И Эллисон этому верила. Она ведь не искала встречи с Избранной. Зато теперь была счастлива.

Мишель тоже возилась в постели. Обычно она спала, как убитая. Теперь же шуршала, словно ежик, зарывшийся в осенних листьях.

— Не спится? — еле слышно прошептала Эллисон.

Шуршание прекратилось. Автогонщица вздохнула. Похоже, возлюбленная все-таки заснула. А вот у нее еще долго по спине будут бегать мурашки.

— Ага, — засопела Мишель.

Эллисон приподнялась на кровати и повернулась в сторону Избранной. Та тоже зябко куталась в одеяло. Наверное, ветер пригнал в их комнату холодный воздух с индиговой реки.

Помутнение, наваждение — как ни назови, а результат останется тем же. После незабываемого утра Эллисон осмелела. Она поднялась с кровати и дошлепала до постели Мишель, в которую нырнула. Кожа подруги оказалась довольно холодной.

— Не бойся, я тебя отогрею, — прошептала ей на ухо Эллис.

Она обняла черновласую красавицу за талию и притянула к себе. Сильно-сильно.

— Задушишь, — прохрипела Мишель, заставляя слегка ослабить хватку.

Зато и она пошла навстречу. Тоненькие пальцы Избранной переплелись с перстами автогонщицы. В комнате стало чуточку теплее и уютнее.

Если бы в том бою с Алисией Мишель не одержала победу… Эллисон не простила бы себе невмешательства. Она так боялась потерять эту черноволосую девушку, такую нежную и трогательную, тщательно оберегавшую от всех свои чувства. А Миша и впрямь была красива. Точеная талия, нежная кожа, бездонные глаза, в которых так хотелось утонуть…

В теплых объятиях сон навалился тяжелой ношей. Первой заснула Мишель. Эллисон слушала ее мелодичное дыхание, ощущая биение сердца. Биение в унисон с ее сердечком.

— Мне ничего не нужно без тебя, — прошептала автогонщица, и на лице возлюбленной даже сквозь сон проступила улыбка.

*****

Утром Зейн улыбался слишком слащаво, за что чуть не получил расшитыми подушками.

— Вы прям лучитесь изнутри, — смеясь, произнес он.

— Завидуй молча, — не сговариваясь, выпалили девушки.

Миша потянулась к вафле одновременно с возлюбленной. Эллисон отдернула руку, уступая. Но и Мишель не собиралась покушаться на святое.

— Если вы так и будете друг другу уступать, то вафлю съем я, — угрожающе произнес Зейн.

Эллисон нашла соломоново решение, разделив вафлю между ними тремя.

— Но мы же спасем мир, верно? — жуя, спросила Мишель. — Если… если вдруг нам не поверят? Вы же пойдете со мной?

— Конечно, — кивнула Эллисон. — Даже не думай о другом.

— Разумеется, — подтвердил Зейн.

— А что бы вы попросили в награду за победу?

Вопрос провокационный. Но Мише очень хотелось получить на него ответ. Пока что она желала только покоя. Но, может, она что-то упускает, что-то важное? В сказках герой всегда получал законную добычу. Рыцарь — принцессу, искатель приключений — мешок с золотом. Что-то должно было достаться и им.

— Меня устроило бы расширение границ нашего государства, — произнес Зейн. — А то как-то обмельчали мы, наплодив вассалов.

— Мальчишки, — фыркнула Эллисон. — Все вам о политике думать.

— Как будто вы, девчонки, не такие.

— Конечно, не такие. Нам достаточно голубого неба над головой и хлеба на столах. Мы вообще не столь притязательные, — Эллис повернулась к Мишель. — Мира. Я бы попросила мира, хотя это довольно утопично.

Избранная улыбнулась. Такой ответ ее устроил. Пожалуй, она хотела бы жить в мире, в котором ее вмешательство не требовалось бы. Мире, полном добра и справедливости.

— Я недавно видел, как очень культурный мальчик написал на стене дома бывшей: «Эмма непостоянна», — перевел тему в более спокойное русло Зейн.

— Посоревнуемся в остроте ума? — приняла вызов Эллисон. — Я у татар видела более забавную вещь. Один русский сказал татарину: «Не подведем!». И в самом деле не подвел ни туалет, ни воду. Вот потому они и живут без благ цивилизации.

День был долгим, наполненным смехом и дружескими подколками. Время словно исключили из участников гонки. Мишель поймала себя на мысли, что начала мыслить как подруга. В ее компании года могли бы превратиться в минуты. И все равно их было бы мало, слишком мало…

— Может, прогуляемся? — Эллисон потащила Мишу на улицу.

— Да, давайте, просвежитесь, — Зейн потер запястья. — А я навещу губернатора. Все-таки ему нужна наша помощь. Особенно теперь, когда в Ктесифоне снято столько ограничений…

Распрощавшись с другом, девушки выскочили на лужайку.

— Как обычно, да? — сощурила глаза от вездесущих солнечных лучей Мишель.

— Пожалуй, — кивнула Эллис.

После холодной ночи она накинула на плечи куртку. Руки сами собой нырнули в карманы и натолкнулись на бумажки.

— О, а я не знала, что у меня где-то спрятана заначка, — улыбнулась автогонщица. — Так что мы можем прикупить парочку пирожных.

— Звучит заманчиво, — потерла руки Миша. — Ну что, готова сбежать из курятника?

Солнце залило лужайку позолотой, отпугнув тени. И только две фигурки не боялись разоблачения собственных глупостей, предпочитая вдыхать жизнь полной грудью.

*****

Они гуляли по солнечным улочкам и щурили глаза, пытаясь взглянуть на солнце. Девушки наслаждались своей неизвестностью. Им было достаточно лишь находиться в обществе друг друга. Слава? Извольте. Известность? Не нужна. Богатство? Развращает. Они прекрасно обходились без золотистых кредитных карточек с многозначным числом на счету.

Деньги были неважны, и чем дольше Эллисон жила на этом свете, тем больше убеждалась в этом. Но и Мишель без фанатизма относилась к покупкам. Им больше нравился сам процесс примерки. Видеть любимого человека в чем-то необычном… дорогого стоит.

И они могли обойтись и без денег, и без новой одежды. Лишь бы были живыми, целыми и невредимыми. Любовь — вот то единственное, за что они цеплялись в жизни, единственное, что имело значение.

— Ты светишься от радости. Как лампочка, — Мишель взяла автогонщицу за руки и принялась раскручивать.

— Стой, каруселька! — послышался веселый хохот.

Они чуть не сбили с ног человека. Впрочем, он не выглядел расстроенным. Смотря на кружащихся вокруг своей оси, не расцеплявших рук девушек, человек заразился хорошим настроением.

Отдышались уже на лавочке. Взмокшие, счастливые, они тяжело дышали, переводя дух.

— Ты как с другой планеты, ни на кого не похожа. Я говорю с тобой, а у меня мурашки по коже, — лиричное настроение передалось и Мишель.

— О, смотрю, в нашей девочке проснулся поэт, — Эллис потрепала Избранную за щечку.

Оставалось надеяться, что они всегда будут такими, искренними и честными. Простыми и не заморачивающимися насчет мелочей. Им предстояло пройти еще немало испытаний, но теперь они поймали за хвост птицу любви, и лишь только одна она могла помочь преодолеть все препятствия на пути к счастью.

Эллисон радовалась, что среди чванливых, много мнящих о себе людей встретила такой неграненый алмаз простоты и чистоты.

— Вот мы думаем друг о друге, радуемся, что живем. О многом не просим, так заслужили ли мы счастья? — морщинки сомнений появились на лбу Мишель.

— Ну что ты такие глупости говоришь? — Эллисон подивилась тому, что их мысли совпадали. Будто Мишель получила способность читать чужие мысли.

— Да, в жизни я всегда думала о том, как закончу университет, построю карьеру, буду биться за место под солнцем. А теперь что-то не хочется. Я получаю удовольствие от каждого мига, проведенного с тобой.

Миша положила голову на плечо возлюбленной. Автогонщица поглаживала ее по спине, игралась с волосами.

— А знаешь… было бы неплохо стать невидимками. Чтобы весь мир нас не знал. Чтобы мы могли посвятить друг другу жизнь, а никому не было бы до нас дела, — спустя несколько минут, показавшихся вечностью, произнесла Миша.

— Как трещинки на лобовом. Они тоже незаметны, — кивнула автомеханик, прижимая хрупкую брюнетку к себе.

Прохожие, впрочем, не обращали на них внимания. Но как только они узнают, что перед ними не простые девчонки, а спасительница мира и ее спутница, спокойной жизни придет конец.