- Как Я-О-Я?

- Спасибо, пошел в школу. Я вижу, ты обручился? Кто счастливица?

- Это Шерлок. Он жив.

- Поздравляю. Искренне рад за вас. Читал новый роман Эры Грея?

- Да, мои поздравления брату, что-то невероятное.

- Очень строгий у вас главврач. Он ругаться не будет, что мы болтаем?

- Знающий мужик. Думаю, его это порадует. Мы не каждый день императорские особы принимаем.

- Я не император.

- Это пока. Что императрица? Не ожидает прибавления в семействе?

- К сожалению, нет. Возможно, батрейнская медицина сможет в этом помочь…

При этом Микки не забывает пожимать руки раненным бойцам, врачам и медсестрам, кивать вдумчиво речи главного врача и улыбаться на камеры журналистов.

- А сейчас наш маленький самодеятельный концерт силами медперсонала и раненных, прошу в конференц-зал, - объявляет главврач, и Микки покорно следует за ним, украдкой вздыхая.

- Это не займет много времени, - шепчет Джон, - несколько номеров, потом банкет а ля фуршет и торжественная часть с вручением грамоты почетного эскулапа.

- Настоящий сумасшедший дом, - хихикает Микки, - будем надеяться, что мои нервы это выдержат.

- Если что, я рядом, - Джон украдкой пожимает руку великого князя. – Прорвемся.

Их проводят в первый ряд, где уже стоят кресла для почетных гостей. Справа от Микки садится Джон, слева главный врач, свита и охрана великого князя занимают оставшиеся места вокруг. Миловидная санитарочка в воздушном платье объявляет концерт открытым, и первым номером выступает раненый из второй палаты с декламацией патриотических стихов собственного сочинения. Ему хлопают громко и дружно, на смену выходит пара медбрата и молоденького терапевта с номером мужского танго. Тут даже Джон смотрит, затаив дыхание, потому что ребята танцуют здорово и очень страстно. Микки хлопает от души, радостно улыбаясь. Все же с возрастом он так и не утратил способности быть по-детски непосредственным и искренним. Джону это нравится. Далее идет квартет барабанщиков, что некоторым образом непривычно, поскольку ближе к культуре централов, чем сирен, но интересно, а затем медсестра Саманта показывает шоу песочного рисования. Она быстро чертит пальчиками на плоской поверхности, посыпанной песком, подсвеченное снизу изображение, с которой выводится на экран в зале, и на этом экране под чудную музыку Чайковского появляется целый черно-белый мир, подчиненный полету ее фантазии. Это что-то среднее между рисованием и конструированием, и это настоящее искусство. Джон покорен и восхищен, равно как и Микки. Небольшой концерт заканчивается бурными овациями, а смущенная и растерянная Саманта принимает из рук великого князя букет цветов. Похоже, главный и сам не ожидал такого эффекта, потому он слегка растерян, приглашая гостей в столовую. Охрана Микки как всегда тщательно осматривает помещение, прежде чем позволить Микки войти, и рассредоточивается по залу. Санитар разносит бокалы с шампанским, и это выглядит дико, потому что раненым не всегда хватает мяса в супе, а в перевязочной периодически возникает дефицит ранозаживляющей мази, да и вообще непонятно, где завхоз это шампанское достал, не иначе сменял на что-то у местных спекулянтов, чтобы не ударить в грязь лицом перед наследником престола. Главный произносит тост за императора, Микки подхватывает, предлагая выпить за победу. Самое подходящее время что-нибудь перехватить, потому что с момента завтрака Джон во рту ничего не держал, а запахи в столовой просто одуряющие, хоть и не подходящие шампанскому в качестве закуски от слова «совсем»: пироги, блины да оладьи. Он накладывает в тарелку пирожков, жалея, что нет здесь Глэдис, чтобы приготовить фирменные марципановые булочки, а потом с удовольствием их ест, кивая в такт словам главврача о том, что неплохо было бы усилить финансирование госпиталя. Микки, попивая шампанское, честно обещает донести эту просьбу до министра финансов, а главврач, расхрабрившись, уже поминает и о необходимости ремонта крыши, и о дефиците транспортных средств, и о недостатке койко-мест. Микки все кивает и кивает, а Джон удивляется его стрессоустойчивости. С учетом того, что до их госпиталя он побывал в двух лагерях беженцев, где ситуация со снабжением вообще аховая, великому князю остается только посочувствовать. По программе следующим номером ему предстоит посетить интернат для одаренных детей, и это, Джон надеется, станет для Микки неким отдохновением.

Именно в тот момент, когда Микки дипломатично рассуждает на тему общего дефицита ресурсов и затянувшейся военной кампании, в воздухе звучат почти одновременно два выстрела. Одна пуля сбивает статуэтку фельдмаршала Кони, в метре от Микки, а цель второй пули пока остается не обнаруженной. Тут начинается светопреставление. Охрана Микки оживает, оцепляя зал. Присутствующие на банкете, заметно нервничая, пытаются спрятаться с простреливаемых через окна мест. Один из телохранителей падает на великого князя, стараясь закрыть его собой, а Микки в ужасе спихивает его с себя.

- Убери свои лапы, идиот, еще только проблем с мужем из-за тебя не хватало, - пыхтит он, стараясь сохранить лицо и не начать истерику, и Джону приходится помочь Микки подняться.

- Ваше императорское высочество, вам нельзя здесь находиться, становится опасно, позвольте вывести вас из здания, - бубнит телохранитель, все еще стараясь прикрыть Микки собой.

- Я с тобой никуда не пойду, - заявляет Микки, скрещивая руки на груди и не обращая внимания на творящийся вокруг ад из кричащих и мечущихся в ограниченном пространстве людей. – У меня муж ревнивый, а после того, как ты меня лапал, с тобой мне в радиусе десяти метров нельзя находиться.

- Я выполнял свою работу, - пробует оправдаться парень.

- Вот и выполняй, только подальше от меня, - вид Микки грозен и не предвещает ничего хорошего.

К ним подходят еще трое охранников. Старший, вникнув в суть конфликта, поворачивается к Джону.

- Есть здесь безопасное непростреливаемое место?

Джон на минуту задумывается.

- Морг. Он в подвале. Окон нет. Два входа. Один из госпиталя, другой со стороны хозяйственного двора. Обе двери блокируются изнутри. Двери бронированные.

- Отлично, - кивает старший, - ведите. А мы пока устроим обыск. Наверняка оружие у кого-то из присутствующих. Один выстрел точно произведен снаружи, а вот второй…

Джон с Микки и тремя телохранителями незаметно проскальзывают через боковую дверь в коридор и быстро спускаются в подвал. Морг осматривают тщательно, прежде чем разрешить Микки и Джону туда зайти. Заблокировав черный ход, через который обычно завозят трупы, доставленные с передовой, телохранители запускают туда Микки и Джона. Один из телохранителей остается с ними, двое других, убедившись, что вторая дверь также заблокирована изнутри, уходят. Некоторое время в помещении царит тишина. Микки опасливо косится на покрытое тканью тело на прозекторском столе, на ряд выдвижных ящиков с трупами, и Джон, стараясь переключить друга с удручающего зрелища, тихо интересуется:

- Что, Ник так ревнив?

- Еще как, - вздыхает тот. – Я, собственно, тоже. А что, твой Шерлок не ревнив?

- Ревнив, - улыбается Джон, - и мне это странно нравится.

- Просто это доказывает, что нас любят, - авторитетно заявляет Микки. – Так что тут творится, Джон? Секретная служба, похоже, не в курсе…

Джон пожимает плечами, не собираясь выдавать Шерлока. По сути, на территории империи действуют представители другого государства, и это, конечно, неправильно. То, что в данном случае Шерлок прикрывает Микки, не служит достаточным оправданием. Поэтому лучше промолчать о собственной осведомленности.

- А почему тебя со мной отпустили? – интересуется он. – У меня, между прочим, с собой есть пистолет, ну и мало ли, вдруг я тоже какой-нибудь киллер.

Микки ухмыляется:

- Ты чист перед нашей секретной службой, несмотря на связь с сомнительным типом батрейнского происхождения, а твой пистолет давно не новость для моих телохранителей. Полное доверие, друг, - и хлопает его по плечу.