***

На русском причале, уже в Гонолулу, доктор увидел командира “Лазарева” и обрадовался знакомому лицу. Капитан первого ранга направлялся на маленький базарчик правее порта. Взмахом руки он пригласил доктора присоединиться, что тот и сделал. Рыбные ряды доктор, по понятным причинам, проскочил быстрым шагом. Отдышался только во фруктовых рядах. Наряду с гавайской экзотикой, продавали тут и обычную квашеную капусту, за которой уже выстроилась коротенькая очередь русских сотрудниц госпиталя.

- Это мы привезли, сегодня. Клюкву, vodku, капусту, salo, черный хлеб, - пояснил командир крейсера. - Так, на сувениры. Угостить кого, да и наши попробуют.

Доктор снова посмотрел на очередь, в которой узнал пару санитарок, принимавших утром каталку. Вспомнил утро, вспомнил поход к Сухову - и сбивчиво, быстро пересказал его моряку. Тот почесал короткие седые волосы, огляделся и вынес решение:

- Давай-ка присядем.

Разместились под навесом небольшого портового бара; загорелый до черноты мальчишка подскочил с меню - три строчки на листе в клеточку. Командир крейсера небрежно сунул пацану красную бумажку и показал два пальца. Тот кивнул и побежал за строение кухни, откуда тянуло жарящимся мясом, дымом.

Выставив кофр слева от себя, доктор оперся на него щекой и повторил:

- Как они бросились к нему, все четверо! К мужчине? К ценному источнику сведений? К хорошему другу? Честное слово, я едва не расплакался!

- Женатым на Базе нелегко, - усмехнулся моряк. - Но вот холостым совершеннейший п***ц. Русалки же дети совсем! Чего, ты думаешь, вокруг них все бегают? Очень их учить приятно, слушают внимательно, вопросы задают. Чувствуешь себя значительным, умным таким, взрослым. И видно же, что не прикидываются они. Искренне хотят научиться быть людьми. Святой не устоит!

Подбежал мальчишка с широкой доской в руках. Прямо на доске повар веером выложил тонко нарезанное холодное мясо. К нему маленькие стопочки, столь же маленький флакончик, да пара вилок.

- Это не пить, - пояснил каперанг. - Вот смотри, сворачивай мясо кульком, стопочкой отмерил, наливай в кулек. И... Оп!

Оказалось неожиданно вкусно.

- А что за соус?

Моряк только плечами пожал:

- Да пес его знает. Здесь же растет все, чего хочешь. От фейхоа до, прости господи, марихуаны. Опять будем косяки по нычкам у матрозен выбивать. Не ставить же обкуренного к двигателям; того хуже, к оружию.

Тот же мальчишка принес два больших бокала привычного апельсинового сока.

- Американцы завели, - пояснил моряк. Доктор хмыкнул:

- Я представил свежевыжатый березовый сок. С мякотью.

Командир крейсера улыбнулся и продолжил рассказ:

- Вот как Сухов попал в шейхи? Выловила его из воды Хиэй, да и оставила на эскадре. К тому времени мода на корабельного человека уже расползлась. Рокин у Конго, кто-то еще у Нагато, да Нагато и сама упорно человеком прикидывается. С черноморского флота Зацаренный пришел, это внук пациента твоего, Юрия Петровича, первый наш контактер. А с ним Юлия Зацаренная, “Новороссийск”, в смысле, и три ее подчиненные: Ленка, Ташка и Мина... Во-он стоят, на внешнем рейде...

Доктор с видом знатока всмотрелся в серые силуэты и удивленно спросил:

- А чей это дымящийся корпус рядом с ними ?

- Да дикого туманника поймали, - ухмыльнулся каперанг во все тридцать два. - Здесь бывает.

- С американским бортовым номером? - прищурился доктор. - Я часа два назад, в порту Хонокаа, видел похожие надписи на бортах. Си-эл сто два, си-эл сто пять. И тут си-эл!

Моряк с непроницаемым видом пожал плечами:

- Сказано же, дикари-с... Но мы не про них сейчас, мы про Резервную эскадру. А там вышло чистое кино про Мюнхаузена: “В однобортном уже никто не воюет”. У всех кто-нибудь есть. Вот, значит, и у Хиэй теперь завелся собственный человек. Можно не хвоститься за Конго с вопросами, как и что, можно напрямую у человека спрашивать. Наши упорно завидуют, а того не видят, что Сухов девкам требуется не как жеребец, а как образец. Идеал.

- А, - сообразил доктор. - Первая влюбленность, да? И у всех сразу? Е-е-е...

Каперанг посерьезнел:

- Доктор, ты же знаешь теперь, как страшно разочаровать женщину.

Вспомнив недавний развод, врач только зубами скрипнул.

- А теперь умножай на пять, - безжалостно договорил капитан. - Как Сухов не боится? Как он еще не охренел?

Доктор шумно поскреб голову.

- Капитан, а...

- Я не женат, - морской офицер с грустной улыбкой развел кисти, обветренные чуть не до вида крокодильей кожи. - Как там у Плетнева, в “Холсте заиндевелом”, сказано: “Я в море по полгода. Бояться, что с ней что-то случиться? Или бояться, что это случиться с ее согласия?” И это ведь еще никакой войны Тумана, еще никакого Второго Удара с Ангелами не было. А в такой расклад, как только что было, здравомыслящий человек женщину не потащит.

- Вот потому они и достаются тем, кто особо не задумывается, - фыркнул доктор, сворачивая последний мясной кулек. Моряк вдруг сказал:

- Доктор. Не слушай меня, козла старого. Я просто завидую, что мне двадцать лет уже никогда не будет. Я вот смотрю-смотрю. Ну никак у меня не получается, чтобы легко. Хорошо получается, надежно, точно, сам себе завидую. А вот чтобы легко... Не тот у меня талант. А тебе совет, - каперанг отставил пустой стакан. - Грэма Грина перечитай. “Наш человек в Гаване”. Многим помогло, сам видел.

***

- ... Сама видела, как вы живете. Не хочу быть человеком, противно... Ненавижу вас, людей, за все, что вы делаете сами с собой. Ненавижу себя, потому что причиняю боль единственной, которой не хотела бы! Да эти мешки с протоплазмой на тебя молиться должны! Я сперва хотела весь тот вшивый городок снести к херам! И клянусь, меня бы хватило! И потом я бы построила свой мир...

Собеседница запахнула серую шинель:

- Разве вы между собой живете без войн?

- Нет. Меня остановило другое. Мне насрать на все человечество. А вот на тебя - нет. Я не могу забыть, что ты до конца защищала меня. Не свой инструмент, не выгодное вложение капитала. Не игрушку, которой можно похвастаться. Меня. И теперь я могу отблагодарить лишь одним способом.

Женщина посмотрела вдоль мола, на разлетающиеся о бетон волны. Промолчала.

- Не буду никому мстить. Люди прекрасно режут друг друга и без меня. Люди давно придумали для меня способ, и даже понятно все нарисовали. Логичное обоснование придумали. Ну что ж, сами напросились!

Пенсакола поглядела на листок в руках. Протянула его собеседнице. Та взглянула мельком, спросила: