- Боже мой, Шерлок Холмс! Не верю своим глазам! Негодный мальчишка, ты уехал, даже не попрощавшись, - она улыбается ему и обнимает, словно не было этих семнадцати лет.

- Миссис Хадсон, здравствуйте, - задушено бормочет он ей в плечо и выдыхает с облегчением, когда она его отпускает.

- Ты думаешь, я не догадалась, кто заставил мистера Хадсона подписать бумаги о разводе? – продолжает улыбаться она, и Шерлок невольно улыбается в ответ.

- Я же обещал…

- Спасибо, - она благодарит искренне. – Какими судьбами в наших краях? – во взгляде читается неизбывное женское любопытство.

Остальные присутствующие дамы навостряют ушки.

- Приехал отдохнуть на недельку в город детства, - отвечает он туманно. – Не подскажете, где тут можно остановиться? Может быть гостиница?

- У нас не Ноттингем, - отвечает она, - и Шервудского леса нет, чтобы принимать толпы туристов. Есть парочка дрянных мотелей, но я бы туда тебя не пустила, мальчик мой. Ты мог бы остановиться у меня, в гостевой спальне, - предлагает она. - Не возьму ни пенни. А еще напою чаем с булочками. Помнишь мои булочки? – она хитро улыбается и подмигивает: - А эклеры? Кое-кто их очень любил…

Сердце Шерлока холодеет, он изо всех сил старается не видеть в этом невинном замечании намека.

- Спасибо, миссис Хадсон, с радостью приму ваше предложение, - отвечает он, стараясь сохранять невозмутимость. – Вы уже здесь закончили?

- Да, я забирала посылку с семенами, - сообщает она явно лишнюю информацию и берет Шерлока под руку. – Пойдем, ты же помнишь дорогу, юноша?

- Конечно, - Шерлок заботливо придерживает ее, отмечая проблемы с суставами. – Как ваше бедро?

- Ох, болит, особенно в такую дождливую погоду, - она сокрушенно вздыхает, - что значит в нашем климате почти всегда. Это твоя машина? – останавливается перед арендованным авто. – Шерлок! Ты стал большим человеком! Шикарно!

- Это прокат, миссис Хадсон, - смеется Шерлок, - у меня нет машины.

Она неверяще качает головой.

- Ну, давай, прокати меня с ветерком, - в ее голосе слышится детская непосредственность, и Шерлок опять улыбается, чувствуя теплоту и привязанность – странное ощущение к женщине, которую не видел семнадцать лет.

Он устраивается у миссис Хадсон с комфортом. В гостевой спальне наверху немного старомодная обстановка и пахнет ванилью и геранью, но в целом чисто и уютно. Пока Шерлок распаковывает чемодан, миссис Хадсон готовит чай. Освежившись с дороги, он спускается в гостиную, где они с Джоном когда-то точно так же пили чай с булочками, яблочным пирогом и эклерами. Джон тогда съел почти все блюдо, и Шерлоку пришлось поторопиться с разоблачением, чтобы успеть попробовать хоть один эклер, пока они окончательно не исчезли в желудке друга. Друга – странно и забыто звучит по прошествии стольких лет. Миссис Хадсон пододвигает ему кусок яблочного пирога.

- Вот попробуй, совсем недавно испекла. Если б знала, что ты приедешь, подготовилась бы получше. Как приятно было читать сегодняшние газеты, - она кудахчет без остановки, не особо ожидая ответной реакции Шерлока, занятого чаем, - наконец-то все поняли, какой ты на самом деле. Не думай, мы хоть и в провинции, но за новостями следим. Я сразу знала, что все те гадости, которые про тебя писали – неправда. Да мне и Джон сказал, что этого не может быть, - Шерлок вздрагивает, проливая чай на брюки, но миссис Хадсон этого не замечает. – А когда ты спрыгнул с крыши и в газетах напечатали некролог, Джон меня успокоил. Он объяснил, что ты не мог разбиться, что это просто фокус, отвлечение внимания. Но все равно я очень переживала. Больше так не делай, несносный мальчишка, - она грозит пальцем замершему белому, как мел, Шерлоку. – Тебе что, плохо? Шерлок? Ты заболел? – беспокойно тормошит его, и Шерлок отмирает.

С трудом сглатывая непрожеванное тесто, потрясенным голосом он спрашивает едва слышно:

- Джон сказал, что это фокус?

- Да, - подтверждает миссис Хадсон, - фокус. Он сказал, что ты не мог разбиться. Только не разбиться.

Шерлок молчит, ничего не понимая. Аппетит пропадает, а руки начинают трястись, как при ломке. Какая-то дьявольщина творится, и Шерлок не придумывает ничего лучше, чем сбежать.

- Пойду, пройдусь, - бормочет он, поднимаясь. – Спасибо за чай, пирог был великолепен.

- Ты даже не поел ничего, - огорчается миссис Хадсон, - я не буду убирать со стола, придешь, перекусишь. И накинь дождевик, там, на вешалке возьми. На улице сильный дождь.

- Спасибо, - Шерлок берет второй комплект ключей, надевает пальто, накидывает дождевик и выходит на улицу.

Дождь действительно льет, как во времена всемирного потопа, грозя затопить не только Милтон-Корк, но и весь Ноттингемшир.

На самом деле Шерлок не знает, куда пойдет, отдавшись настроению. Он закуривает, оглядывается и спускается с крыльца в сумрак. Скрипят ступеньки, хлопает калитка, под ногами хлюпают лужи, и монотонная дробь дождя разбивает тишину. Шерлок просто шагает в темноте, не разбирая дороги, и ужасно удивляется, оказавшись около дома Ватсонов. Определенно, дьявольщина. Стоя под деревом, он смотрит на старый давно не крашеный дом, выцветший забор, отмечая следы времени. Во дворе нет качелей, не сушится белье, да и в самом доме горит лишь окно на кухне. Шерлок гадает, почему мистер Ватсон не следит за домом, почему миссис Ватсон забросила сад и свои любимые клумбы, давно заросшие бурьяном. В доме, определенно, живут, но ощущения жизни нет. Интересно, а Джон женат? Есть ли у него дети? Опять закуривая, Шерлок с сожалением понимает, что ничего толком у миссис Хадсон не спросил. Мысли возвращаются к ее словам о падении. Откуда Джон мог знать, что самоубийство – всего лишь фокус? Из всех людей только Майкрофт знал о замысле Шерлока, да Шерлок и сам не был уверен на сто процентов в успехе, слишком рискованная была операция. Еще стоя на крыше Бартса и собираясь прыгнуть на глазах правильно подобранных свидетелей, Шерлок подумал, что обязательно вернется в Милтон-Корк, и вот он вернулся, чтобы с удивлением узнать, что его даже в мыслях не хоронили, просто не поверив в смерть. Свет на кухне Ватсонов гаснет, и Шерлок отступает за дерево. Скрипит дверь, звякают ключи, протяжно стонут ступеньки крыльца. Шумное дыхание и радостное повизгивание приводят Шерлока в замешательство. Он отбрасывает недокуренную насквозь промокшую сигарету и выглядывает из своего убежища, чтобы увидеть невысокого мужчину в куртке и ирландского сеттера. Свет от фонаря освещает достаточно хорошо, но их лиц не видно. Мужчина склоняется над псом, поправляя ошейник, а когда выпрямляется, Шерлок не может дышать, потому что это Джон. Повзрослевший, изменившийся, но все же Джон. Он улыбается, глядя на пса, называет его тем самым забытым именем (неужели Рэдберт все еще жив?) и медленно идет в сторону леса, прихрамывая. Шерлок видит и замечает все: скованность в руке, психосоматическую хромоту – признаки ранения, следы войны во всем его облике. Джон воевал, это ясно, Афганистан или Ирак. Афганистан, скорее всего. Военный доктор. Уволился после ранения. Посещал психотерапевта, безуспешно. Мучается ночными кошмарами. С сестрой не видится. Живет один (где родители?), работает врачом в Милтон-Корк. Сердце стучит, словно отбивает бешеный ритм, а Шерлок смотрит вслед давно истаявшему в ночном воздухе Джону и не может заставить себя сделать хотя бы шаг, раздираемый противоречивыми желаниями: догнать Джона и бежать от него подальше. В конечном итоге, путем неимоверных усилий побеждает второе, и Шерлок стремительно возвращается к дому миссис Хадсон. Почтенная дама уже спит. Шерлок, стараясь не шуметь, поднимается в свою спальню, и долго сидит на полу, вспоминая Джона, каким он был мальчишкой, каким он стал мужчиной. Прежнее, давно забытое желание обнять и зацеловать накатывает с новой силой. Неправильное желание – нельзя желать предателей. Но Шерлок желает, не в состоянии ничего поделать со своим глупым сердцем. Он так и засыпает на полу гостевой спальни, соскальзывая в привычный кошмар, в котором вылезшая из окна Джона Мэри, замечает Шерлока и набрасывается на него с яростью дикой кошки. Она впивается зубами и ногтями в тело, терзает плоть, пытаясь вырвать сердце. В какой-то момент, Шерлок понимает, что это не Мэри, а Мориарти вгрызается в грудину. Слева начинает болеть, Шерлок не может вздохнуть, руки слабы, нет возможности сопротивляться, он чувствует, как кровь заливает одежду, ноги немеют и не слушаются, сила и жизнь уходят из тела, которое безвольной куклой падает у крыльца дома Ватсонов – хорошенький подарок для любимого человека. В ушах еще слышен смех Мориарти: