— Извините, я на минуту отлучусь. — Грейс неторопливо зашагала, огибая все здание, пока не услышала, а затем и увидела группу людей, среди которых находился и Джулиан Инглиш. При свете кухонных окон они играли на подъездной дорожке в какую-то азартную игру.

— Ставлю полтинник, — сказал кто-то. — Полдоллара.

— Принимаю. — Джулиан швырнул на землю долларовую ассигнацию и взял пятидесятицентовую монету. Грейс подошла к нему и окликнула по имени.

— Хотите сыграть? — повернулся к ней он. — Впрочем, нет, только не вы, миссис Тейт.

— Можно поговорить с вами?

— Извините, не сейчас, я занят.

— Я отниму у вас всего минуту.

— Нужна пятерка, — сказал еще один участник и бросил кости. — Вот черт!

— Чья очередь бросать? Твоя, что ли, Джулиан? — раздался чей-то голос.

Джулиан шагнул вперед и поднял кости.

— На доллар. Кто ответит? — Кто-то положил на землю доллар, и Джулиан бросил кости. — Десять!

— Четыре против одного, — рискованно бросил кто-то.

— На доллар, — принял вызов Джулиан и снова бросил кости. — Десятка! Не уходите, миссис Тейт, вы приносите мне удачу. Ну, кто там еще? Ставлю семь. Семь долларов. — Он поднял руку и принялся перекатывать кости в ладони, пока кто-то вновь не сделал ставку. Джулиан не обращал внимания на Грейс, и она вернулась к столу.

— Я только что принесла кое-кому удачу, — объявила она.

— Кому же? — недоверчиво спросила Бетти.

— А что за тон такой, словно ты сомневаешься? Одному молодому человеку. Они там играют во что-то, и он сам сказал, что я приношу ему удачу.

— Тебе не кажется, что давно пора потанцевать с хозяином? — осведомился Скотти. — А хозяин, если ты не забыла, это я.

На следующий день они уехали еще до обеда, направившись домой через Лайкенс и Милленсбург. Грейс с Бетти устроились сзади, Эдгар сосредоточенно следил за дорогой.

— Ты ведь вчера домой вернулась с Натали, так? — спросила Бетти.

— Да, с мистером Майнором мы как-то не очень поладили. На мой вкус, он слишком хорош.

— Серьезно? А мне показалось, Натали предназначила его тебе в мужья.

— В таком случае она промахнулась. Ну как, хорошо повеселилась?

— Неплохо. Правда, я знаю Гиббсвилл лучше твоего.

— Верно. А я, похоже, произвела не лучшее впечатление. По крайней мере на двоих, один из которых мне очень понравился, а другой не понравился совсем. — И Грейс поведала подруге о своем знакомстве с юным Инглишем.

— Печально, — промолвила та. — Смотри, как бы из-за таких историй на всю субботу и воскресенье не захандрить. Но по крайней мере ты принесла ему удачу, и это поможет исцелить твои раны. Двадцатилетние молодые люди любят, когда у них есть деньги в кармане. Уверена, что ты прощена.

— А я нет. Так и чешутся руки написать ему.

— А вот этого не надо делать, — сказала Бетти.

— Почему это?

— Почему? Ты серьезно? Писать двадцатилетнему мальчишке? Может, тебе понравится, если это письмо вывесят на доске объявлений студенческого братства?

— Так или иначе, я вовсе не уверена, что не напишу ему, — упрямо повторила Грейс.

— Знаешь что, дорогая, иногда мне кажется, что ты просто спятила. Раньше мне казалось, что это Брок у вас такой, но теперь начинаю думать, что и ты.

— Судя по всему, ты уверена, что кто-то из Колдуэллов точно чокнутый. А вот Борденеры всегда такие трезвомыслящие, такие… хотя нет, как же! Разве может вменяемый мужчина жениться на Натали?

— Она такая хорошенькая, а это важно, он поэтому-то голову и потерял.

— Эй, девочки, к Делани не хотите заехать? — окликнул их спереди Эдгар.

— А кто это такие? — спросила Грейс.

— Мистер Делани как-то связан с банком в Лайкенсе, и, кроме того, он клиент Эдгара, — пояснила Бетти. — Тебе в туалет не нужно?

— Нет, — покачала головой Грейс.

— Поехали, — обратилась Бетти к Эдгару.

— Слушай, твоя жена, — пожаловалась Грейс ему, — считает, что я спятила, так что лучше бы ты поскорее довез меня до дома.

— Да, с ней иногда приятно поговорить, — согласился Эдгар. — Не забудьте помахать, если Делани окажутся на террасе. Это славные люди, а машину нашу они знают.

— Потом можешь сказать, что не остановился, потому что с тобой была сумасшедшая, — посоветовала Грейс.

Однажды, когда Мартиндейлы гостили у Грейс на ферме, Эдгар из-за жары вернулся из города раньше обычного. Он поднялся на крыльцо, перекинув через руку летний пиджак и обмахиваясь жесткой соломенной шляпой. Грейс сидела одна.

— Привет, Грейс, — заговорил Эдгар. — В одиночку охраняешь крепость? А где остальные?

— Там, где была бы и я, если б хватило сил. На лодочной станции. Там попрохладнее, тень, вода. Но мне здесь лучше. И по-моему, я умнее их. Да, там им хорошо в прохладе, но ведь назад в гору тащиться, и, попомни мое слово, как вернутся, прямиком в душ направятся.

— Скорее всего. Последую-ка, пожалуй, твоему примеру. Выкурю с тобой сигаретку, потом приму душ и переоденусь. — Эдгар растянулся в гамаке, зажег сигарету, протер очки и положил их на стоявший рядом стол. — О Господи, как же хорошо, что ты пригласила нас пожить здесь. В городе за тридцать. Оскар Тиллингхаст… знаешь его?

— Полисмен?

— Он самый. С ним обморок в обед случился.

— Солнечный удар?

— По-моему, да. Надеюсь, ничего более серьезного. Оскар ведь уже не тот, что был когда-то, немолод.

— А кто молод-то? — вздохнула Грейс.

— Ты, например.

— О нет. Спасибо за комплимент, конечно, но я-то знаю, что это не так.

— Ну да, пневмония, понятно.

— Конечно, только что-то очень долго я выздоравливала. А ведь еще год назад могла бы предложить сыграть смешанную пару.

— Слава Богу, сейчас не предлагаешь. На меня, во всяком случае, можешь не рассчитывать. Как говорят англичане, я — пас. Но выздоровление — это значит, что надо побольше спать и правильно питаться. А я вот замечаю, ты снова начала курить, да и попиваешь понемногу.

— Это моя первая за сегодняшний день сигарета. Нет, вторая, одну выкурила после завтрака. А что касается выпивки… Сколько, по-твоему, коктейлей я выпила за все время, что вы с Бетти здесь?

— Каждый вечер, перед ужином.

— Да, всего один в день, и то не до конца. — Грейс пристально посмотрела на Эдгара: — Вы ведь с Бетти волнуетесь за меня, да?

— Да.

— И дело ведь не только в моем здоровье?

— Да.

— Мы с тобой почти не разговариваем. Бетти — иное дело, она читает мне нотации, дает кучу советов, которым я почти не следую. Но ты-то что обо всем этом думаешь? Как мне себя вести? Что ты говоришь, когда у вас с Бетти заходит обо мне разговор?

— Не знаю, право, — пожал плечами Эдгар. — Обычно считается, что я должен выступать от имени мужского пола, а это, знаешь ли, Грейс, весьма обширная категория людей. Бетти начинает, я продолжаю, и все сказанное мной воспринимается как мужской взгляд на вещи.

— И что же это, хотелось бы услышать, за взгляд?

— Ну, как сказать, если нет конкретной ситуации, где могут быть две точки зрения, женская и мужская? Ведь часто бывает, что и мужчина и женщина смотрят на что-то одинаково.

— Хорошо, скажи мне как мужчина, я веду себя слишком по-мужски?

— По-моему, вопрос следовало бы переформулировать, перефразировать.

— Ладно, давай иначе. Допустим, мужчина видит женщину, его к ней влечет, это ведь нормальная мужская реакция, так?

— В принципе да.

— В таком случае однажды мне встретился такой мужчина.

— Ну, и что дальше? — не понял Эдгар.

— Ничего. Это все.

— A-а, так ты хочешь знать, не было ли, с моей точки зрения, твое поведение в истории с Роджером Бэнноном слишком мужским?

— Да, и это тоже.

— В таком случае ответ — мой ответ — таков: ты вела себя абсолютно по-женски. На дворе 1920-й год, люди стали более просвещенными, чем во времена наших родителей. Более просвещенными — не значит более знающими, просто более честными в объяснении мотивов поведения. Что такое духи́? Духи́ — это всего лишь инструмент мужского поведения в руках женщин. Что такое платье с глубоким вырезом? То же самое. По-мужски женщина начинает вести себя лишь в том случае, если преследует мужчину так, как «по правилам» должен мужчина преследовать женщину. В 1920 году это означает, скажем, телефонный звонок, такой вот способ преследования.