Решение по срочному кадровому вопросу тянулось неделю. Я уже был не прочь остаться и мотористом. Прикинул и понял, что это менее хлопотно, чем трюмно-котельная группа. Сдал уже один зачёт на допуск к самостоятельному управлению группой, вовсю командовал моряками, особенно на всецело доверяемых молодым летёхам хозработах и строевых занятиях. И тут пришёл приказ, по которому моего одноклассника и ныне одноэкипажника перевели на "Видяев", а меня назначили командиром трюмно-котельной группы "Гаджиева".
Казалось бы, всё. Финита ля трагикомедия. Ан нет. Через пять дней меня вызывает командир корабля. Мне даётся три дня, один на отправку жены, потом - сдача дел и оформление документов. Буду откомандирован на ПБПЛ "Фёдор Видяев" на время боевой службы. Почему такой зигзаг, ему неведомо, а приказ надо выполнять.
Нельзя сказать, чтобы это меня обрадовало. Но и не убило. Уже прибавилось железа. Приказы не обсуждают, но права качать можно. Заявляю, что готов ехать, но жене уезжать некуда. Предоставьте ей место проживания, или пойду на приём к начальнику политотдела.
Кэп подключает замполита корабля, тот связывается с замполитом бригады. Сроки поджимают и меня не ведут "под шпицрутены" по этапу, а собирают консилиум: командование бригады, включая бригадного флагмеха, начальник отдела кадров, мой командир и замполит. Всех заколебала эта проблема. Само собой выходит, и я всех заколебал. Столько возни из-за какого-то лейтенанта.
Меня удалили и о чём говорилось, конечно, неведомо. Уже напечатан, но ещё не подписан приказ, вместе с ним лежат командировочное и аттестаты. Сижу на корабле и жду отцов-командиров. В голове только одна дума: как и что жене говорить? Ведь как в воду глядел полковник Комиссаров: "Как собачку будешь пинать"...
Вызывают наверх. Кэп навстречу хитро щурится и ехидненько так бросает:
- А я думал, щас нажрётся и в школу не пойдёт... Так, на сей момент никуда не едешь. Что завтра будет, поглядим... Да всё нормально, расслабься, студент... Но завтра на службу - как штык! Понял?
А что понял? Я тогда ничего не понял... И супружнице ничего на этот раз не сказал. Проехали - и ладно!
Уже два года спустя я узнал историю этого последнего кульбита с отправкой меня в Севастополь. Узнал, когда служил на "Фёдоре Видяеве", который точно так же уходил из Севастополя на боевую службу. На этот раз была проведена обратная "рокировка": меня перевели на место Димки, а его отправили на "Магомед Гаджиев".
Так вот, прибывший тогда на "Видяев" Димон сразу не понравился командиру БЧ-5 и тот умело воспользовался щепетильностью командира в подборе офицеров и обстановкой. Корабль как раз проходил проверки штабом Черноморского флота. Прибывший лейтенант был беспартийный, характеризовался по учёбе в училище не блестяще, а впереди ответственные задачи боевой службы в плотном кольце супостатов. Зачёты на самостоятельное управление группой, на дежурство и несение вахты не сданы. Подняли бучу и запросили замену.
Единственным кандидатом на рокировку был я. Партийный, без взысканий, по училищу наполовину отличник.
Кэп на собранном в мою честь консилиуме представил контраргументы. Партийный, но служить не хочет, прячется за супругой, которую специально привёз с животом. Без взысканий, но уже можно его ими обвешать как ёлочку за систематически возникающее поползновение жить хорошо. Зачёт сдал, но на управление не трюмно-котельной, а моторной группой, ну и с ходовой вахтой - тоже никак, корабль требует ремонта и от причала не отходит.
Так я остался на "Гаджиеве". Подруга дней моих суровых продолжала жить в гостинице вместе с тараканами, я иногда приходил её проведать и переночевать. Дела с её трудоустройством шли плохо. Работы по специальности нет, да и если бы была, без прописки никуда не устроиться, даже в женской консультации не принимают и в библиотеку не записывают.
Для прописки нужно хотя бы снять комнату. Объявлений о сдаче жилья нет, ходили по квартирам и спрашивали. Один мужик рассказал, что сдавал свою квартиру, пока был в длительной командировке. И квартиранты уехали, не заплатив за три месяца, да ещё прихватили несколько ценных вещей. Теперь он никому не верит. Потом нашли отзывчивую старушку, у которой, по её словам, много знакомых со свободными комнатами, остаётся уговорить кого-то из них. Но как-то никто не уговаривался.
Когда в гостинице мне объявили, что льготный период оплаты закончился и со следующего месяца надо будет платить за номер 5 рублей 36 копеек в день, ровно в два раза больше, пришлось ставить на уши всех новых друзей и сослуживцев. У нас-то оставалось всего около пятидесяти рублей, а зарплата будет нескоро, финчасть запуталась с моими перемещениями.
Мичман с нашего корабля должен был получить квартиру, а ранее занимаемую комнату в "крысятнике" сдать. Его жена с ребёнком пока жила у родителей. В эту комнату он нас и поселил.
Хорошая была комната, большая. Вот только дом был в ужасном состоянии, штукатурка осыпается, по коридорам и на общей кухне крысы бегают, никого не стесняясь. Бывало, даже заходили в гости в комнату, и жёнушка спасалась от них, запрыгивая на кровать.
На учёт в женской консультации её взяли по полученной мною справке о том, что она находится в гэ Полярном по месту службы мужа.
На тот момент все вроде бы оказались на месте. Все, кроме скарба. Тюк с пуховым одеялом и подушками ещё оставался невостребованным в камере хранения Североморского морвокзала.
Я его привёз незадолго до того, как отправил свою уже в полном смысле боевую подругу к её маме. "Гаджиев" надолго уходил ремонтироваться на судоремонтный завод в Росляково, чтобы потом совершить океанский переход на ремонт в Югославию. Без прописки жена не могла в случае чего ни уехать, ни приехать назад, - закрытый гарнизон.
Жилья для офицеров не было, но корабли плавали по всем морям и океанам, ремонтировались за границей и наводили ужас на вероятного противника. И никто не сомневался, что так и должно было быть.
На флоте железу не дают ржаветь или покрываться ракушками.
P.S. Ровно через десять лет, в 1989 году, перед нами с супругой раскрыла свои объятия незабвенная Гремиха. Там мне довелось подружиться с самым грозным и совершенным плавающим железом - атомными подводными лодками. От которых волей судьбы когда-то убежал. А быть может, тогда ещё не был их достоин.
Незадолго до этого плавбаза "Магомед Гаджиев" была переведена на Черноморский флот. Корабль был выведен из состава флота в 1993 году, в котором и я уволился с военной службы. А через несколько лет проржавевшая плавбаза была продана на металлолом в Индию.
Такая вот мистика. Однако я, хотя и ржавею, отправки на металлолом пока не был удостоен. Так как всё-таки не стал целиком железным.
