Но слишком долго предаваться отчаянию мальчишке не довелось: река жизни уже подводила его к очередному бурлящему на перекатах и полному водоворотов порогу.

В тот день Олдер, пользуясь тем, что отец с самого утра был занят, а потом куда-то уехал, тоже улизнул из дома пораньше. День был ясный, но ветреный, и прикорнувший между поваленных стволов мальчишка продрог, несмотря на теплую куртку с высоким воротником, который он, защищаясь от ветра, поднял как можно выше, пряча нос и щёки. Но холод не заставил Олдера сдвинуться с места – он лишь ещё глубже забился в свое укрытие, думая лишь о том, что хорошо было бы здесь остаться, уснуть и уже никогда не просыпаться… Над ним будут чуть покачивать ветками деревья и шелестеть дожди, а он будет просто спать – без мучительных сновидений, без боли…

Эти мысли настолько завладели мальчишкой, что он даже не услышал рядом с собою лёгких шагов, вскинув голову лишь тогда, когда неожиданный пришелец произнес:

– Да ты, я вижу, совсем замерз! – и опустился рядом с мальчишкой на корточки. Олдер же, рассмотрев нарушителя своего одиночества, удивлённо мигнул, ведь это был не кто иной, как Антар. Мальчишка видел его в доме и знал со слов отца, что этот человек не только служит под началом родителя, но и помогает ему в колдовстве. Вот только в чём заключается эта помощь и какой именно силой обладают Чующие, Олдер имел весьма расплывчатые представления, черпая свои знания из редких обмолвок отца и рассказываемых по вечерам баек. Сам же Антар искренне придерживался мнения, что молчание является золотом, и, появляясь в доме, всегда держал язык за зубами, превращаясь в подобие безмолвной, незаметной тени…

Пока Олдер хмуро смотрел на Чующего, тот времени зря не терял – расстегнув застёжки своего плаща, он укутал им мальчишку и улыбнулся:

– Вот. Так-то оно получше будет!

Из-за улыбки на простецком лице Антара мгновенно обозначались глубокие морщины. Благодаря выдубленной ветрами и солнцем коже он казался даже старше отца, но его глаза – удивительно светлые и ясные – говорили о том, что это впечатление обманчиво…

В былые времена Олдер бы не упустил возможности порасспрашивать неожиданно разговорившегося Чующего о его даре, колдовстве и пережитых им походах. Теперь же любое общество ему претило: ответив на улыбку эмпата хмурым взглядом, он, пробурчав:

– Ничего уже лучше не будет… – собирался отвернуться от Антара, но тот, мгновенно став серьезным, точно жрец у жертвенника, спросил:

– Почему ты так думаешь?

Поражённый тем, что Чующий не замечает очевидного, Олдер на мгновение застыл, недоуменно глядя на Антара, а потом, неожиданно даже для себя самого, высказал то, что так грызло его всё это время:

– Потому что я теперь бесполезный и увечный. Вот почему. Я не смогу стать воином, а значит, недостоин имени Остенов!.. Да лучше бы меня конь растоптал, чем жить теперь так… Таким…

Судорожно вздохнув, мальчишка замолчал, а Антар придвинулся ближе и положил ему руку на плечо. Олдер от этого прикосновения мгновенно съёжился, но ладони Чующего не скинул, а тот заговорил так, будто знал мальчишку уже тысячу лет.

– Умереть, конечно, легко – бросить всё, сдаться, но ты ведь не из таких, Олдер. Ты примешь вызов, который бросила тебе жизнь, и справишься с ним… И не думай, что отец станет хуже к тебе относиться – Гирмар очень переживает за тебя. Не далее как сегодня утром он сказал мне, что впервые жалеет о том, что, посвятив себя Мечнику, не умеет исцелять…

Произнеся это, Антар ненадолго умолк, а Олдер вздохнул.

– Но воином я теперь всё равно не стану…

Чующий снова улыбнулся:

– А это, парень, уже в твоих руках. Если начнешь тренироваться, то со временем сможешь вернуть своей руке и силу, и подвижность. У меня были ранения, да к тому же тяжёлые, так что я знаю, о чём говорю… Вот только почему ты опять хмуришься? Не веришь мне?

– Верю, – Олдер, смущенный тем, что Антар читает его, словно открытую книгу, потупил взгляд и тихо произнес: – Вот только моё плечо навсегда останется таким, как сейчас… Кривоплечий воин… Надо мною же смеяться будут!

Но Чующий на это замечание только фыркнул:

– Над колдунами, парень, будь они хоть трижды кривые, косые или одноглазые, никто и никогда не смеётся! А ты унаследовал дар Гирмара, просто еще его не осознал.

Удивлённый таким поворотом разговора, мальчишка лишь молча покосился на Чующего, а тот, в свою очередь, уверенно продолжал.

– Ты ведь уже замечал то, чего не видят другие, но не придавал этому значения. Чувствовал то, что для остальных не более чем шелест ветра.

Это замечание заставило Олдера серьёзно призадуматься… Что ж, несколько раз с ним действительно происходило то, о чём толковал Чующий. То Дари так и не смог увидеть затаившуюся между камнями странно густую, почти осязаемую тень, хотя сам Олдер в неё едва ли не пальцем тыкал. То в доме в одном из коридоров Олдер заметил похожую на клок тумана серую тень, да и окутавшая в тот роковой день отца алая дымка была ясно видна ему, а вот другие, похоже, увидели лишь разгневанного Гирмара и бьющегося в корчах слугу…

Антар же, всё это время внимательно наблюдающий за мальчиком, произнёс:

– Всё, что тебе сейчас надо, – это осознать свой дар, почувствовать его. Я знаю, что Гирмар хотел начать твоё обучение года через два, когда ты станешь чуть постарше, но, видно, у Седобородого на этот счёт другое мнение…

Олдер, оставив без внимания вторую часть замечания Антара, чуть склонил голову к плечу.

– Что значит – «осознать»?

– Ну… – Антар на мгновение нахмурился, но потом решительно тряхнул головой. – Скажи, ты знаешь, чем колдуны отличаются от Чующих?

Олдер задумчиво потёр лоб. На вопрос Антара он мог ответить лишь пересказом услышанных им прежде баек, которые скорее всё запутывали, чем поясняли. Но Чующий продолжал выжидающе молчать, и мальчишка выложил то, что знал. Антар же, выслушав его, покачал головой:

– Главное различие между колдунами и Чующими состоит в том, что эмпаты не способны к ментальным ударам. Такие, как я, способны лишь защищаться. Именно поэтому колдуны и держат нас в узде.

Произнеся это, Антар снова замолчал, словно бы ожидая услышать очередной вопрос, но Олдер не спешил их задавать, обдумывая услышанное. К тому же теперь, когда пелена окутывающего его отчаяния уже не была столь плотной, мальчишка задался вопросом, который надо было задать гораздо раньше, – с какой стати Антар разыскал его и втянул в беседу? Уж не по приказу ли отца?

Чующий, поняв, что молчание затягивается, покачал головой и потом, точно решившись на что-то важное, твёрдо произнес:

– Для ментальной атаки не нужны заклинания. Достаточно лишь одного желания… Ты тоже можешь так сделать.

– Я? – Решив, что Антар просто заговаривает ему зубы, Олдер отвернулся от Чующего и произнёс: – От моего взгляда воробьи с неба не падают, так что всё это пустое…

– Ну, если ты так хочешь… – Антар поднялся во весь рост, коротко взглянул на нахохленного мальчишку: – Я-то думал, что из тебя будет толк, но, видно, ошибся. Ты не отпрыск Гирмара, а маменькин сынок… Размазня!..

– Что?!! – мгновенно забыв о своём нежелании вести разговоры с Чующим, немедля вскинулся Олдер. Гневно блеснул глазами: – Это неправда!

Но Антар на этот протест лишь насмешливо улыбнулся.

– Это почему же? Истина глаза колет? Ты трус и слабак! Жизнь тебя только пнула слегка, а ты и рад стараться – распустил сопли до самой земли!

Олдер вскочил со своего места так, будто его ужалили, – оскорбления, казалось бы, вначале сочувствующего ему Антара были особенно жестокими и обидными. Несправедливыми!

– Ты не смеешь так говорить!.. Ты не должен! – От вскипевшего гнева в груди у Олдера стало тесно. Жар прилил к щекам и мгновенно разошёлся по всему телу – мальчишка снова дрожал, но уже не от холода, а от сводящей с ума ярости.

Антар же, уперев руки в бока, посмотрел на Олдера сверху вниз и усмехнулся:

– Не тебе, сопляк, решать, что я должен… Да и что ты мне сделаешь?!!