Джон получил ранение во время одной из совместных операций со сфинксами: его звено удачно сработалось со звеном батрейнских истребителей, и им стали поручать самые сложные задания. Джону везло долго, пока на последнем вылете он не споткнулся о трех белых, взявших его в кольцо и расстрелявших едва ли не в упор. Мюррей подоспел вовремя, чтобы забрать раненного Джона на борт, но ранения оказались столь серьезными, что корабельный медик без лишних разговоров загрузил Джона в медицинский бот и отправил на Багат, где ему сделали три серьезных операции. Потом доктор Джармуш признался, что Джон умирал на операционном столе дважды, и они не особо надеялись, что он выживет. Однако Джон выжил, более того, за неделю после операции не только не умер, но еще и оклемался настолько, чтобы начать помогать медикам. К сожалению, помощь его носила довольно ограниченный характер – кроме регулярных головных болей, Джона выматывала ноющая боль в искалеченном когда-то убийцами с Вандраса плече. Самое смешное, что во время ранения пострадала еще и та самая пострадавшая в плену нога, и теперь Джон опять хромал, передвигаясь с помощью палочки, и испытывал периодический тремор и онемение руки. В виду этих досадных обстоятельств в полной мере помогать медперсоналу он не мог, и частенько отлеживался на своей койке, пережидая приступы боли и головокружения, под стоны своего соседа, пилота Бестера, которому пришлось ампутировать руку, и который до сих пор не верил, что ее нет. Она адски болела и доводила Бестера до безумия. Вторая неделя пребывания на Багате заканчивалась, и Джону начинало казаться, что вся жизнь пройдет в этом богом забытом месте. Обстоятельства изменились как всегда неожиданно.
С самого утра с ближайшего военного космодрома начинают стартовать корабли. Их гул разносится над плоским каменистым пространством Багата, словно раскаты грома, заставляя дрожать и тихонько звенеть ампулы в аптечке медсестры Бетани. Плечо опять ноет, отупляя, и Джон решается попросить обезболивающее. Вообще он не злоупотребляет, понимая, что есть те, кому нужнее, но именно сейчас боль буквально выедает все внутри, заставляя тихо стонать и чертыхаться. Джон спускает ноги с койки и некоторое время сидит, привыкая к изменению положения – пространство вокруг перестает, наконец, кружиться, и Джон решается встать.
- Эй, друг, - просит Бестер, - узнай там, что вдруг корабли разлетались? Я подсчитал, их уже столько взлетело…
- Ладно, - обещает Джон, - попробую. Ты спи.
Он протискивается к выходу, осторожно ступая между раненными, удивляясь тому, что медсестра Роза до сих пор не пришла делать перевязки. Сначала заглядывает в операционную, надеясь перехватить доктора Джармуша или доктора Скота, но операционная на удивление пуста. Тогда он хромает к перевязочной, где и застает спящего на кушетке доктора Джармуша, и заплаканную медсестру Бетани, дрожащими руками сортирующую таблетки.
- Привет, помощь нужна? – Джон улыбается – у них с Бетани установились нормальные дружеские отношения, и он искренне хочет ее как-то утешить.
- Тише, - просит она, торопливо вытирая слезы и оглядываясь на доктора, - пусть поспит, он двое суток оперировал. Вот, если можешь, раздай лекарства, там все подписано, - она кивает на лоток с таблетками в маленьких стаканчиках. - Я попозже приду перевязки делать. Роза на сегодня отпросилась. И Лин. И Элис. И доктор Скот тоже… - она опускает глаза, разглаживая трясущимися руками на коленках халат. – Ты иди, Джон, все нормально…
- Хорошо, - Джон кивает, забирая лоток с таблетками, почему-то словам Бетани он совсем не верит.
Пока Джон раздает таблетки, в голове все крутится мысль о том, что идти на Багате Розе некуда. И двум другим медсестрам. Да и доктору Скоту тоже. Разве что в соседний госпиталь? Но раньше он в стремлении пообщаться с коллегами замечен не был.
- Эй, капитан, - Джона ловит за руку кто-то из раненых, - как там на фронте?
- Наши наступают, - врет Джон, также, как врут Бетани и Роза, Лин и Элис, доктор Скот и доктор Джармуш, когда их об этом спрашивают.
– Свисти больше, - смеется раненый и тут же заходится кашлем.
Джон подает ему салфетку и, удостоверившись, что все в порядке, идет дальше. Когда он заканчивает раздавать лекарства, появляется Бетани, улыбающаяся и разговорчивая, только глаза заплаканные. Джон садится на свою койку, ожидая, когда очередь дойдет до него.
- Ну, что говорят? – интересуется Бестер.
– Ничего не говорят, - Джон потирает предплечье, надеясь таким образом унять боль, - доктор спит, Бетани не в курсе.
- Ну-ну, - скептически замечает Бестер. – Слышь, друг, сходи, посмотри сам, что там, на воле, происходит? – просит он.
Взлетает очередной корабль, и Бестер матерится, проклиная командование и союзников.
- Все предатели, чертовы предатели… - шипит он.
Джон отворачивается, чтобы не слышать этого бессильного злобствования. Когда до него доходит очередь перевязки, рука уже почти не болит. Джон стойко переносит, пока Бетани ловко обрабатывает швы, и благодарно кивает. Когда она принимается за Бестера, Джон решает последовать совету соседа и выйти подышать свежим воздухом.
У входа в госпиталь стоит одинокая скамейка, на которой ходячие больные обычно курят, бросая окурки в пустую клумбу. Клумба в этой каменистой пустыне смотрится совершенно инородно, также как и их белоснежный шатер с красным крестом на куполе. Поскольку Джон не курит, а на скамейке уже сидят двое ребят с самокрутками, он решает прогуляться чуть дальше, до соседнего госпиталя, чтобы собственными глазами увидеть взлетающие корабли.
- Один за другим… - слышит Джон за спиной разговор курильщиков. – Через каждую минуту…
Джон идет по протоптанной дорожке к виднеющемуся впереди соседнему госпиталю, но, не дойдя метров десять, сворачивает к пригорку, чтобы посмотреть на белеющий вдалеке военный космодром. Спустя минут пятнадцать наблюдения за оживленным движением в небе над Багатом, Джон приходит к выводу, что, действительно, корабли взлетают один за другим. Есть и те, которые садятся, но они ведут себя так, словно вот-вот рванут обратно. Их спешно загружают техникой, редко ранеными, а затем отправляют обратно. Джон ничего не понимает: если линия фронта отодвигается вглубь, значит, должны объявить эвакуацию, но их госпиталь никуда не торопится, доктор спит, медсестра делает перевязки. Правда, второй доктор и вторая медсестра, и еще две, таинственным образом куда-то делись… Возможно, срочно потребовалась лишняя пара квалифицированных рук, возможно, где-то медики не справляются с наплывом раненных, но пока что Джон видит прибывающие пустые корабли и убывающие полные. Что за ерунда творится? Понаблюдав еще некоторое время, Джон решает вернуться – вдруг что-то изменилось в положении госпиталя, вдруг командование отдало приказ о наступлении… Джон торопится, смешно хромая, утиной переваливающейся походкой, опираясь на палку, к своему госпиталю, когда видит, как на одну из грузовых платформ вездехода начинают грузить раненных из дальнего госпиталя. Этот госпиталь считается привилегированным, там ждут отправки на большую землю высокопоставленные военные и дети богатых родителей. Джон тоже мог бы попасть туда, если бы в его сопровождающем листе указали происхождение, но на корабле эту деталь упустили из виду, а самому Джону даже в голову не пришло требовать перевода. Задумчиво наблюдая за суетой, Джон решает, что эвакуация, скорее всего, все же объявлена, вот только транспорта на всех не хватает, и, чтобы не сеять панику, от некоторых обреченных просто скрывают правду. Мысль настолько ужасна и страшна, что Джон тут же отметает ее с порога, ускоряясь в направлении своего госпиталя. Если кто и знает правду, то это доктор Джармуш, а значит, все же стоит с ним потолковать.
Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не проколоться в собственной осведомленности (ну или предположительной осведомленности), Джон добирается до перевязочной, но там никого не застает, равно как и в операционной. Нехорошее предчувствие накрывает его – уж не сбежали ли и доктор с медсестрой, как это сделали их коллеги? В том, что доктор Скот и медсестра Роза, и Лин, и Элис оставили больных, чтобы попытаться спастись, Джон уже не сомневается, как и в собственной теории. Остановившись на небольшом пятачке между операционной и перевязочной, он раздумывает, где еще поискать, когда слышит смех Бетани, доносящийся из палаты, а следом и смех доктора Джармуша. Очень осторожно Джон заглядывает внутрь.