Увидев посреди кукурузного поля поблёскивающую синеватыми искрами здоровую штуковину, он решил больше никогда не пить ничего, крепче воды. Если башка скатывается с плеч – это одно, но если начинает мерещиться – совсем другое.

Только подойдя к странной штуке вплотную и дотронувшись до неё рукой, Гарден понял, что дело не в выпивке.

Когда в гладкой серо-фиолетовой поверхности вдруг появилась дыра, и из неё высунулось бледное существо, закутанное в чёрную тряпку, Алан шлёпнулся на задницу. Потом принялся изо всех сил перебирать руками и ногами. В таком странном положении он проделал довольно большой путь, прежде чем понял, что лучше занять вертикальное положение и удирать без оглядки.

Впоследствии Гарден жалел, что сразу не рассказал о случившемся всем домашним. Побоялся: они решат, что ему пора в психушку. А ведь, по всей вероятности, он стал первым человеком, кто увидел представителей цивилизации планеты Гиоа, находящейся на расстоянии в двести одиннадцать световых лет от Земли.

Когда пришельцев стали показывать по всем телеканалам и писать про них в газетах, жене с сыновьями пришлось поверить в них волей-неволей. Гарден заикнулся про свою утреннюю встречу, но от него все отмахнулись. А доказательств у него не было. Кукурузное поле он осмотрел сразу после того как хорошо выспался. Сначала – издали в бинокль, потом – вблизи. Никаких космических кораблей там не обнаружилось. Всё, что осталось на месте посадки – несколько сломанных стеблей кукурузы.

Гораздо позже кто-то всё-таки узнал правду о том, где приземлились инопланетяне – возможно, от самих гио. Однажды Алану звонили журналисты, желающие взять интервью, а потом ещё какие-то сумасшедшие, которые хотели прикоснуться к земле, куда впервые ступили посланники высшего разума.

Оба раза Гарден был не в духе и послал подальше всех посланников, сумасшедших, а заодно и журналистов.

Родные в его историю так и не поверили.

Глядя на экран видеотелефона, Джеффри Дональдс испытывал неприятное чувство – такое иногда появляется во сне, когда понимаешь, что спишь, но никак не можешь проснуться. Уже несколько минут он разговаривал с пришельцами – то есть, с одним из них, который в совершенстве знал английский язык. Разговаривал совершенно серьёзно – потому что, похоже, всё это правда… Не могут же быть ошибкой тревожные сообщения из министерства обороны. И всё-таки премьер-министра не покидало ощущение, что он помимо своей воли стал участником дурацкого розыгрыша.

Лица обоих инопланетян казались почти одинаковыми – бледные, узкие, с тонкими чертами, высокими дугами бровей – точнее, у людей на этих местах находились бы брови, а у гио имелись только дуги. Никаких волос на их головах не росло. Не было даже ресниц. Глаза, если бы инопланетяне открывали их широко, выглядели бы довольно большими. Но гио большую часть времени держали их полуприкрытыми. Тем не менее, разглядеть их цвет оказалось нетрудно, настолько он был ярким. Ярко-синим. А расположение радужной оболочки и зрачков – такое же, как у людей.

Говорил гио почти без акцента. Единственное, что резало слух – сильно растянутые гласные. И общий темп речи был замедленный.

Не без труда Дональдс заставил себя отвлечься от деталей и сосредоточиться на главном. Получается, сейчас в его руках судьба не только его страны, но и всего человечества…

С тех пор прошло больше двух лет. Гио успешно наладили дипломатические отношения с Землёй, основав на планете представительство из девяти подразделений. Три из них находились в Азии, два в Америках и по одному в Африке, Австралии, Европе и России.

Цель визита жителей Гиоа на Землю была исключительно мирной. Инопланетяне делились с людьми своими информационными и инженерными технологиями, достижениями в области медицины, связи и транспорта. А взамен просили одного: разрешения на исследования человеческой ДНК. Разумеется, с условием, что полученные знания будут использоваться только с ведома людей и в этичных целях. По словам самих пришельцев, изучение человеческой генетики представляло для них огромный научный интерес.

Такова была официальная версия. Большинство людей считало её правдой, потому что никаких поводов для недоверия гио не давали. Довольно быстро пришельцев стали воспринимать так, будто они присутствовали на Земле всегда. Но находились и те, кто общего спокойного настроя не разделяли и бросались в крайности. Некоторые пытались сотворить из гио новых богов во плоти. Скептики, напротив, относились к инопланетянам с подозрением, доходящим порой до антигиотских настроений. Но и восторженность, и сомнения и даже неприязнь – вещи вполне естественные. Ведь обитатели Гиоа прибыли не куда-нибудь, а на планету Земля.

В газете не удавалось прочитать ни строчки. Фолио не сразу сообразил, что держит её вверх ногами. Ч-чёрт!.. Скорее бы закончилась посадка пассажиров. Когда объявят о взлёте, нервничать в любом случае станет поздно.

Свернув газету, он сунул её в карман. Устроился в кресле поудобнее, закрыл глаза и попытался успокоиться. Гул от взлёта очередного авиалайнера показался почему-то особенно громким.

До этого Брэдли Фолио летал на самолётах всего три раза – в одиннадцать месяцев и в семь лет. Все три полёта или сюда, в Международный аэропорт Осака, или отсюда. Первый, понятное дело, можно вообще не считать. Второй и третий – это была поездка с родителями на итальянский курорт и обратно – вызвали у Брэдли интерес и любопытство.

А теперь ему было не по себе. Не то чтобы он боялся какой-нибудь случайности или неисправности, которая приведёт к катастрофе. Но стоило задуматься о том, что придётся провести несколько часов в воздухе, в животе появлялся неприятный холод, а голова начинала слабо кружиться. Конечно, это время можно было бы сократить – если бы он решил лететь не самолётом, а сэнсолётом. Этот вид транспорта становился всё более популярным, а билет стоил не намного дороже. Но к сэнсолету Брэдли ни за что бы и близко не подошёл. Ни к нему, ни к любой другой машине, построенной по гиотским технологиям. Правда, в самолётах сейчас тоже используют какие-то инопланетные усовершенствования, позволяющие значительно повысить скорость. Но сэнсолет – это другое. В нём установлены предэнергетические двигатели. Это почти полностью гиотская машина, немного адаптированная для земных условий.

Сидение с закрытыми глазами не помогло. Брэдли вздохнул, открыл их и принялся смотреть в иллюминатор. Проведя рукой по волосам, машинально отметил, что зря вчера не сходил в парикмахерскую.

Привычка стричься чуть не наголо появилась у Брэдли два года назад, в девятнадцать лет. Началось всё с истории с дзэнским монастырём Акнодзи. Окончив школу, Фолио объявил родителям, что собирается стать послушником и посвятить жизнь самосовершенствованию. Отец назвал такое решение полной глупостью. По его мнению, продолжить учёбу Брэдли следовало в Осакском университете. Мама была с ним согласна.

– Ведь именно ты в первый раз повёз меня в Акенодзи! – Брэдли не надеялся, что этот аргумент подействует на отца, но промолчать не мог.

– Акенодзи – прекрасное место, но это не значит, что мой сын должен становиться буддийским монахом.

– Но ты много лет знаешь Хикару-сана и относишься к нему с уважением…

Сато Хикару был настоятелем монастыря Акенодзи и давним другом семьи Фолио.

– Моё отношение к Хикару-сану и твоё будущее – разные вещи.

– Почему бы тебе не разрешить мне заниматься тем, чем я хочу?

– Потому что ты сам не понимаешь, что тебе нужно. Пару раз взглянул на монастырскую жизнь и придумал себе идеал. Поживи в Акенодзи, это я легко устрою, договорюсь с Хикару-саном. Попробуй вставать в четыре утра, каждый день мыть полы, работать в саду и по многу часов сидеть в медитации – готов поспорить, сбежишь через неделю.

Брэдли насупился. Если отказаться, родители решат, что он струсил. А он не сбежал бы и выдержал бы все трудности, потому что никакого идеала не придумывал. Но ведь ясно, что сделаться монахом они всё равно не позволят.