В салоне «Черный Бархат» всегда царил полумрак. Негромкая музыка, льющаяся из невидимых динамиков, мерцание искусственных свечей и темные тона интерьера создавали интимную обстановку, которую так любили посетители этого фешенебельного борделя. Здесь постояльцам отеля предоставлялась возможность реализовать абсолютно любые фантазии. Девушки здесь очень неплохо зарабатывали. Даже по европейским меркам, но и работа их несколько отличалась от того, чем занимались их коллеги по цеху в той же Европе.

Мишель стояла в туалетной комнате, и пыталась привести себя в порядок. Получалось плохо. Слезы, текущие из глаз норовили смыть косметику, неровно наложенную дрожащими руками. Гребаный русский!

Мишель много чего повидала, работая в «Черном Бархате», но убить ее пытались впервые. Видимо, этот здоровяк совсем сбрендил, обширявшись какой-то гадостью! Иначе чем можно объяснить то остервенение, с которым он рвал горло Лауре? Да и сама едва увернулась. Девушка покосилась на бархатку, скрывающую длинный порез на руке. Господи, как ей повезло, что тот американец с револьвером вломился в комнату!

— Сколько тебя можно ждать?! — Властный, раздраженный голос донесся из комнаты, заставив ее вздрогнуть. Когда, перепуганная и заплаканная, с окровавленной рукой, она прибежала в салон, Ма Гэмпшир, администратор «Черного Бархата», прикрыла ее. С ней хотели поговорить из администрации отеля, но Ма пожалела бедную девочку, и решила дать ей время успокоиться. К тому же, пожаловал постоянный клиент Мишель. Поговаривали, что он оплатил номер на весь сезон лишь благодаря ночи, проведенной с девушкой в прошлом году, а это немалые деньги. Поэтому, решила Ма, ничего плохого не случится, если с девушкой побеседуют позже, а сейчас пусть она займется работой.

— Детка, ты заставляешь меня злиться! — Голос звучал раздраженно.

— Иду, мой Господин! — Пропела дрожащим голосом девушка, и поправив бархатку, принялась расчесываться.

Клиент просил называть себя именно так, «мой Господин». Видимо, сам себе он казался ужасно развратным, и настоящим садистом, хотя единственным, что пришлось Мишель вытерпеть от него была пара оплеух, полученных во время… Во время работы, скажем так. А вообще — мужик, как мужик, могло быть и хуже.

Внезапно она поежилась. Что-то гулко забухало в резко заложенных ушах, и ее охватила мелкая дрожь, как при простуде. Да и чувствовала она себя так, как будто у нее резко поднялась температура. Она списывала это на стресс, но то, что происходило с ней сейчас, девушке не понравилось. Но нужно было работать.

Когда она вынырнула из-за полога, никто не смог бы сказать, что с ней что-то не так. Высокая грудь вздымалась, заставляя соски рельефно выделяться под тонкой тканью, туго обтягивающей ее тело, в глазах блуждали игривые огоньки, а розовый язычок то и дело игриво облизывал чуть припухлые губки.

— Вы звали меня, мой Господин? — Не доходя до развалившегося в кресле мужчины нескольких шагов, она плавно опустилась на четвереньки, и словно большая кошка, двинулась к нему, покачивая бедрами.

— Звал. Почему так долго? — В голосе мужчины слышалось похотливое нетерпение.

— Простите меня, мой Господин! Позвольте мне искупить свою вину!

Добравшись до мужчины, она встала на колени, и расстегнула ремень его брюк. Клиент что-то одобрительно промычал. Какое-то время было слышно только его возбужденное дыхание, и в момент, когда он, напрягшись, застонал, девушка вдруг захрипела, и неестественно выгнувшись, упала на пол. Все ее тело конвульсивно подергивалось несколько секунд, а потом замерло. Дыхания слышно не было.

— Эй, ты чего? — Теперь мужчина выглядел обеспокоенным. До него дошли смутные слухи, что кто-то убил уже сегодня одну проститутку, и ему за это отстрелили голову. Разделить участь убийцы ему не хотелось. Он нагнулся над девушкой, попытался перевернуть на спину — и отпрянул. Как будто сама бездна взглянула на него абсолютно черными глазами девушки. Искаженные черты лица придавали ей потусторонне-демонический вид. Когда то, что было лишь несколько минут назад привлекательной девушкой, взвилось с пола и вцепилось ему в лицо, он ничего не успел сделать. Стены «Черного Бархата», славящиеся отменной звукоизоляцией, поглотили его истошные, предсмертные вопли. Ночь страха наступала.

— Вставай! Вставай же! Пришло время попытаться исправить содеянное!

Кто-то теребил его за руку, и Жан спросонья не сразу понял, что происходит. Когда до него дошло, что в закрытом на замок номере есть кто-то еще, его прошиб холодный пот. За пистолетом тянуться уже не было смысла, поэтому он просто открыл глаза…

…и обомлел.

Над ним стоял все тот же нищий старик!

— Черт побери! Ты что тут делаешь? — Взбеленился француз.

— Не время для вопросов. Слушай! — Старику удалось сказать это так повелительно, что Жан замер, прислушиваясь.

В отеле что-то происходило.

Дикие вопли доносились отовсюду. Причем это явно не был шум разошедшейся вечеринки. Это были крики смертельно перепуганных людей!

— Что это? — Выдохнул Жан.

— Это тени мертвых, что вы высвободили, пришли собрать свою кровавую жатву!

— Мать твою, ты нормально изъясняться не можешь?

— Вы потревожили тень Яотла, открыв путь древним демонам — Теням Мертвых! И теперь они собираются вновь попытаться заполучить власть над этой землей!

— Ладно, я понял. Толка от тебя не будет. Пойду, сам посмотрю.

Он встал, накинул рубашку, и заткнул за пояс штанов пистолет.

Проверив наличие запасной обоймы, он шагнул к двери, когда в нее что-то с грохотом ударилось.

— Жан! Жан! Это я! Откройте!

Француз вздрогнул. Голос был Дока Торнтона. Вот только обычно спокойный Док мог бы так кричать только в случае смертельной опасности. Выдернув из-за пояса пистолет, Жан снял его с предохранителя, встал в стороне от двери, и резко распахнул ее.

В комнату буквально ввалился Торнтон. Пожилой профессор был неестественно бледен, а его расширенные зрачки бегали, будто не в силах сфокусироваться.

— Закрывайте! — Прохрипел Док, и в этот момент в дверь снова что-то ударилось, ручка выскочила из вмиг вспотевшей руки медвежатника, и Жан увидел то, что так напугало Дока.

За дверью была мисс Мэри. С перекошенным от ярости лицом, со спутавшимися прекрасными волосами. С оскаленным, окровавленным ртом и абсолютно черными зрачками.

— Стреляй, Жан! — несолидно взвизгнул профессор.

А Жан застыл. Он стоял и смотрел, как нечто, не бывшее более аккуратной и опрятной блондинкой, готовится к прыжку. Прыжку, который закончится для него, Жана, вполне однозначно. Его смертью.

Жан почувствовал, как его кто-то дергает за рубашку, и повалился на спину. Больно ударился плечом, пистолет, выпав из расслабленной руки, завалился куда-то под кровать. Распрямившаяся в зверином прыжке девушка пролетела над ним, и с кошачьей грацией приземлилась на все четыре конечности на прикроватной тумбочке. Неуловимым движением изогнула тело, и снова оказалась лицом к Жану. Из ее горла вырвался невнятный хрип, и Жан сглотнул. Сейчас она опять прыгнет.

И она прыгнула.

А его снова кто-то дернул за рубашку, рывком вытаскивая из номера.

Раздавшийся над ухом грохот на несколько мгновений оглушил Жана. Миниатюрную блондинку, встретившуюся в воздухе с зарядом крупной дроби, буквально разорвало пополам, и впечатало в стену. Оставив кровавую полосу на ней, ошметки мисс Мэри сползли на пол…

…и зашевелились.

Жан сглотнул. Этого просто не могло быть! Выстрел практически в упор разворотил преобразившейся мисс Мэри грудную клетку. В огромной дыре были видны осколки позвоночника.

Но она пыталась ползти к Жану.

Растрепанный Мармелад, стоящий над французом, передернул затвор дробовика, досылая патрон, сделал два быстрых шага вперед, и уперев ствол в голову захрипевшей блондинке, нажал на спуск.

В замкнутом пространстве небольшой комнаты новый выстрел из дробовика произвел эффект разорвавшейся бомбы. По ушам больно ударило, а голова мисс Мэри лопнула, подобно спелому арбузу. Во все стороны полетели ошметки. Мармелад, перед выстрелом отвернувший голову в сторону и зачем-то прикрывший ее полой цветастой гавайки, подскочил к Жану.