Лука только таким способом отвлекается от лишних мыслей, атакующих мозг, только таким способом выматывает себя, чтобы потом не мучиться от бессонницы, вечно просыпаясь и наблюдая за странным поведением девушки, которая чувствует себя в не своей тарелке. Этот мир не для таких неженок, этот мир для воинов, готовых бороться за жизнь. Стоит ей познакомиться поближе с монстрами за периметром, желание жить тут же покинет, оставив слабость и безысходность. Тогда ничего уже не спасёт, а мягкость характера добьёт.

«Вот же угораздило начать нянчиться с этой идиоткой» - раздражённо произносит в мыслях, взъерошивая влажные от пота волосы, скользит голубыми глазами по земле, усыпанной сухими иголками, после чего мотает головой. Ели напоминают о её глазах, цвет их сухих крон о её цвете волос. Она везде и вроде как в одном месте, что только больше раздражает, ведь его сознание переполнено девицей, по которой пару раз хочется пройтись кулаком, дабы выбить всю дурь.

Возвращаться в свою пристройку и окунаться в цифровой мир совсем нет желания, так что не спеша бредёт обратно, встречая ранних пташек, решившихся прогуляться, пока никто не видит. Все здороваются с парнем, и тот чувствует себя просто прекрасно, обворожительно одаривает улыбкой, довольно ухмыляется, ловя на себе взгляды полубогов прекрасного пола. Они не слабые, они могут защитить себя.

Тихо открывает дверь, проклиная грёбанный скрип, после чего заглядывает внутрь, проверяя не полетит ли в него что-нибудь за подобное пробуждение. На горизонте чисто, на подоконнике пусто. Хмурится, ища девушку, и находит в собственной кровати. Уткнувшись носиком в подушку, та тихо сопит в океане собственных волос. Тёплое одеяло приятно обволакивает тело, что он слышит по довольным вздохам сквозь пелену сна. Усмехается, чуть не умилившись с картины. Уже не скрывая себя, проходит в помещение и открывает дверцы шкафа, отыскивая чистую футболку.

Элизабет просыпается от того, что яркие лучи солнца режут глаза сквозь веки. Хмурится и тихо проклинает весь свет, а в ответ Лука издаёт смешок, как бы всё это подтверждая. Удивительно, она спит так мало, хотя выглядит вполне сносно, не считая раздражительности. Переворачиваясь на спину и поднимаясь на локтях, она осматривает помещение, будто видит впервые. Ей не хочется возвращаться в тот мир с нормальной скучной жизнью, ведь друзей, как таковых, не было, а с родителями отношения сразу же не заладились. Сколько времени она выслушивала от отца оскорбления в сторону своей матери, терпела его пьяного с проклятьями.

Для Элизабет мать – это кто-то, кто ушёл из жизни, не оставив даже своего образа.

Для Элизабет мать – это кто-то, кто не подумал о её будущем

А теперь выясняется, что это богиня. Богиня, которая поспешно вернулась на Олимп, скрыв личность от дочери и не пытаясь признать маленькую девочку, которую на каждом повороте ожидали опасности. Но хотя бы мистер Фитч позаботился об этом, сошедшись с женщиной, чьи зловонные приторно-сладкие духи перебивали настоящий запах полукровки.

Закрыв дверцы шкафа и оперевшись на них спиной, блондин наблюдает за шатенкой, что взъерошивает беспорядок на голове, чуть шипя из-за путаницы. Издаёт смешок, даже не одёргивая себя, когда весенний взгляд падает на него и тут же лес загорается чёрным огнём ненависти. Некогда расслабленные губы напрягаются, сжимаясь в тонкую полоску, а грудь, что поднималась в такт размеренному дыханию, потеряла свой ритм. Он видит её чувства, но понимать не хочет. Да и зачем? Кто она ему?

Кто-то, кто спит рядом.

Кто-то, кто сверлит взглядом.

Кто-то, кто готов пустить стрелы в сердце. И далеко не купидонские.

Лука тяжело вздыхает, выплюнув «Чего пялишься?», после чего подходит к кровати, исподлобья продолжая следить за девушкой, что вжимается в одеяло. Господи, она ему вообще по боку сдалась. Борется с желанием скинуть Элизабет на пол и попутно взъерошивает волосы. Он какой-то чересчур нервный и раздражённый, так что делает пару вздохов, прежде чем начать приводить в порядок своё место обитания.

С появлением полубога в его пристройке стало намного хуже, нежели до этого, когда помещение было проходным двором для всех желающих окунуться в мир интернета или игр. Короче говоря, парень по большинству не знал прихожих, а они к нему питали лишь благодарность и интерес как к популярному объекту. Раньше здесь царил беспорядок и все свои вещи не приходилось прятать по шкафам да комодам, ведь приходили лишь парни. Девушки больше предпочитали природу, водоёмы, в которых купались чуть ли не голые, и прекрасные переливистые трели птиц, снующих между ветками елей и прочих деревьев. Их больше интересовали разговоры с дриадами и сплетни с наядами. А эта девушка другая. Всё это ей чуждо, недоверие отражается неуверенными искорками в глазах, а сплетни и разговоры покорно застряли в глотке. Она не умеет держать в руках оружие, что уж там говорить, даже задатками своих умений не пользуется. Защита хромает, как и инстинкт самосохранения.

Не своя в своём мире.

Кастеллан фыркает, когда Фитч, вынужденная подняться на ноги, цепляется одной ногой за простыню и шлёпается на пол с разочарованным вздохом. Неуклюжая, неосторожная и бесполезная. Но довольно меткая. Девушка едва находит силы, чтобы подняться на руках, а после принять вертикальное положение. Обиженно дуется и складывает руки на груди, прохаживаясь по помещению прикрытая лишь огромной клетчатой рубашкой. Голые ноги не остаются без внимания небесно-голубых глаз, что вызывает ещё большее отвращение к парню.

Уставшая от ожидания ухода парня, шатенка выгоняет его, упершись холодными ладонями в спину. Парень напрягается от холода, а по коже пробегаются мурашки. Настойчивая и раздражённая Элизабет упивается маленькой победой, когда бесцеремонно захлопывает дверь, когда Лука поворачивается к ней в попытке что-то сказать.

***

От лица Элизабет

Как только выпроваживаю парню, тут же начинаю копаться в рюкзаке и сумке в поисках нормальной одежды. Все эти платья и юбки раздражают, хоть бы положили что-то полезное. Тихо ворчу, откидывая практически прозрачные полотна в сторону. Блёкло, неинтересно, полнит. Вздыхаю и решаю надеть чёрную майку, а рубашку не менять. Влезаю в джинсы с лёгкостью, чему поспособствовало плохое питание, от которого кружится голова. Терплю это, сжав губы.

Мне абсолютно не хочется выходить из помещения, теперь хочется окунуться в цифровой мир с целью просмотра сериалов, но никто не подаст кружку с тёплым кофе и маршмеллоу. Тяжело вздыхаю и достаю из рюкзака расчёску. Очень кстати пригодилась, а ведь я планировала вернуться через день-два после побега, дабы все поволновались. Но стена между этими мирами вполне меня устраивает. Подхожу к раковине в ванной и набираю полные ладони воды, окуная в холод лицо. Быстро чищу зубы, а затем подбегаю к компьютеру, дабы посмотреть на время. Хоть какой-то плюс пребывания в этой пристройке. Удивлена как Лука ещё не выгнал меня, наплевав на желание всё время быть одной. В этом лагере трудно найти спокойствие в любом уголке, ведь по рассказам полубогов дриады круглый день находятся рядом с нами и подслушивают самое сокровенное. Так что сплетни здесь распространяются очень быстро.

Выхожу на улицу и краем глаза ловлю движение сбоку. Блондин чешет щеку, врезаясь в меня нетерпеливым взглядом. Я вроде недолго собиралась да и не просила ждать меня тут. Невольно мне напрашивается одна мысль, которую хочу озвучить. Кусаю губы, делая пару шагов вперёд и призывая к движению. Мне неловко находиться рядом с ним, до дрожи неловко, поэтому стараюсь чем-нибудь занять трясущиеся руки, но волнение уже замечено насмешливым взглядом.

- Хочешь что-то спросить? Я весь твой, - улыбается он, а мне хочется извергнуть из себя всю желчь, скопившуюся в желудке за ночь. Насупив брови, недовольно смотрю на него, чуть приподняв голову.

Опускаю деталь вроде «как же ты меня бесишь, придурок» и неуверенно прочищаю горло. Раз подала знак, значит уже поздно идти на попятную.