- Чудно, увидимся, калека, - он покидает помещения, махая на прощание рукой, но не поворачивается, чтобы взглянуть. С губ срывается вопль, когда девушка прижигает рану на ноге смоченной в чём-то ваткой. Жадно глотаю воздух, прислушиваясь к сердцебиению, которое тут же отбарабанивает свой ритм. В уголках глаз скопилась солёная жидкость, хочется моргнуть, но тогда она потечёт по щекам и кожа начнёт безумно сильно чесаться.

Лишние движения не нужны, ибо плечо сильно болит, щиплет и сковывает любое движение. Стоит немного подвигать суставом и кажется, словно всё вновь расходится в разные стороны.

- Меня зовут Мария, если тебе хочется дальше заниматься – иди, но как только раны откроются, - она кивает на мои забинтованные конечности, пока я осторожно поднимаюсь с койки и тяжело вздыхаю. Вытираю глаза, смахивая жидкость, начинаю шипеть, ибо неприятно стягивает плечо и ногу. Трясу головой, чтобы отвлечься, но боль не позволяет прийти в себя. Картинка передо мной расплывается и растягивается, словно это какая-то эластичная ткань. Бью себя по щекам, отчего прихожу в сознание. Делаю заметку о том, что должна есть больше. Вспоминаю, что в рюкзаке лежит пара шоколадных спасительных батончиков, что придаёт мне больше уверенности и заставляет подняться на ноги. Вскакиваю слишком резко, но удерживаю равновесие, заставив блондинку немного побеспокоиться.

Её светлые локоны падают на плечи, рассыпчатые и немного жиденькие, но от этого не становятся менее красивыми. Её глаза устремились ниже моего лица, значит, смотрит на плечо. Чуть улыбаюсь, готовясь к вопросу.

- Не подскажешь, где найти гид по полудурку, который принёс меня сюда? – она смеётся, усаживаясь на стул рядом с кроватью. Потирает ладони, поднимая свой взгляд. Смотрит на меня, словно это издевательство.

- Не обращай внимания, он просто любит толпу, - Мария пожимает плечами и неуверенно кивает в сторону двери, как бы намекая, чтобы я ушла. Чувствую себя немного неловко, но всё же выхожу из помещения, оглядываясь. Теперь вообще понятия не имею, где нахожусь, и от этого подступает паника, путая сознание. Чуть дрожу, стараюсь не упасть, ноги подкашиваются до безумия сильно, потому медленно делаю первые шаги, проклиная светлые бинты, обтягивающие моё тело.

Обнимаю себя рукой и продолжаю идти, оглядываясь. Всюду снуют подростки, казалось бы, они обычные, такие же, как я, только ощущение, будто это недостижимая цель, не покидают. Забираются под укромные местечки в голове и застревают там надолго. Неприятно быть непризнанным в обществе, даже полубогов, тех, кто должен понимать моё состояние, только им, наверное, плевать.

По указателям добираюсь до домика Гермеса, точнее, до пристройки, которая мне больше нравится, ведь там чувствую себя в полной безопасности, пока поблизости нет блондина. Заглядываю туда, чуть отворив дверь, и не обнаружив никого, юркаю внутрь. Прижимаюсь лбом к светлому дереву, вздыхая, лесной воздух слишком тяжёлый для того, кто привык жить в шуме города. Может, и жила возле всего этого мира, но находилась в другом, зачастую ездила в ближайший мегаполис и проводила там дни напролёт. Поэтому, да, грудную клетку что-то непонятно сдавливает.

Бросаюсь к своему рюкзаку, роясь, помню, что точно кидала туда что-то из одежды. С облегчением и сваливающимся с сердца камнем вытаскиваю клетчатую чёрно-белую рубашку, тут же переодеваясь. Так лучше. Встаю перед зеркалом и верчусь, недовольно хмурясь. Пытаюсь придумать, что же сделать с джинсами, но, по всей видимости, пока придётся потерпеть неудобство в виде пореза на светлой ткани.

Несколько задумываюсь, кусаю нижнюю губу, оттягиваю пальцем грубую неровную кожу, смотря перед собой. Взгляд просто в никуда. А, может, в себя?

Заглядываю в маленький мирок, выстроенный непосильным трудом после нескольких взрывов в разных местах. Обломки и руины до сих пор впиваются в орган, гоняющий по венам кровь, болезненно, неприятно, просто мерзко, что хочется чесать кожу, раздирать до сочащейся жидкости.

Осматриваюсь внимательнее. В комнате не так уж и просторно, как ранее казалось. Компьютеры и большие экраны выделили для себя неплохое место, довольно большое, пару раз, идя сюда, даже услышала, что здесь у парня абсолютно другая вселенная. К нему приходят очень часто, чтобы почувствовать себя нормальным подростком, обычно время которого и занимают игры.

Опускаю взгляд на перебинтованную ногу. Поджимаю губу, обида колет в носу тысячами тончайших иголок. Нет, серьёзно, Лука не знает меня, зато прекрасно понял как воткнуть парочку ножей в мою спину. Чувствую сонливость, глаза щиплет, отчего ещё больше хмурюсь.

Нет, пожалуйста, солнце ещё к горизонту не подошло, а силы практически на исходе. Всё равно пропущу обед, если не забуду и про ужин.

Осторожно, на носочках, словно здесь есть парень, подбираюсь к кровати и падаю от усталости на мягкую поверхность, что принимает с распростёртыми объятиями, как и крепкий сон, готовый восстановить использованные запасы бодрости.

Почему-то кажется, что в этом лагере я не выживу.

***

Просыпаюсь с огромным трудом. Кто-то трясёт меня за плечи, грубо. Щурюсь сквозь слипшиеся от слёз веки, тру их кулаками, продолжая терпеть эту встряску, что-то мычу, сама различить не могу, мотаю головой, которая стала слишком тяжелой и начинает кружиться до безумия сильно.

Еле-еле открываю глаза, встречаясь со светло-голубыми безднами, что так и хочется оттолкнуть и кинуть на дно океана. Дёргаюсь, вжимаюсь в кровать, стараясь слиться с ней. Но бесполезно. Этот придурок достанет меня из-под земли, если захочет. И это очень неприятно осознавать. Чешу затылок, приподнимаясь на локтях, продолжаю щуриться, ибо закатные лучи солнца врезаются в зрачки, уменьшая их. Чувствую себя до сих пор подавленной и сонной, бодрость ушла напрочь из моей жизни при рождении.

Хмыкаю, ведь парень стоит возле меня, расставив руки по бокам, насупив брови, недовольно смотрит, в то время как я лениво потягиваюсь, перекатываясь на вторую половину кровати, издавая непонятные звуки. Иногда хочется побыть ребёнком, разве нет?

Смеюсь с этой гримасы, действительно, фотографирую глазами и запоминаю этот образ, чтобы в любой непонятной ситуации просто показаться странной, засмеяться так заливисто, как смогу. Это мой выход.

Хорошее настроение занимает нужную полочку в моей голове, пока старательно встаю с кровати, падая обратно на пятую точку, ведь не удерживаю равновесие из-за головокружения. Ну, ничего, стоит только поужинать и всё будет в порядке.

- Ты так и не пришла на тренировку. – этот голос, эта интонация вызывает во мне вулканы ярости, когда просто хочется пробить грудную клетку, обхватить пальцами пульсирующее сердце и с хладнокровием вырвать, позволяя увидеть всё ещё бьющийся орган. Улыбаться, жутко, безумно, чтобы было страшно, чтобы дрожь пробиралась в самые укромные уголки, разбивала все мечты вдребезги, рушила планы и цели на будущее, потому что впереди лишь тьма.

- Наверное, потому что я валялась в лазарете с порезами? – острю, накрываясь тонкой коркой льда, которую трудновато будет растопить. Доверилась, подумала, что он поможет, покажет здесь всё и научит быть такой же, как и все полубоги. Но, нет, точно получила жизненный урок и вновь закрылась от всех этих ухмылок и пронзительных взглядов голубых глаз.

Вытаскиваю из кармана джинс чёрную толстую резинку и собираю волосы в высокий хвост, мотнув головой. В глазах по-прежнему танцуют чёрные пятна, частично не вижу некоторые предметы, что не страшно. Всё-таки поднимаюсь на ноги и направляюсь к рюкзаку, из которого торчит обёртка шоколадного батончика, которым, как раз, и перекусываю, восстанавливая хотя бы малую часть сил, утекающих вместе с кровью, впитывающейся в белую сетчатую ткань.

- Значит, я зря простоял на поляне несколько часов, ожидая тебя? – дышит несколько тяжело, чем только больше пугает, кажется, и он на нервах. Из-за меня? Как забавно, но это действительно приятно. Теперь именно я доставила ему неудобства, ликую, победно улыбаюсь, всё ещё стоя спиной к блондину, который делает громкий шаг в мою сторону, опуская руки. Его кожа трётся об бронзовые доспехи, только потому и могу слышать каждое движение.