуночи от невероятной скуки и дурацких бессмысленных разговоров.

— А мы будем удостоены чести познакомиться с этим Джастином? — проговорил Брайан, чтобы хоть что-то сказать.

— Конечно же! — воодушевился пингвин, оглядывая зал. — Он обещал быть здесь сразу же, как закончит работу.

— Работу? — приподнял бровь мэр. — Он пишет еще одну картину? Сейчас?

— Нет-нет! — засмеялся Седлер, махая рукой прямо перед носом Брайана. — На самом деле, сейчас живопись для Джастина скорее хобби, чем источник дохода. Парень работает, чтобы иметь возможность оплачивать свое обучение.

— Обучение? — в голосе Брайана впервые прозвучал интерес.

— Да, обучение, — охотно кивнул пингвин. — Джастин учится в Институте Искусств на факультете живописи. Это очень старательный молодой человек. Я много раз говорил ему, что стоит больше времени уделять написанию картин и тогда это может стать делом его жизни.

— А он этого не хочет? — спросил Джим Стоквелл, удивленно глядя на Седлера.

— Конечно же хочет! — воскликнул тот. — Просто Джастин молодой парень и, скорее всего, не понимает всей глубины и важности того, что он делает.

Брайан скептически хмыкнул, а напоровшись на предостерегающий взгляд Стоквелла, ответил презрительной улыбкой. Он представил себе этого Джастина. Высокий и худой заморыш в широченных штанах, знавших лучшие времена, растянутом свитере и стоптанных туфлях. На голове у него совершенно точно копна нечёсаных волос неопределенного цвета, а на носу огромные бифокальные очки, за которыми скрываются блеклые, ничего не выражающие глаза человека, полностью ушедшего в себя. Довершали мысленную картину короткие пальцы, измазанные краской, и невероятных размеров прыщ на самом кончике тонкого кривого носа.

— Ну, мне нужно идти, — тем временем проговорил Стоквелл, улыбаясь вошедшему в раж Седлеру. — Необходимо еще переговорить с несколькими важными людьми. Надеюсь, что ваш Джастин появится, и вы обязательно представите нас.

— Конечно-конечно! — залопотал Седлер, тряся головой, словно китайский болванчик. — Можете даже не сомневаться.

Стоквелл отошел, предварительно одарив Брайана многозначительным взглядом. Было ясно, что по-тихому ретироваться не выйдет, поэтому Брайан, мысленно выругавшись, демонстративно повернулся спиной к Седлеру и сделал шаг в сторону фуршетного стола. Аппетита не было, зато было нестерпимое желание нахамить глупому пингвину. Только вот Стоквелл никогда не простит ему неуважительного отношения ко всем этим напыщенным натуралам. Приходилось импровизировать.

Не обращая внимания на оклики резко потерявшего собеседника мистера Седлера, Брайан не глядя взял с подноса подозрительного вида канапешку и, скривившись, положил обратно. Еда здесь была не лучшего качества, чем картины. Хотя чего можно ожидать от людей, помнивших гражданскую войну между штатами?

Брайан переместился в самый дальний угол, стараясь не попадаться никому на глаза, и стал наблюдать за беспорядочно перемещающимися по залу гостями. Все бесконечно восхищались картинами и с удовольствием славили как Седлера, так и глубокоуважаемого мэра, который так много времени уделял развитию искусства в Питтсбурге. Брайана уже тошнило от их ярко выраженного лицемерия и раболепства. Совершенно идиотский культ личности, который не имел под собой никакого основания.

Схватив с подноса проходящего мимо официанта очередной бокал виски, Брайан сделал глоток и снова посмотрел на часы. Почти двенадцать, а народу в зале не становилось меньше. Наоборот, через настежь распахнутую дверь беспрерывно входили люди и вливались в уже и так огромную толпу ценителей живописи.

Несколько совсем еще молодых и юных художников неприметными тенями скользили от картины к картине, переговариваясь с гостями и рассказывая им о сложных перипетиях своей творческой судьбы. Их торжественные и пафосные лица вызывали у Брайана изжогу, а абсолютно непривлекательные, скрытые слоями серой ткани задницы совершенно не будили желание наслаждаться зрелищем.

Все гребаные натуралы. Как один. Причем самые отвратительные из образчиков. Брайан в очередной раз поморщился, глядя, как одно из юных дарований почесывает худое костлявое бедро. Интересно, а если их трахнуть, то с их физиономий исчезнет выражение вселенской усталости и разочарования?

Брайан тряхнул головой, понимая, что от скуки скоро точно сойдет с ума или действительно попытается увести в подсобку одного из местных творцов. Ну а что? Чем не так пропагандируемая тут благотворительность?

Уголков его губ коснулась пакостная улыбка, но вдруг его внимание привлек кто-то разительно отличающийся от присутствующего контингента. У самого входа остановился невысокий блондин, с интересом оглядывая заполненный народом зал. Спустя буквально несколько секунд он явно заметил кого-то знакомого и стал пробираться внутрь. Брайан аж встрепенулся, предвкушая неплохое окончание этого вечера. У мальчика была замечательная задница, да и остальное тоже заслуживало самого высокого внимания. Чувственные, прекрасно вылепленные губы, нежные, но в то же время мужественные черты лица, ладно скроенное тело, на котором прекрасно смотрелись классические черные брюки и темно-голубая рубашка. Очень приятный контраст с так бездарно проведенным вечером.

Брайан отставил на невысокий столик опустевший стакан и сделал шаг вперед, собираясь найти в толпе этого блондинчика и обеспечить себе приятную во всех отношениях ночь, но увидев его рядом с Седлером, поморщился. Брайан не имел совершенно никакого желания продолжать знакомство с этим человеком, но ради того, чтобы рассмотреть в подробностях задницу парнишки, готов был пойти даже на это.

Быстро пробравшись сквозь живой заслон тел, Брайан остановился напротив беседующей парочки и в упор уставился на блондина. Всегда точно действующий прием. Спустя буквально несколько секунд парнишка вздрогнул и обернулся, окатив Брайана взглядом светлых голубых глаз.

Приподняв бровь, Брайан развратно ухмыльнулся, начиная игру, но блондинчик, вместо того, чтобы смутиться, медленно пропутешествовал взглядом по телу Брайана с ног до головы и одобрительно оскалился.

Это что-то новое!

Брайан расслабленно качнулся вперед, явно намекая на свой далеко не платонический интерес, и блондинчик сверкнул понимающей улыбкой.

Но прежде, чем Брайан успел приблизиться, прозвучал восторженный голос Седлера.

— О, мистер Кинни! Рад снова вас видеть. Позвольте представить вам Джастина, нашего замечательного и талантливого художника. Джастин, дорогой, это мистер Кинни, друг и деловой партнер глубокоуважаемого мэра Стоквелла.

Джастин? Это и есть Джастин? Брайан постарался скрыть свое удивление. Ну что же, этот парень явно не подходил под придуманное им описание. Даже более того, он совершенно ему не соответствовал. Но тем лучше. Брайан еще никогда не трахал художников. Пора было исправлять это досадное упущение.

Нацепив на лицо свою самую соблазнительную улыбку, Брайан, добавив в голос хрипотцы, произнес:

— Рад знакомству, Джастин.

— И я рад, мистер Кинни, — в тон ему ответил парень, весело блестя глазами. — Уж никогда бы не подумал, что люди, подобные вам, любят по вечерам субботы посещать культурные мероприятия.

Брайан оценил завуалированный намек на то, что его посыл правильно понят, и поспешил подыграть: