Взъерошиваю распущенные тёмные волосы, медленно моргая, ибо пытаюсь привыкнуть к яркому солнечному свету, который пробивается через огромные окна, кидая песок в глаза. Вздыхаю, потянувшись руками вверх, жмурюсь и размеренно дышу через нос, впитывая в себя утренний воздух, пусть и не столь свежий, как на улице. Еле-еле поднимаю тяжелые веки, легко улыбнувшись. Осматриваю помещение, которое кажется мне не таким уж и тёмным, как вчера. Чёрт, это, что, поцелуи так влияют на моё настроение?
Это моя первая ночь, когда сон пришёл вовремя – при встрече головы с подушкой. Первая ночь, когда кошмары не покрывали мой лоб липкой и холодной испариной. Вылезаю из кровати с большим нежеланием, ибо одеяло было невероятно тёплым, обнимаю себя руками, тут же ощутив холод и стаю мурашек, пробежавшуюся по коже. Прислушиваюсь к сердцебиению, вспоминая один из многочисленных поцелуев на губах, и улыбаюсь ещё шире, слыша как оно учащается. Возможно, так я проверяю собственную реакцию на внешние, так называемые, раздражители, и точно могу сказать, что действия парня мне понравились. Даже отрицать этого не смогу, хмуро глядя в его голубые глаза. Даже хмуриться не смогу, глядя на него.
Разочарованно вздыхаю самой себе и легко топаю ногой, немного сжав губы зубами. Веду себя, чёрт возьми, как маленький ребёнок, которого завели в тупик расспросами об очередной шкодливой проделке. Тру лоб, выдавливая воздух из лёгких, ибо забываю как дышать, увлекшись воспоминаниями. Делаю маленькие шаги, осматриваясь, ведь паранойя даёт о себе знать кадрами из фильмов ужасов. Может, это до сих пор остаётся для меня бредом, но кто знает, что может поджидать в новом неизведанном мире? Я же многого не знаю о всяких существах и их происхождении.
С опаской захожу в комнату, служащую душевой. Как всегда темно и маленькие окна едва пропускают дневной свет. Вероятно, так расположены, потому что есть много озабоченных, кто хочет посмотреть на обнажённые тела охотниц Артемиды. Медленно стягиваю с себя нижнее бельё и залезаю в душевую кабину, внимательно всматриваясь в маленькое зеркало. Да уж, Эффи, тебе пора в больничку с такой осмотрительностью. Зато меня никто не сожрёт, если решусь выйти за пределы лагеря. Наверное. Осмотрительность, так или иначе, не связана с тем, с какой скоростью ты перебираешь ногами, едва уворачиваясь от мощных ударов чудовища, пытающегося сбить тебя с пути и загнать в ловушку.
Закрываю глаза, нажимаю кнопку тропического душа, и приоткрываю рот, так как дышать через нос водой не особо хочется. Запускаю пальцы в намокшие волосы и начинаю их массировать, попутно шаря по пустой полке в надежде наткнуться на что-то пенящееся. Нахожу нечто с ярко выраженным яблочным запахом. Похоже на гель для душа. Ну, что есть, то есть, я возражать не стану и буду пахнуть как яблоня.
Беспечно выхожу в одном лишь полотенце в коридор и босыми мокрыми ногами оставляю отпечатки, направляясь в комнату. Даже не смотрю на часы, ведь за окном гробовая тишина, не считая шелеста листьев и переливистых трелей птиц. За окном раннее утро, а я бодрствую так, словно спала несколько дней. Впрочем, меня больше радует отсутствие синяков от недосыпа под глазами. Улыбаюсь, подходя к шкафу. Уже не забочусь, что кто-то может увидеть меня почти голой, ибо все нормальные полубоги спят.
Разглядываю полки, приоткрыв дверцу, и уже тянусь к висящей на вешалке длинной кофте, но слышу вне помещения удивлённый вздох. Поворачиваюсь, нахмурившись, и вижу Луку, который в изумлении приоткрыл рот, стараясь, почему-то, не смотреть вниз, хотя взгляд метается туда-сюда, заставляя меня хмуриться ещё больше от непонимания ситуации. Смотрю туда же, куда и он, и тут же подхватываю выскользнувшее из рук полотенце, пропадая за огромным шкафом. Бью себя по лбу ладонью, часто дыша, ведь напоследок уловила тень довольной ухмылки. Как же неловко, боже, как неловко. Мотаю головой, стараясь привести себя в порядок, однако щёки, да и всё тело, начинают гореть от стыда, что накрывает меня волной.
Трясущимися пальцами сжимаю края полотенца и осторожно выглядываю, вновь встречаясь с наглой ухмылкой. Он даже с места не сдвинулся, ожидая, что я вновь покажусь ему в таком виде. Вот ещё. Закусываю губу, сильнее сжимая махровую ткань, и быстро срываю кофту с вешалки, быстро натягивая на себя. Ворчу, ибо путаюсь, но стараюсь не выпустить из рук чёртово полотенце. Всё это происходит под наглым раздевающим взглядом парня, так что протягиваю руку, улыбаясь, и демонстрирую средний палец, слыша в голове цоканье, которое Кастеллан издаёт, закатив глаза и пропадая с обозрения.
Быстро, пока по близости нет очередного рискового полубога, на которого я могу накинуться с претензиями, надеваю нижнее бельё и натягиваю на влажные ноги джинсы, ткань которых противно скрипит от воды. Ворчу от недовольства и верчусь перед зеркалом, каждую секунду взъерошивая волосы, будто через короткий промежуток времени они сами высохнут, но ничего подобного. Сохнуть они будут довольно долго, поэтому могу заняться чем-нибудь помимо этого, однако совершенно не знаю чем.
Глаза сами находят блокнот с парой листов, изрисованных непонятными закорючками, так что беру его в руки и сажусь на кровать, прижимаясь лопатками к спинке. Вожу пальцами по линиям, теперь прекрасно понимая, что это значит. Он нервничал, поэтому линии кривые, был неуверен в себе, поэтому завитушки столь затянуты и огромны. Сама того не зная, я захотела понять его.
Того, кого ненавидела.
Того, кого избегала, при этом просыпаясь с ним в одной постели.
Того, кого целовала.
Убираю непослушную прядь за волосы, сильнее натягивая кофту на бёдра и хмурясь. На листе в пустом уголке написано моё имя, поэтому шире улыбаюсь, понимая, что Лука давно думает обо мне не как о раздражающем факторе, который так хочется выпнуть из своей обители. Хотя, может, всё наоборот. В приподнятом настроении скачу по комнате, прикрыв окна шторами, ведь до этого как-то не задумывалась. Волосы быстро высыхают в движении, так что натягиваю на ноги джинсы и хмурюсь, заметив, что те больше не давят на талию, а лишь немного обтягивают. Надо бы побольше поесть сегодня. Взъерошиваю тёмные пряди, стоя перед зеркалом.
Контрольный вдох перед тем, как выйти на улицу, ведь буквально предвещаю, что моё сердце нервно затрепещет при одной лишь встрече. Медленно перебираю ногами и переступаю маленькие ступеньки, не оглядываясь по сторонам. Предчувствие, что кто-то впивается в меня взглядом, режет сознание, поэтому поворачиваюсь на источник неудобства. Лука с насмешкой во взгляде смотрит на меня, заставляя сердцебиение отбить такой ритм, что становится страшно за свой организм. Уже готовлюсь к тому, что парень вот-вот подойдёт, обнимет и поцелует, но его отвлекают братья, начав хлопать по плечу и рассказывать какую-то шутку, даже не обращая внимания на то, что Кастеллан пытается повернуть голову, дабы посмотреть на меня.
Перекатываюсь с пятки на носок несколько раз, обнимаю себя одной рукой и бреду в одиночестве на завтрак, прислушиваясь к тихим звукам природы. Может, это и к лучшему, ибо мне действительно нужно время для того, чтобы поразмыслить, ведь в последнее время подумать тоже некогда.
Неуверенно тяну кофту на бёдра, пусть те и закрыты джинсами, и проходу под навес, где все полубоги сидят за столиками и пытливо смотрят на меня, ожидая реакции, которая следует незамедлительно. Эта атмосфера напрягает и поджигает моё самообладание, поэтому, трясясь от напряжения, подхожу к пустующему столику Артемиды и сажусь за него. Мимолётно смотрю на блондина и хмыкаю – его снова отвлекают от меня. А что я? Я не могу ничего не поделать, ибо что-то внутри зарывает все мои желания под землю и подавляет большинство действий. Просто не понимаю, что происходит. Может, это из-за поцелуя? Вполне возможно, что это просто внутреннее замешательство из-за чего-то нового. Хмурюсь, смотря на пустую тарелку перед собой. Мой аппетит пропал, вызвав лишь тошноту. С отвращением и кислой миной отодвигаю белоснежный фарфор и поднимаюсь на ноги, на всякий случай, взяв яблоко.
