Надежда Спиридоновна отличалась необычайной аккуратностью в туалете, но вместе с тем обладала пристрастием к старым вещам, которые бессчетное число раз чинила и перечинивала. Для деревни у нее была серия особых туалетов, которая каждый год приезжала с ней и считалась у нее своеобразным "хорошим тоном". Она надела темно-синий сарафан, а сверху серую "хламиду" так она называла холстиновый казакин, который затягивала на талии ремешком. Надежда Спиридоновна была маленькая и очень худая - вся высохшая, как корка. К ремешку она привесила берестовый плетеный бурачок, с которым еще в юности привыкла ходить за земляникой; ягоды еще не цвели, но Надежда Спиридоновна в лес без корзины никогда не ходила; в руки она взяла большую крючковатую палку - другой неизменный спутник. Мысль, что она сейчас увидит любимые привычные места, которые напоминали ей родные Черемухи, наполняла теплом ее душу - что-то мягкое и сердечное светилось в ее глазах, пока она привязывала бурачок и вооружалась палкой. "Пройду на "хохолок", посмотрю, нет ли сморчков. Лишь бы "они" не вздумали надоедать мне разговорами и увязаться за мною в лес", - думала она, закрывая на замок свою дверь. И вот, как только Надежда Спиридоновна вышла на залитый солнцем дворик, Леля, Ася и пудель тотчас окружили ее.
Очаровать, смутить, вообще как-либо сбить со своих позиций Надежду Спиридоновну было нелегко, тем более что она позволяла себе пренебрегать светским обхождением, правила которого были ей очень хорошо известны; причем позволяла только себе, строго порицая в других.
- Букет? Зачем это! Цветы я люблю собирать сама. Я уж, наверно, лучше вас знаю места, где растут campanules*. Гулять в компании я не люблю - я хожу всегда молча. Уберите сейчас же собаку - она обидит моего кота. - И отпугнула таким образом девочек в одну минуту. Но когда к ней приблизилась с милой улыбкой Зинаида Глебовна, ее седеющие волосы и усталое лицо несколько умерили воинственный пыл Надежды Спиридоновны.
* Колокольчики (франц.).
- Места здесь красивые, но какая же это "дача"? - говорила Зинаида Глебовна. - По нашим прежним понятиям, "дача" - загородная вилла: красивый дом, балкон с маркизами, дикий виноград и цветник... А это - просто комната в избе, стена в стену с овчарней; она годится только для таких разоренных и загнанных "бывших", как мы. Кроме того, здесь ничего нельзя достать: ни творога, ни сметаны, ни яиц, ни свежей рыбы - ничего из того, что прежде водилось в деревне в таком изобилии. Крестьяне не знали кому сбывать... Это только при большевиках может так быть, чтобы в деревне не было ничего. Олег Андреевич и я притащили немного снеди на собственной спине, а иначе мы бы здесь голодали - ничего, кроме молока!..
- Кстати, утренний удой получаю всегда я. Так уж заведено, - сказала Надежда Спиридоновна.
- Пожалуйста! Мне все равно! Я буду брать вечернее, - поспешно сказала несколько удивленная Зинаида Глебовна.
Увидев свою Нюшу, появившуюся у калитки, Надежда Спиридоновна кивнула Зинаиде Глебовне и направилась к ней; несколько минут они о чем-то шушукались, после чего Надежда Спиридоновна вошла в бор, начинавшийся сразу за калиткой.
Тотчас после этого к Зинаиде Глебовне подошла Нюша и заговорила с улыбкой:
- Хотела я предуведомить... Та лужаечка, что под окнами моей барышни... Они ее почитают все равно как своей собственностью... так уж вы окажите уважение: не велите ходить вашим барышням, и на завалинку чтоб не садились... Собаку тоже пущать не велено. Не хотелось бы нам неприятностей.
Вследствие таких сюрпризов, когда Надежда Спиридоновна через некоторое время показалась у калитки, никто уже не бросился к ней настречу. Леля шепнула Асе: "Идет!" - и поспешно придержала за ошейник пуделя.
Показалось ли Надежде Спиридоновне, что она была слишком резка утром, или ей захотелосы похвастать своими трофеями, но она замедлила шаг и сказала:
- Я убила только что двух гадюк: одна спала на солнце, а вторая выползла из-под моих ног и едва не ушла в кусты. Здесь, на "хохолке", их много - имейте ввиду. Я каждую весну убиваю несколько. Всего на своем веку я вот этою палкой убила сорок восемь змей - я им веду счет.
- Послушай, она часом не ведьма? - шепнула Ася, когда Надежда Спиридоновна отошла.
Вечером, когда они ужинали при свечке, Зинаида Глебовна сказала, раскладывая на тарелки печеный картофель:
- Сейчас рассмешу вас, девочки: сегодня старушка - наша хозяйка - та, что почти не слезает с печи, жаловалась мне на свою Нюшу, которая здесь вершит всеми делами, будто бы Нюша и ее старая барышня - ведьмы, будто бы за обеими водятся странности...
- Вот видишь! Я тебе говорила! Я первая заметила! - вскрикнула Ася.
- Старуха уверяет, - продолжала Зинаида Глебовна, - что лет десять тому назад Нюша вздумала вешаться на чердаке и, когда вбегала туда по лестнице, услышала, как кто-то зазывает ее сверху страшным голосом: "А поди-ка, поди-ка". Нюша испугалась и не пошла, однако с той именно поры прочно связалась с нечистым: умеет взглядом заквасить молоко, заговаривает кур, питает пристрастие к черным кошкам и петухам, а в церковь ее не заманить даже к заутрене...
- А на помеле ездит? - деловито спросила Леля, обчищая картошку.
- Пока об этом мне не доложено, - засмеялась Зинаида Глебовна.
Воображение разыгралось, и когда после ужина понадобилось пройти к рукомойнику, висевшему на крылечке, Ася побоялась пройти через темные сенцы, где за бочкой воды притаился черный кот. Зинаиде Глебовне пришлось конвоировать ее, держа свечу; едва они успели выйти, как их с визгом догнала Леля, уверяя, что как только она осталась одна, глаза у кота загорелись, словно уголья.
С этого дня перешептывание по поводу двух ведьм и наблюдение за обеими стало любимым занятием. Обе девочки увлеклись этим, как крокетом или волейболом.
- Я сегодня видела, как одна ведьма сунула другой пяток яичек; нам не дает, а для подружки наколдовала.
- А утром, когда я вышла за околицу, Надежда Спиридоновна собирала там траву. Наверно, колдовскую. Может быть, разрыв-траву?
- Походка у нее самая ведьминская. Семенит быстро-быстро - и вдруг остановится и припадет на свою клюку, да озирается вокруг своими страшными глазами.
