— Всегда знал, что вы просто ебанутые, — Брайан испытал острый укол досады. Это и есть их загадочное понимание происходящего? Мир кончился, и надо всех осчастливить смертью? Какое убожество.
— Ты не понимаешь!
— Да уж куда мне! Зато ты у нас тут спаситель! Знаешь, я, может, не самый удачливый человек на свете, но считаю, мне о-ху-ен-но повезло, что хотя бы лично ты сдохнешь без чужой крови на руках! Пусть мое участие косвенное, я рад, ясно тебе?
Джастин, которому Брайан все это буквально выплюнул в лицо, огорченно вздохнул.
— Мне казалось, ты понимаешь больше…
— Нет!
— Ты понимаешь, — упрямо повторил Джастин. — Ты сам сказал про ту семью, что они приняли верное решение. Ты хотел отнести лекарства в убежище, чтобы люди умерли быстрее и легче. Ты хотел их спасти.
— Я? — Брайан от неожиданности не сразу смог найти аргументы. — Я вынужден на это пойти! Но вы это начали! Это не то, чего я хочу, не мой личный выбор, просто меньшее зло в той ситуации, которую вы создали.
— Видишь, — Джастин с улыбкой протянул руку к колену Брайана, но тот её отбил. — Основное ты понимаешь. Но думаешь, что перерожденные убивают, потому что им это нравится и они этого сами хотят. Это не так. Это не мы начали. Просто мир закончился...
— Ты мне про Двуединого сейчас будешь рассказывать?
Джастин подумал немного.
— Нет, про Двуединого я ничего не знаю. Только что из этого мира пора уходить.
— В другой?
— Я не помню, — улыбка Джастина была такой растерянной и жалобной, что у Брайана защемило в груди. Он быстро, не давая себе времени передумать, сунул пистолет в руки перерожденного.
Джастин замер с оружием в ладонях. Потом положил себе на колени, убрал от него руки.
— Это… зачем? — наконец пробормотал он.
— Ты же хотел умереть? Вот, я даю тебе возможность. Можешь в меня тоже выстрелить, — Брайан усмехнулся, — сам же говоришь, быстрее закончим, вот и все.
— Нет, мне нужно, чтобы ты меня убил, — как непонятливому ребенку пояснил Джастин. — Ты же страж!
— Я помню. Но раз ты так хочешь — бери и стреляй.
— Я не могу, — помотал головой Джастин и попытался вернуть пистолет Брайану.
— А мне похуй! Я, может, тоже не могу!
Джастин посидел молча, задумчиво покусывая губу.
— Тебе не хочется меня убивать? Но поверь мне, я буду только благодарен…
— Блядь! — Брайан не мог больше вести этот идиотский разговор. Вскочить было некуда, он со всей силы ударил по стене кулаком, боль оглушила, скрючила, вырвалась сквозь зубы рычанием.
— Брайан, послушай, — Джастин опасливо коснулся его плеча. — Слышишь?
— Слышу… — прошептал Брайан.
— Я не могу себя убить, — Джастин так и не убрал руку, но у Брайана не было сейчас сил на то, чтобы её стряхивать. — Потому что перерожденные этого не могут сделать, для этого есть стража. Ты ведь это знаешь? Разве нет?
— Я уже ничего не знаю…
— И я не все понимаю, — признался Джастин. — Но этот день последний, надо уходить. Если тебе так будет легче, давай я тебя заставлю выстрелить. Просто не сопротивляйся. Или сопротивляйся, как тебе лучше?
— Пиздец, а не разговоры, ты сам себя слышишь? У меня мозги уже в узел скрутились! Блядь, да меня не надо заставлять! Я страж, и я сделаю все, что должен! Я делал это тысячу раз!
— В чем тогда проблема? — Джастин долго ждал ответа, но он так и не прозвучал.
Брайан сидел, обняв больную руку, чуть покачиваясь, и когда рядом скрипнула, прогибаясь под весом, кровать, он даже головы не повернул.
Все худшее, что могло случиться, случилось.
Бояться уже было нечего.
Он смотрел на двусторонний клинок и молчал.
— Они для того, чтобы могли уйти последние, — проследив его взгляд, сообщил Джастин так радостно, как ребенок, который только что узнал, почему зимой идет снег, и жаждет поделиться этим знанием. — Я теперь понимаю, как ими пользоваться. Можно воткнуть куда-то и упасть сверху.
Брайан только головой покачал.
О чем ему было говорить?
С этим...
О том, как он боялся, что останется один? Он остался. Тот, кто сидел рядом, не был Джастином.
А с ним они даже не попрощались… Брайан пытался вспомнить, какими были последние слова настоящего Джастина, и не мог, в голове пульсировала ватная, глухая пустота.
Брайан стиснул зубы, выдыхая.
Этот… кто бы он ни был, он прав, незачем тянуть. Быстрей закончить и все.
Страх смерти хуже смерти, это проверено, и это по-прежнему правда. Что ж…
Брайан вздрогнул от неожиданности, когда Джастин прижался к нему со спины, уткнулся лицом и замер, не обнимая, просто разделяя тепло.
От мощи того, кто сидел рядом, сводило горло и болела голова, но Брайан не отстранился. Пусть это не Джастин, но он хотя бы живой. Его дыхание щекотало Брайану шею.
— Почему ты просто не сделаешь так, как тебе нужно? Пистолет, клинок, да похуй,— тихо и зло спросил Брайан. — Ты же можешь. Растягиваешь удовольствие?
— Ты не веришь, что это все ещё я, — не вопросом, грустным утверждением отозвался из-за спины Джастин.
— Не верю, — согласился Брайан и тут же почувствовал чужую волю: она не набросилась на него, совсем нет, она подкрадывалась мягко, тыкалась, как ласковый зверь под руку, и он привычно ей воспротивился, ожидая, что его заставят что-то делать, но воля ничего не требовала, она гладила, обволакивала, успокаивала, и он заставил себя расслабиться и пропустить её внутрь. Получилось не сразу, пришлось направить собственную силу на себя, чтобы испуганное, напряженное тело подалось.
Какими бы ни были мотивы того, кто сейчас целовал его в шею, он был нежен.
— Все будет хорошо,— шептал ему в волосы Джастин, и Брайану хотелось ответить чем-нибудь ядовитым и колким, но медленно, неотвратимо заливавшее его изнутри тепло было слишком приятным, чтобы шевелить губами — не хотелось вспугнуть это волшебное полусонное оцепенение. Постепенно растаяла пульсирующая боль в руке, перестало ломить виски, отпустило горло, и сердце теперь билось ровно и легко.
Наверняка морок, краешком сознания понимал Брайан, но не противился — кому он теперь мог навредить? Чем?
Вместо этого он прислушивался, как страх, боль, напряжение стекали по коже щекотно вьющимися ручейками, и в груди росло и разворачивалось торжественное, светлое, оно звенело тонкой струной, пело, зудело в кончиках пальцев. Джастин плавно поднялся сам и за руку поднял Брайана на ноги.
— Все будет хорошо, — повторил Джастин с улыбкой, и она была искренней. Он посмотрел Брайану в глаза, погладил по щеке, и Брайан улыбнулся ему тоже.
Конечно же, это Джастин, почему он засомневался? Немножко другой, но не чужой.
Клинок с металлическим шорохом выскользнул из подставки, Джастин аккуратно положил его на кровать и снова встал перед Брайаном, погладил кончиками пальцев виски, скулы, губы.
— Я все ещё здесь, чувствуешь? — прошептал он, глядя Брайану в глаза.
— Да, — тоже шепотом.
— Знаешь, чего мне жаль? Что не видно неба, — Джастин мягко засмеялся при виде растерянности в глазах Брайана. — После каждого из этих десяти дней мне снилось, что оно вращается… темное звездное небо… Один и тот же сон. Я уверен, оно сейчас там кружится, наверняка это очень красиво… Я хотел бы увидеть, испытать восторг и гордость. Это же мы, Децима, вращаем небо, а мертвые вращают землю, и мы смелем этот мир в пыль… в прах… Чтобы родился новый. Тебе, наверное, все это кажется воспаленным бредом?
Брайан покачал головой, медленно произнес:
— Ещё Сократ сказал — живые возникли из мертвых ничуть не иначе, чем мертвые из живых, — произносить слова было приятно, от этого мурашки пробегали по телу, и Брайан добавил: — Мне тоже снилось небо… раз или два.
Джастин поцеловал его в уголок рта и улыбнулся.
— Может, в том новом мире мы успеем больше, — Брайан погладил светлые, жесткие от пыли волосы, кивнул на клинок. — Ты веришь в это?
— Не знаю, — Джастин прижался губами к тому месту над ключицей, где чувствовалось биение пульса, ровное, четкое. — Я просто не хочу, чтобы ты оставался один. И оставаться без тебя тоже.
