- Все эти шесть дней я старался что-нибудь придумать, но голова совершенно пуста, - начал Ленсон. - Не представляю, какой может быть другой способ, кроме ядерного двигателя.
- Прежде чем говорить об этом, - предложил Уилфред, пусть Блейк выскажет свою точку зрения. Можно ли найти уран в такие сроки, чтобы успеть запустить двигатель?
- Я лично против дальнейших поисков, - сказал Блейк. - У нас нет времени. С моей точки зрения, дальнейшие поиски пустая трата времени.
- Кажется, с этим все согласны, - сказал Тейлор. Остальные промолчали. - Картина мрачная, но спорить бесполезно: так оно и есть.
- Что ты об этом думаешь? - спросил Уилфред.
- Все вы шли традиционными путями, не так ли?
- Да, но именно так был создан наш корабль.
- Верно, однако, мысля традиционно, мы никогда не поднимем его в космос. - Блейк вытащил из кармана короткий стальной брусок, квадратный кусок алюминия, кусок тонкого стекла и штопальную иглу с длинной ниткой, разложил их на столе перед собой и продолжил: - Боюсь, что стандартные методы совершенно непригодны на этой нестандартной планете. Все мы подходили к решению проблемы, как если бы потерпели крушение на планете, в точности повторяющей Землю, с таким же воздухом н такими же огромными запасами минералов. На Земле мы бы воспользовались машинами - всеми достижениями технического прогресса, начиная с колеса. Без колеса не было бы машин, без машин никогда не было бы ядерного двигателя. Вы все убедились, что на этой планете не может быть колес. Мы не можем пользоваться колесами, в мире алмазной пыли и речи быть не может о механизмах с движущимися частями. Наша собственная техника основана на колесе, и если мы не изобретем ему замену, то через семь или восемь месяцев от нас останется только дым.
Блейк взял стальной брусок.
- Никто из вас не упомянул о силе, которой не страшна вся алмазная пыль этой планеты, вместе взятая, ибо сила эта не связана с движущимися частями. Я имею в виду действие силового поля.
Он поднял иголку и, поднеся снизу магнит, дал ей возможность откачнуться на нитке.
- Если представить себе, что магнит - наша планета, магнетизм - сила тяжести, то игла - это наш корабль, оборудованный каким-то приспособлением, которое сделает его антигравитационным.
Он снова дал иголке качнуться прочь от магнита.
- Невидимый барьер, - задумчиво сказал он. - Что это такое? Мы называем его силон, но как может нечто невещественное - не стекло, не металл - стать барьером?
- Это загадка, - сказал Тейлор. - И ее будет трудно разгадать.
- Трудно, - сказал Кук, - но мы знаем, что ответ есть и его можно найти. Сила, которая нам нужна, чтобы поднять корабль, - вокруг нас. Мы будем искать секрет силы, которая, мы это твердо знаем, существует.
- А продолжая охотиться за ураном, мы будем искать то, чего, судя по всему, не существует, - закончил Блейк. Ленсон встал, отодвинув стул.
- Ну, что ж, раз мы знаем, чего хотим, за работу.
- Нам нужна будет электроэнергия, - сказал Тейлор. - Самое обычное, допотопное электричество.
- С этим мы справимся, - ответил Блейк. - Генератор корабля не поврежден, поэтому мы построим тот единственный в мире двигатель, которому не нужны ни уголь, ни нефть, ни радиоактивные руды - паровой двигатель. У нас есть вода, есть сколько угодно деревьев для топлива и вдобавок еще токарный станок. Есть и запасная труба, из которой можно сделать превосходный цилиндр.
- А как насчет алмазной пыли в воде? - спросил Тейлор.
- Будем подавать в цилиндр только очищенный пар, тогда алмазная пыль причинит не больше вреда, чем обычная известь. И, кроме того, у нас же есть фильтры в цистернах.
- Правильно, - согласился Кук. - Тем более что мы со скоростью сто миль в секунду приближаемся к не оченьто приятному концу.
Генератор сняли со стены и закрепили на новом стальном настиле. Из зубчатой передачи корабельного лифта соорудили коробку скоростей. В отверстиях двигательного отсека сделали окна из глассита. Конечно, после первой же песчаной бури они стали полупрозрачными, но все-таки света для работы хватало. Строительство паровой машины продвигалось медленно: токарный станок был невелик, да и материалов недостаточно, но люди работали упорно, а желтая звезда продвигалась все дальше и дальше, опережая их собственное солнце. Когда они приступили к сборке, она уже сверкала на темном небе за целый час до восхода солнца. В день окончания работы звезда уже два часа рассеивала темноту на востоке к тому времени, как начали появляться радужные краски приближающегося утра, и почти три часа прошло, прежде чем появилось само солнце.
- Теперь у нас всегда будет необходимая энергия, - сказал Блейк. - Как только оборудуем лабораторию, займемся проверкой нашей идеи на прочность.
- Говорят, испытывая новое на прочность, всегда рискуешь, - заметил Кук. - Придется нам доказать, что бывают исключения из правил. А вы обратили внимание на большую желтую звезду? Сейчас она на сорок градусов впереди нашего солнца создается впечатление, что она удаляется от него, только вот становится все ярче.
- Мы прошли уже пятую часть пути к ней, - сказал Блейк.
- Когда Аврора врежется в желтое солнце, получится потрясающая Новая, - сказал Кук. - А что будет потом, когда наше большое бело-голубое солнце столкнется с этой Новой? Сверхновая? Ведь никто еще не видел ничего подобного.
- Мы тоже не увидим, если не займемся делом, - сказал Ленсон. - Время бежит, из-за нас Аврора не отсрочит свое рандеву.
Центральное помещение корабля было переоборудовано в лабораторию, вернее в ее подобие, насколько это позволяли их ограниченные возможности.
В последующие дни выдвигались различные идеи: одни были просто повторением уже известных, другие явно противоречили общепринятым принципам магнетизма п гравитации. Радикальные идеи высказывались вначале весьма робко, но постепенно страх перед необычными теориями ослабел, и вскоре все пятеро стали следовать словам Кука: "Любую теорию, даже самую фантастичную, нельзя подозревать в ошибочности, пока эта ошибочность не доказана".
Каждому эксперименту присваивался порядковый номер с индексом "X" - вместо слова "экспериментальный". Сведения, полученные в результате каждого опыта, тщательно фиксировались.
Прошло тридцать дней и еще тридцать, желтая звезда становилась все ярче, видимое расстояние между ней и их собственным солнцем становилось все больше. Первоначальный энтузиазм Кука, Ленсона и Уилфреда сменился спокойной сосредоточенностью. Они все дольше засиживались за работой. Тейлор не выражал особых эмоций, но вставал все раньше, а ложился все позже.
Наступило летнее солнцестояние, солнце больше не двигалось к северу, а стало перемещаться на юг, сначала почти незаметно. После солнцестояния ветры из пустыни стали дуть чаще; горячие, иссушающие, они всегда несли с собой песок и пыль.
Прошло уже четыре месяца их пребывания на Авроре, когда Кук с мрачным юмором начертил мелом на стене лаборатории огромный календарь: тридцать дней в ширину, пять рядов в длину. Каждый прошедший день он вычеркивал красным мелом, напоминая товарищам о том, что время уходит.
Уже два ряда по тридцать дней каждый были зачеркнуты жирной красной чертой, когда они наконец подобрали первый ключ к секрету, означавшему для них жизнь.
Х-117 был установлен на лабораторном столе: сложное сооружение из катушек и электронных деталей, где в самом центре индуктора висел маленький голубовато-белый алмаз в крошечной коробке. Алмаз висел на длинной нитке, присоединенной к гравиметру с большим циферблатом. Кук оглядел сооружение со всех сторон, потом откинул со лба пышные волосы и ухмыльнулся остальным.
- Это должно быть тем самым, что мы ищем, - сказал он.
- Ты каждый раз это повторяешь, - напомнил Уилфред.
- Давайте проверим, - нетерпеливо предложил Блейк. - Давление пара на максимуме.
- Ну правильно, давайте покончим с неизвестностью, - сказал Ленсон.
