Джон кивает:

- Да, сестра, Гарри. Но в остальном вы все правильно сказали. Это потрясающе!

Шерлок досадливо дергает плечом:

- Всегда есть что-то!

Джон покашливает, чтобы привлечь внимание Шерлока.

- У нас еще есть время. Может быть поговорим о вашем детстве? – предлагает он, что-то записывая при этом в блокноте. – Если проблема фобии в недавнем падении, то детство должно быть безопасной территорией.

Шерлок отворачивается от Джона, чтобы тому не удалось увидеть выражение отчаяния на лице, и долго смотрит на Игоря, равнодушно плавающего за стеклом. Когда молчать дольше кажется неприличным, он решается озвучить щекотливый момент из далекого прошлого:

- Я не помню своего детства, Джон. Ну, может быть, год жизни, а дальше детство закончилось, - Шерлок снова смотрит на Джона.

- Не понимаю, - ручка опять замирает над блокнотом, и Шерлок вдруг замечает в пшеничных волосах Джона седые нити, а ведь он совсем еще не стар, мелькает мысль, откуда эта ранняя седина?

- Да все просто, - Шерлок проводит устало рукой по лицу, - в пять лет я заболел менингоэнцефалитом, полгода провалялся в кровати и едва не умер. Это совпало со смертью отца. Все мои воспоминания начинаются с того момента, как я пришел в себя. Целый год после болезни мы прожили с мамой в поместье вдвоем. Брат учился в университете, отец лежал в склепе на домашнем кладбище. Это и был год моего детства. Потом мама умерла, мне наконец исполнилось семь лет. Брат стал моим опекуном и отправил меня в закрытую школу для мальчиков. Детство закончилось.

Джон кусает ручку, уставившись в свой блокнот. И как только его пациенты не стащили и не уничтожили еще этот рудимент эпистолярного жанра?

- Год – это целая жизнь, - наконец произносит Джон, - расскажите, каким был этот год. Конечно, если воспоминания не болезненные.

Шерлок усмехается – эти воспоминания, наверное, самые добрые и счастливые. О том годе жизни с мамой в поместье говорить одно удовольствие. Он набирает воздуха в грудь и начинает рассказывать про те времена: как им с мамой было хорошо вдвоем, как она играла для него на пианино и сама пела детские смешные песенки, как она сидела у его постели, пока он не засыпал, как она читала ему книги, как они ходили гулять далеко за пределы поместья, к вспаханным полям и даже дальше, как она подарила ему набор юного химика, и на следующий день он устроил в кухне пожар, как они наряжали елку на Рождество, и что он нашел под ней на следующее утро. Шерлок рассказывает о ее мягком голосе и теплых руках, о ее волосах, которые щекотали шею, когда она обнимала его и запахе корицы и меда, которыми от нее пахло. Он рассказывает о кухарке Марджери и привратнике Энтони, о гувернере мистере Линэе и учителе Клаусе, который показал маленькому Шерлоку азы игры на скрипке. Шерлок рассказывает о своей коллекции бабочек и марок, о большом пожарном автомобиле, о деревянном коне Вильгельме и плюшевом медведе Марти. Шерлок взволнован – он так давно не вспоминал тот самый счастливый год своей жизни, что кажется, с высоты своих за тридцать лет, будто все это было не с ним, а с каким-то другим маленьким шестилетним мальчиком. Тот мальчик никогда не стал бы одиноким язвительным социопатичным Шерлоком, они слишком разные. Прозвеневший звонок на таймере обрывает поток воспоминаний, и Шерлок захлебывается незаконченной фразой, внезапно замолкая.

- Время вышло? – удивленно говорит он, глядя на Джона.

- Мы увидимся послезавтра в это же время, - успокаивает его Джон. – Вам подходит?

- Да, - соглашается Шерлок, потрясенный тем, что говорил о своем детстве с чужим человеком, - да, вполне, - он поднимается, собираясь прощаться, но Джон еще не отпускает его, крутит в руках ручку, задумчиво глядя в свой блокнот.

- Мы могли бы попробовать гипноз, - неуверенно предлагает он, по-прежнему не глядя на Шерлока. – Провалы в памяти детского периода…

- Нет-нет, - прерывает его Шерлок, - не надо гипноза. Я не поддаюсь, кроме того, для меня стало привычкой удалять из памяти ненужные воспоминания, чтоб не засорять жесткий диск. Провалы в памяти – не проблема.

Он не успевает закончить фразу, потому что дверь открывается и заглядывает Сара.

- Пойдемте, мистер Холмс, я вас провожу, - произносит она, бросая обеспокоенный взгляд на Джона.

Тот молчит, уткнувшись взглядом в блокнот, все еще крутит в руках ручку.

- До свидания, Джон, - говорит Шерлок.

- До свидания, - соглашается Джон, так и не взглянув на Шерлока.

Это разочаровывает, но чтобы отказаться от второго сеанса, даже мысли не мелькает. В холле Сара задерживает его, чтобы уточнить по поводу следующего раза. Пока она что-то заносит в ежедневник, Шерлок оглядывается, отмечая полное отсутствие мебели в широком холле, кроме жмущегося в углу телефонного столика и вешалки, но уже без прежнего энтузиазма – он слишком вымотан воспоминаниями. Наконец, они прощаются, и Шерлок выходит из квартиры. К себе домой он бежит, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы опередить подступающий приступ паники, и это почти удается. Захлопнув дверь, приваливается спиной к стене в небольшой прихожей миссис Хадсон, восстанавливая дыхание. В кармане пищит телефон. Шерлок игнорирует его, зная, что это - Майкрофт. Но он не хочет говорить с любопытствующим братом – сегодняшняя встреча с Джоном - слишком личное.

Сегодня Шерлок не ведет наблюдений. Меланхолическое настроение загоняет его на диван, где он проводит время вплоть до визита брата, не удержавшегося от личной встречи.

- Как все прошло? – интересуется тот у спины Шерлока, занимая то кресло, которое осталось у камина. – Доктор, конечно же, разочаровал? – в ожидании ответа нетерпеливо постукивает концом зонта по ковру миссис Хадсон.

- Перестань, - просит Шерлок, не меняя позы, - ты фальшивишь, - «Болеро» Равеля он узнает безошибочно.

- Прости, - Майкрофт перестает раздражающе стучать по полу, - так что про доктора Ватсона? Тебя интересует, что я на него нарыл? Ты придешь в восторг…

- Оставь себе, - глухо произносит Шерлок, демонстрируя брату равнодушную спину, обтянутую синим атласом халата.

- О чем вы говорили? – не отстает Майкрофт. – Насколько я знаю…

- Ни о чем, что бы касалось тебя, - обрывает Шерлок. Неожиданно он садится на диване и смотрит, нахохлившись на брата, пряча кисти рук подмышками. – Скажи, ты давно был в поместье? – вопрос оказывается неожиданным для него самого.

- Что? – высокомерные брови Майкрофта неудержимо ползут вверх. – Почему ты спрашиваешь? – Майкрофт почти сразу же надевает маску безразличия, но в глазах остается след хорошо запрятанного испуга.

- Так, просто, - Шерлок пожимает плечами, ему давно уже холодно, но сходить за пледом он так и не собрался.

Майкрофт, вздохнув, поднимается, приносит из спальни брата плед и бросает тому на колени.

- Утеплись, - велит строго, и Шерлок тут же делает плечом пренебрежительное движение, как бы говоря, я не просил. – В поместье все нормально. За ним присматривают. А ездить туда мне некогда, дела государственной важности, знаешь ли.

- Ну да, ну да, - Шерлок неохотно заворачивается в плед, пряча в мягкой шерсти шотландки нос, - в следующий раз, когда поедешь, возьми меня с собой.

Майкрофт кивает, прощается и поспешно уходит. Похоже, у него свои демоны. Вот только разбираться с ними пока не хочется. Шерлок опять укладывается на диван, поджимая ноги. В этот вечер он не музицирует.

========== Глава 3. Сеанс второй. ==========

День начинается уныло: в голове до сих пор теснятся образы из детства, вызывая тоскливое сожаление об утраченном. Шерлок по-прежнему лежит на диване, неподвижно зависнув в собственных воспоминаниях, когда приходит Лестрейд. Его впускает озабоченная миссис Хадсон, которая на цыпочках удаляется, боясь спугнуть удачу. Появление Лестрейда сулит новое дело и, как следствие, восстановление бодрости Шерлока. Некоторое время Лестрейд молча топчется около дивана, громко сопит и шуршит бумагами, пытаясь привлечь внимание. Но Шерлок лишь протягивает вверх худую руку: