— Да, — воскликнул Джон, в первый раз в эту ночь ощутив свет надежды.

— Ладно, пошевеливайся, — сказал грубо сержант, открыв дверь еще шире. Потом, стукнув в дверь камеры Шерлока, крикнул:

— Отойди назад!

— Шер… Стивен, отойди, отойди, — крикнул Джон. — Сядь, и мне позволят войти.

Послышался неясный царапающий звук, и сержант провернул ключ в замке. Шерлок немедленно бросился к Джону и в отчаянии прижался к нему.

— Прости меня, прости, — шептал он охрипшим, надломленным голосом. — Не бросай меня, прости, прости, пожалуйста, не уходи.

— Тш-ш, — прошептал в ответ Джон и погладил дрожащую тонкую спину. — Всё хорошо. Я рядом. Всё в порядке.

Джон шагнул в камеру, потащив за собой цепляющегося за него Шерлока, и увлек его на узкую койку. Шерлок практически сел к нему на колени и обхватил руками за шею. Он дрожал всем телом без остановки.

— Платок?— нежно спросил его Джон.

Шерлок влез в карман и вытащил измятый, некогда белый кусочек ткани. Шерлок не был бы Шерлоком, если не взял с собой много запасных носовых платков, но после недель путешествия они все стали мятыми и грязными. Он вытер глаза и лицо и высморкался. Шерлок всегда, даже в своих “маскировках” был предельно опрятен и безукоризненно чист, и вид того, как он аккуратно складывает грязный кусочек материи, внезапно опечалил Джона сильнее, чем его слезы.

— Давай отдохнем немножко, — сказал он. — Смотри, эта кровать почти такая же маленькая, как была у меня в моей комнате, дома. Как в старые добрые времена.

Шерлок попытался улыбнуться сквозь слезы, и Джон наклонился, чтобы разуть их обоих. Он потянул на них одеяло, когда они устроились так, как привыкли спать вместе. Шерлок был так истощен, что уснул до того, как Джон вытянулся на своем месте возле стены, и дышал во сне прерывисто, как ребенок, который выплакал все слезы. Джон прижался к нему сзади, натянув одеяло повыше, и обнял его за талию, уткнувшись лицом в спину Шерлока. Он абсолютно не представлял, что принесет им утро. Джон закрыл глаза и стал молиться о том, чтоб их больше не разлучали, и чтоб Шерлок придумал какой-нибудь план.

Ранним холодным утром Джон проснулся с ощущением паники, пока не обнаружил, что Шерлок сидит на полу, прислонившись спиной к краю кровати.

— Что ты там делаешь внизу?

— Думаю, — ответил Шерлок. Выглядел он ужасно. Его тонкое лицо было бледным, и в синяках после прошлой ночи, под глазами залегли глубокие тени, а руки, Джон только сейчас это увидел, были исцарапаны и кровоточили. — Нам нужно решить, что мы скажем.

— Хорошо, — сказал Джон, садясь на кровати. — Извини, вчера это всё, что я смог…

— Нет, ты всё сделал правильно. Нам просто нужно теперь всё продумать и знать, как нам отвечать на вопросы. И самое важное: мы не сбежали, нас отправили за помощью. Когда помощь была уже не нужна, нам посоветовали отправиться на север.

— О, это хороший план. Но даже если у нас всё получится, что мы будем делать дальше?

— Я думаю, нам нужно попытаться связаться с мистером Бруком, — медленно сказал Шерлок. — Разумеется, это рискованно, и, я думаю, сейчас мистер Брук постарается затаиться, но это всё, что пока мне приходит в голову. Как думаешь, охранник позволит нам написать письмо?

— Да, думаю, попытаться стоит. Он показался мне не таким уж злым. Пустил меня к тебе вчера ночью.

— Извини, — сказал Шерлок хрипло, опустив голову и посмотрев на свои колени. — Я больше не буду так делать.

— Нет, Шерлок, не извиняйся, не надо, я точно так же себя ощущал. Всё нормально. — Джон вылез из-под одеяла и встал. — Я собираюсь воспользоваться ведром, не смотри, хорошо? А затем давай продумаем нашу историю.

Они обсуждали ее, пока у Джона не появилась уверенность, что ничего лучше они не придумают. Те части истории, которые, вероятно, вызовут больше всего вопросов, они решили оставить правдивыми, и это значительно всё упрощало.

Солнце было уже высоко, когда они услышали, что дверь в коридор открылась.

— Посмотри, что он принесет нам, — сказал Шерлок шепотом. — Если только хлеб, тогда ни о чем его не спрашивай.

— Отойти на шаг назад,— донесся из-за двери уже знакомый им голос.

— Мы на кровати, — ответил Джон.

Охранник распахнул дверь и, прищурившись, заглянул внутрь. Его лицо было хмурым, но его – “всё в порядке, парни?” – прозвучало по-доброму.

— Да, сэр, — ответил Джон, а Шерлок промямлил:

— Из-звин-ните.

— Порядок, — сказал охранник, в руках у него был поднос, который он передал Джону. — Тут ваш завтрак. Через час или около фургон отвезет вас в город.

Поднос был полон еды: каша, куски хлеба с маслом и даже чай. Джон с благодарностью посмотрел на сержанта.

— Вы очень добры, сэр,— сказал он. — Если позволите, знаете, мы ни в чем не виноваты, сэр, мы не крали тех лошадей. Можем ли мы написать письмо? У вас наши сумки, вы знаете, мы можем заплатить.

Сержант в задумчивости поскреб бакенбарду.

— Правила не запрещают этого, насколько я знаю, — сказал он. — Заплатите за бумагу и пересылку, да?

— Конечно, — быстро ответил Джон.

— Посмотрю, что смогу найти, и занесу, когда приду за подносом.

Чай был горячим, и Шерлок выпил весь, даже без сахара, съев также немного каши. Джон доел остальное, не зная, когда им в следующий раз удастся поесть. Когда они закончили, охранник принес им бумагу и чернила, и Джон начал аккуратно писать письмо, пока Шерлок через плечо диктовал ему содержание. Им нужно было быть осторожными, но мистер Брук был умным человеком … он поймет, кто такой так называемый кузен Джона.

Письмо было готово, а чернила высохли, когда прибыл фургон. Сержант забрал послание, пообещав, что запечатает его и отправит.

— Спасибо, — сказал Джон, когда тот выводил их на улицу. — Вы были так добры, и мы этого не забудем. Благослови вас бог за вашу доброту, сэр.

— Я замолвлю за вас словечко, чтоб они посадили вас вместе.

Джон попытался улыбнуться. Он чувствовал, что все глазеют на них, пока их вели к фургону и заковывали их руки и ноги одной цепью, звеневшей так, что, казалось, слышала вся деревня. Они неуклюже взобрались в фургон, и Шерлоку пришлось пригнуться под низкой крышей. В фургоне ужасно воняло животными.

— Когда мы выберемся, тебе стоит похлопотать о сержанте, чтобы тот по службе продвинулся, — сказал Джон своему товарищу по несчастью, пытаясь отвлечься.

— У него есть ребенок, — сказал Шерлок, безразлично смотря в узкое зарешеченное оконце. — Ну, вообще-то, много детей, но один из них, девочка, хромая или увечная, и он думает, я такой же. Его греет мысль, что ее братья позаботятся однажды о ней, как ты – обо мне.

Фургон тронулся, раскачиваясь и подпрыгивая на ухабах. Почти невозможно было держаться и не падать со скованными руками, и Джон почувствовал, как на особенно резком повороте клацнули зубы; давящий узел страха снова прочно обосновался в его животе.

Шерлок глубоко вздохнул и не так уверенно, как ему бы хотелось, попросил:

— Помоги мне изменить мой акцент.

К удивлению Джона, это помогло. Слушая, как Шерлок с трудом пытается смягчить свое четкое произношение согласных, а гласные сделать протяжнее, он не мог скрыть улыбки, хотя и понимал всю серьезность этого дела.

— И ты должен всем говорить постоянно “сэр”,— напомнил он Шерлоку. — Всем и каждому. Это своего рода знак пунктуации для таких людей, как я.

— Как скажете, сэр, — послушно ответил Шерлок, и Джон почти рассмеялся. Шерлок всё равно говорил как аристократ, который выпил за ужином слишком много вина.

— Прекрати хихикать, это трудней, чем немецкий! Хотел бы послушать, как ты справился бы с моим акцентом.

— Это не грязь, это образцы почвы, — сказал тут же Джон, идеально копируя надменные нотки Шерлока, и тот тоже в ответ улыбнулся. Затем замер и вновь попытался хоть что-нибудь разглядеть через маленькое оконце.

— Булыжная мостовая, — сказал он. — Мы, должно быть, уже в городе.