ISBN 978-5-4470-0186-5

Дизайн обложки Максим Андрусенко

Корректор Любовь Семенова

© Г. М. Сапожникова, 2016

© АО «ИД "Комсомольская правда"», 2016

…Сейчас мне вспоминать об этом смешно, но тогда было в первый раз страшно.

Осень 1991 года, Таллин. Свежеиспеченная независимость прибалтийских республик, свалившаяся на их головы в виде подарка после провалившегося в Москве путча. Водоворот надежд и событий, впереди – целое будущее, которое, без всякого сомнения, будет чистым и светлым. Ленина на площади перед ЦК Компартии Эстонии уже нет, но Бронзовый Солдат простоит еще целых 16 лет. И нет пока ни тревоги, ни боли, ни длинных очередей за видами на жительство в Департамент гражданства и миграции, в которые Эстония и соседняя Латвия поставили тех, с кем еще вчера сидели за одним столом. С кем дружили, на ком женились и от кого рожали детей. Третья республика Прибалтики – Литва – смотрелась на этом фоне образцом адекватности: она удержалась от того, чтобы унизить тех, кто десятилетиями жил рядом, предоставив всем своим жителям права и гражданство.

Но до всего этого еще далеко в те самые первые дни восстановленной прибалтийской независимости. Так и хочется написать «дни, наполненные радостью», но это будет неправдой. Есть несколько моментов, которые мешали разделить эту радость с представителями титульных наций. Эта тревога жила в нас с января 1991-го, когда случились трагические события в Вильнюсе. На таллинском Вышгороде возвели баррикады из тяжелых природных камней, их приволокли на случай прихода советских танков, которые, впрочем, так и не пришли. Вместо них в Таллин примчался «светоч демократии» Борис Ельцин, главным образом для того, чтобы продемонстрировать, что он – не Горбачев. Что он лучше всех этих носителей советского менталитета – работников – заводов союзного подчинения, которые требуют гарантий своих прав и отчего-то не поют с умильными улыбками в общем хоре. Подписав все, о чем его просили прибалты, и встретившись ровно на 3 минуты с русскоязычными депутатами, будущий Президент России бежал. Ну а как еще назвать спектакль с тайным вывозом Ельцина на машине в Петербург, в обход таллинского аэропорта, у которого его ждали соотечественники – русские?..

Расчет был правильным: спустя 7 месяцев стоящему на танке Ельцину аплодировал весь мир. А в Эстонии ровно тогда же появился первый политзаключенный – директор таллинского электротехнического завода имени Ханса Пегельмана Игорь Шепелевич. По официальной версии, его посадили в камеру предварительного заключения за поддержку ГКЧП. На самом же деле совсем за другое – за мудрость предвидения: чем обернется вся эта история с независимостью для балтийских русских.

И мы – аккредитованные в Эстонии российские журналисты – начали вытаскивать Шепелевича из тюрьмы, хотя это было и небезопасно: оказаться в лагере проигравших могло означать конец карьеры, профессиональной и человеческой, поскольку от защитников СССР тогда шарахались как от прокаженных. Пуб-ликации в «Комсомолке», чьим собственным корреспондентом я тогда была, шли под псевдонимом, посольства России в Эстонии еще не было, спешно назначенный временный поверенный был стопроцентным «демократом», поэтому на его помощь рассчитывать не приходилось. В местных газетах писали о том, что всех несогласных скоро из страны вышлют. Жанр доноса вернулся так быстро, будто никуда и не уходил. Соседи писали петиции, что московский корреспондент в эстонском доме им не нужен. В длинном коридоре, ведущем к двери таллинского кор-пункта, время от времени шуршали чьи-то шаги: ручка на входной двери шевелилась. После того что со мной было в следующие 20 лет – многократных публичных занесений в подготовленные органами безопасности всех трех балтийских стран списки «врагов народа», нескольких обысков на границе и одной официальной депортации, – мой страх перед дверной ручкой кажется смешным, но тогда было невесело, потому что вместе с другими русскими жителями Прибалтики я оказалась в лагере «проигравших». Полагаю, что «победители» оставят о тех днях совсем другие – воспоминания. Память вообще вещь избирательная: я, например, в дни августовского путча запомнила ошарашенных птенцов-танкистов на глохнущих бронемашинах, которых эстонские бабушки угощали пирожками и яблоками. А американское посольство в Таллине – «героическую оборону эстонских повстанцев», и даже нашло на стенах таллинской телебашни следы от несуществующих пуль…

К Новому году мы Шепелевича из тюрьмы все-таки вытащили. И в моем личном послужном списке именно эта история была первым плюсиком в череде всех прочих профессиональных побед – то, что на той маленькой войне мы Эстонию от соблазна скатиться в эпоху «охоты на ведьм» отстояли.

Тем удивительнее было узнать, что в Литве, которая все эти годы нежилась в романтическом ореоле собственного великодушия, машина политического неправосудия не останавливалась ни на день. Десятки осужденных по политическим статьям, сотни людей, навсегда потерявших родину, десятки тысяч покинувших ее в последние годы из-за липкой атмосферы, постепенно ставшей воздухом, – вот что открылось, когда 5 лет назад литовский политик Альгирдас Палецкис, вспоминая трагические события в Вильнюсе в январе 1991-го, сказал в радиоэфире фразу: «Как теперь выясняется, свои стреляли в своих». Она стоила ему нескольких лет судебных тяжб, лишения всех госнаград, настоящей травли в СМИ и солидного денежного штрафа. Литовской Фемиде этого было мало – свои приговоры получили даже свидетели, которые поддержали Палецкиса на суде и рассказали то, что видели своими глазами…

Но репрессивная машина ненасытна и постоянно требует корма.

Заочный суд по делу 13 января 1991 года, который Вильнюс старается превратить сейчас во второй нюрнбергский процесс, – лишь фрагмент общей мозаики под названием «Литва» и ее нового имиджа политической тюрьмы Европы, о чем я пишу с сожалением.

В этой книге собраны голоса людей, которых Литовская Республика лишила родины и доброго имени только лишь за то, что они не отказались от своих взглядов. За то, что не перекрашивались, – как секретари литовской Компартии на платформе КПСС Миколас Бурокявичюс и Юозас Ермалавичюс, писали честные книги, как Валерий Иванов и Юозас Куолялис, умирали, как лейтенант Виктор Шатских и генерал-майор Станислав Цаплин, и все эти годы держали спины прямо – как многие другие герои страниц, которые вы сейчас открываете.

Читайте их истории, которые 25 лет никто не хотел слушать.

В них – подлинная История Литвы и Прибалтики. Без лакировки.

«Остановите! Остановите убийство!» – слабым голосом повторял Витаутас Ландсбергис, и руки его тряслись. Все уже случилось: диктор телевидения Татьяна Миткова отказалась зачитывать в прямом эфире официальную версию событий в литовской столице, телевизоры показали танки и трупы, мир ахнул, узнав об очередной советской агрессии, а Борис Ельцин срочно выехал в Прибалтику, чтобы, открестившись от СССР, подписать договоры от имени независимой от СССР России. Лидер литовского движения «Саюдис» Витаутас Ландсбергис подписал их по телефону, но уже наутро примчался в Таллин. Ну а я подошла к нему за интервью.

Слушать его слова было стыдно – тогда вообще было неуютно находиться на советской стороне. Подготовленный разоблачениями в «Огоньке» и обученный каяться, русский человек автоматически начинал чувствовать себя виноватым за любую смерть на планете. Спустя четверть века стало понятно, что к этой мысли его подводили целенаправленно. Но тогда мы, московские журналисты, почти плакали, искренне сочувствуя литовцам. Кто был убийцей, а кто жертвой, в 1991-м было понятно без слов.