— Меня зовут Клэр.
— Знаю. — Найл взял ее руку со стола. Осторожно повернул ее ладонью вверх и опять положил на стол.
— До чего красивые у тебя руки, Клэр!
Она развернула их перед ним. Все пять длинных тонких бледных пальцев, один за другим. Едва заметный подъем вокруг первого сустава, нежное уплотнение второго, мягкий холмик третьего, потом широкие, плоские жемчужины ногтей, пальцы длиннее ладони, кверху чуть сужающиеся, изящные, но не хрупкие. Сначала большой, потом указательный, за ним средний, затем безымянный и, наконец, мизинец. Они словно сняли с себя покровы, которых никогда не имели.
— Спасибо, — сказала она.
_____
Это все из-за жары. И из-за того, что утром не позавтракала. Жара давит на нее, лишает способности мыслить, как в то долгое знойное лето. Она вытерла пот со лба и осознала, что все это время крепко держалась за руку Патриции.
— Боже мой, — произнесла она, развязывая шарф.
Нет здесь никакого Найла, ничего нет, кроме рядов с консервами, коробок, кругов сыра и пучков спаржи. И все же она была уверена, что действительно видит его, и даже схватила Патрицию за руку. Хотя Патриция ей совсем несимпатична. Клэр отошла от нее на шаг.
— Ничего страшного, — похлопала ее Патриция по руке. — Со мною тоже такое было. Приливы?
— Да нет, ничего подобного. Просто… Ох, слишком жарко сегодня. — Она улыбнулась, пытаясь исправить допущенную ошибку. Ей же всего сорок пять. Неужели Патриция думает, что больше? — Будьте добры, передайте Эм привет от Джейми. Рада была повидаться.
Стараясь скрыть смущение, она поспешила прочь на непослушных ногах, будто каноэ, рывками скользящее по поверхности воды в противоположную от причала сторону. Ей стало казаться, что она видит Найла, еще когда они с Эдвардом в первый раз жили в Лондоне, а после Лондона — в Париже. Не постоянно и без всякой регулярности: между видениями могли пройти месяцы, даже год, а потом в течение нескольких недель она видела его почти каждый день. После возвращения в Вашингтон и потом в Париж видения прекратились, и она с облегчением подумала, что больше не будет принимать за него всех мужчин со светло-синими глазами, которые возникали из толпы и растворялись в ней. И вот опять. И, подобно сегодняшнему, видения обрели удивительную реальность.
Все дело в Ирландии. От одной мысли о переезде туда она теряет контроль над собой.
Клэр решительным движением подняла корзинку и собрала в нее все коробки с овсяным печеньем в отделе британских продуктов. Стоя в очереди в кассу, старалась не смотреть по сторонам, не пытаться с высоты своего роста бросить взгляд поверх голов других покупателей. Тщательно проверяла срок годности на коробках. Пора оставить сожаления. Найл не будет искать с нею встречи. Он не может этого сделать. Гроб с его телом опустили в сырую землю Дерри в ноябре того года, когда они встретились. Найл давно умер и погребен.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Она подошла к дворику резиденции с корзинкой на руке, полной сыра и спаржи, и с гомеопатическими каплями для Матильды — в кармане джемпера, рядом со списком дел, — как раз в ту минуту, когда подъехала посольская машина с серебряными приборами, на которых выгравирован герб ее величества. Взглянула на часы: одиннадцать сорок пять. Не успеть позвонить в Барроу до обеда.
Кивнув мужчинам из посольства, проскользнула мимо них в вестибюль. На улице все еще светит солнце и веет легкий игривый ветерок, а в квартире скоро начнут распаковывать серебро и накрывать на стол, и ей нужно проследить, чтобы его накрыли по всем правилам. Она все более ощущала свой долг устроить ужин самым безукоризненным образом, словно исполняя обет покаяния. Идет третье тысячелетие, в Нью-Йорке в один день от рук каких-то безумцев погибли три тысячи человек, потом в Ираке погибли сорок тысяч мирных жителей, и каждый день уносит все новые жизни, может быть, кто-то умирает в эту самую минуту из-за войны, начатой британскими и американскими политиками, которую они с Эдвардом вовсе не одобряют (хотя он, как положено хорошему британскому дипломату за границей, никогда не говорит о своих политических пристрастиях), но которая вторглась и в их жизнь, вынудив отправить младшего сына за пределы Франции, — а она думает о столовом серебре. Стоило незнакомцу на улице обратиться к ней с невинным вопросом, как она начала озираться в поисках возможных путей отступления, — кстати, как у него дела, удалось ли ему найти врача и получить нужную помощь, ведь он выглядел совсем больным, — а ее не оставляет мысль о том, как расставить посуду на столе. К тому же младшего сына вот-вот выкинут из школы, а она никак не соберется позвонить директору. Все это полная бессмыслица. Однако работа Эдварда требует держать марку, а она верит в Эдварда. Эдвард сделает все по-человечески и, если его назначат на высший пост в Дублине, принесет туда не гнев и озлобление, а возможность спокойно договориться. Поэтому сейчас она закроет за собой дверь, оставив за ней солнечный свет и свежий ветерок, равно как и хаос и неустроенность внешнего мира, и сосредоточится на посуде, столовых приборах и бокалах для вина.
Потом напишет на карточках имена гостей; по опыту ей известно, что с карточками лучше не спешить, потому что в самый последний момент состав гостей может измениться. Обычно список приходится не расширять, как сегодня с Луриаками, а сокращать. И тогда нужно срочно искать кого-то на замену — чаще всего из числа младших советников посольства, чье место за столом «после солонки», как требует протокол, и пересматривать порядок рассадки за столом с учетом разницы рангов выбывшего гостя и того, кто его заменяет. И все это значит, что необходимо выбрасывать уже надписанные карточки и писать новые, понапрасну тратя их запас и собственные силы. Что бы ни думали люди и ни писали газеты, служащие дипкорпуса и их жены обязаны проявлять строжайшую экономию и бережно расходовать как свое время, так и материалы, сопутствующие щедрым приемам, на которые ежегодно тратится так много и того и другого. Но непосвященным вовсе не обязательно об этом знать.
Жизнь в дипломатическом мире течет в соответствии с собственным сложным ритмом и далеко не сводится к любезным улыбкам, дружеским рукопожатиям и красивой одежде. Большинство из тех, кто туда не вхож, не подозревают о том, каких усилий требует эта жизнь, и удивились бы, что можно гордиться такой мелочью, как умение вовремя и правильно расставить на столе карточки с именами гостей. Несколько лет назад британские газеты подняли страшный шум, когда выяснилось, что расходы британского посольства в Париже превышают расходы остальных посольств страны. Но ведь они представления не имеют о том, как непросто стало содержать посольство. Некоторые умники вообще утверждают, что с появлением всемирной сети коммуникаций дипломаты больше не нужны, предлагая ограничиться одним служащим, чтобы штамповал паспорта и подписывал свидетельства о рождении, а в случае необходимости отправлять в разные точки мира специальных экспертов. Клэр считала, что это — мнение людей, никогда не выезжавших за пределы своей страны.
Сейчас, как никогда прежде, следует как можно шире представлять интересы различных стран в мире. Клэр была свидетелем того, насколько осложнились отношения Эдварда и его коллег с французами после того, как Британия поддержала вторжение США в Ирак. Хозяин табачного киоска как-то заявил ей прямо в глаза, что Штаты напрашиваются на повторение одиннадцатого сентября; разумеется, политики, за которых он отдаст свой голос, не станут иметь дела с американцами и их верными союзниками — британцами. И крупным промышленникам тоже все время приходилось напоминать, что деловые отношения со Штатами или Соединенным Королевством в их интересах. То же самое происходило по всему миру со всеми остальными странами. Недоброжелательство проникло повсюду, и требовались неустанные усилия дипломатов, чтобы сложный механизм разрядки продолжал функционировать. Бесконечные ужины, ланчи, завтраки, приемы, конференции, семинары, личные встречи — у Эдварда свободной минуты не было. А тем временем происходило перераспределение власти в мире, приводя к новым осложнениям отношений: между Индией и Пакистаном, между Пакистаном и Афганистаном, между Северной Кореей и всеми остальными. Ходили даже слухи, что новые сепаратистские группировки ИРА могут нарушить Стормонтское соглашение[34].
