Вылезаю на пожарную лестницу. Не знаю, что делать — продолжать осматривать здание или спуститься на улицу и прокладывать вторую линию на верхний этаж, расположенный над огнем. Все решается само собой: по Интервэйл-авеню стремительно несутся пожарные машины 31-й и 48-й команд. Теперь обыскивать помещения и выпускать дым будут «спасатели». Я спускаюсь вниз и думаю о пожаре. Горит вовсю, очень может быть, что огонь уже распространился на второй этаж. Но сверху меня окликает Бенни. Он спускается по пожарной лестнице с маленькой девочкой на руках. Встречаюсь с ним между первым и вторым этажами.

— Снеси ее вниз, Деннис, — говорит Бенни. — Я нашел ее в кроватке. А я — опять туда.

Его лицо почернело от дыма, из носа течет. Ребенок плачет. Это хороший признак

Возле пожарной лестницы внизу стоит женщина.

— Мария! Мария! — истерически кричит она, другая женщина держит ее за плечи. Передаю им ребенка. Вижу счастливое выражение в ее глазах, мокрых от слез. Это особое счастье, его может испытать только мать. Она не знакома с Бенни, вспомнит ли она о нем, помолится ли за него?

Лейтенант Коллинз, Космо и Кэвин — на улице. Брандмейстер Ниброк отдает распоряжения. В его радиотелефоне грохот и треск. Сообщения из горящего дома почти не слышны. Можно разобрать лишь слова: «крыша» и «чердачная дверь».

— Прошу повторить сообщение. Вас плохо слышно. — Медленно и четко передает брандмейстер.

В ответ только вой и треск.

Брандмейстер смотрит на Коллинза и на нас. Команда № 45 уже прокладывает рукавную линию на второй этаж, и он приказывает нам помочь им. Проложить вторую линию должны были мы, но мы в это время занимались другим. Лейтенант Коллинз, Космо и Кэвин спускали людей по пожарным лестницам и обыскивали квартиры на нижних этажах. И вот теперь, не принимая непосредственного участия в тушении пожара, мы должны помочь 45-й команде прокладывать вторую линию. Остаемся на лестничной площадке, сидя на корточках, ждем дальнейших указаний, а 45-я команда тем временем пробивается со стволом сквозь огонь.

Команда № 85 успешно работает на своем участке. У ствола — Марти Хэннон и Джим Баррет. Они уже проникли в квартиру, но не добрались еще до самой дальней комнаты — огонь по-прежнему вырывается из окон. За ними идет Билл Робби с противогазом, но Марти и Джим справляются сами. Сопровождающий их капитан Конак, как всегда, подбадривает ребят.

— Молодец, Марти, — кричит он, — попал в самую точку. Попробуй продвинуться еще немного, Робби, подтяни-ка поближе рукав!

Бенни — в квартире на пятом этаже. Тщательно осматривает ее. Квартира пуста. Бенни открывает дверь в коридор, и его сразу же обдает жаром. Он бросается на пол, волна жара прокатывается над ним. Он захлёбывается от безудержного кашля. Такого густого дыма еще не бывало. Хочется отступить к спасательной лестнице, но он заставляет себя еще крепче прижаться лицом к покрытому линолеумом полу и расслабиться. Совладав с кашлем, он слышит слабые стоны, они доносятся с лестничной площадки. Бенни прислушивается. Похоже, кто-то стонет на площадке между верхним этажом и крышей. Ползком, на животе Бенни пробирается вверх по лестнице. Жара невыносимая. Силы на исходе. Он добирается до последней площадки и видит на ней страшную картину.

Площадка — это сущий ад. Здесь лежат вповалку семь человек — пятеро взрослых и двое детей. Они попытались, выбраться из горящего дома через дверь, ведущую на крышу. Но дверь оказалась запертой на цепь, чтобы наркоманы не могли проникнуть в дом через крышу. А жар от огня, бушующего внизу, поднялся вверх и не находит выхода. И семеро людей задыхаются в этом страшном пекле перед запертой на цепь дверью.

Снаружи в дверь яростно бьют обухом топора по лому. В кирпичной стене двухдюймовое отверстие, такое же отверстие в покрытой стальными листами двери, через них пропущена цепь, схваченная изнутри замком. Кольца этой цепи крепкие, прочные, пожарным их не разбить. Они пытаются сорвать дверь с петель.

У Бенни на руках и на этот раз двухлетняя девочка. Но она не дышит. Бенни относит ее в квартиру на пятом этаже и закрывает за собой дверь, чтобы не напустить дыма. Бережно кладет девочку на пол в кухне. Ей надо сделать искусственное дыхание, но ведь его ждут те, .что остались на площадке. Он изо всех сил дышит ей в рот—раз и два, даст бог, поможет — и сразу же возвращается на лестницу. Подхватывает под мышки крупную женщину, она беременна и поэтому кажется совсем огромной. Бенни тащит ее из последних сил, истекая потом. Нет, ее ему не сдвинуть с места. Он задыхается от жары и дыма, сейчас потеряет сознание. И вдруг чья-то рука протягивается через него и перехватывает у него женщину. Это Арти Мэррит. Он пробил отверстие в крыше, увидел дверь на цепи и спустился сюда по пожарной лестнице... Вместе они тащат вниз беременную. Она еще дышит, хотя сильно обгорела. Кладут ее на кухне, рядом с девочкой, и возвращаются на площадку. Арти задыхается от кашля, но он все-таки помогает снести вниз мужчину. Бенни берет на руки второго ребенка, в это время чердачную дверь удается сорвать с петель, и она повисает на цепи. Жар и дым вырываются наружу, и пожарные с крыши устремляются вниз по лестнице. Бенни и Арти вздыхают с облегчением: самое страшное позади. И они снова спешат на помощь людям, чьи жизни им дороже своих собственных.

Команда № 45 гасит огонь, распространившийся по стенам. На всякий случай дожидаемся в коридоре, хотя нам ясно: пожарным из 45-й команды наша помощь не потребуется. Кэвин, Космо и я выходим на улицу следом за лейтенантом Коллинзом, он совещается здесь с брандмейстером Ниброком. Тот приказывает нам возвратиться в дом и еще раз тщательно обыскать все квартиры.

В подъезде сталкиваемся с крупным негром в белой рубахе и одном башмаке. Лицо его обожжено и залито кровью. Белая рубаха вся в крови. Он покачнулся и падает, я едва успеваю его подхватить. Ребята уходят в здание, а я остаюсь с пострадавшим на улице.

Проходит минут пятнадцать, я осторожно обтираю носовым платком кровь с его лица. Потом Оскар Бьютин, пожарный из 85-й команды, принес мне мокрое полотенце. У пострадавшего рана во рту. Наверно, упал, спускаясь по лестнице. Я расстегнул на нем пояс, подложил ему под голову вместо подушки свой сапог. Насколько я понимаю, состояние у него не тяжелое. Стараюсь уложить его поудобнее. Вызвана «скорая помощь». Она должна прибыть с минуты на минуту.

Перед зданием собралась большая толпа. Какой-то мужчина возбужденно кричит:

— Почему вы не отправляете его в больницу на пожарной машине?

Он правильно строит фразу, в его речи нет и намека на негритянский диалект или жаргон гетто. Стараюсь не обращать внимания на его слова, мне ясно — он ничего не смыслит в распределении наших обязанностей. Мы не отвозим людей в больницы, потому что это отрывало бы нас от главного. В нашей работе счет идет на секунды и минуты. От минут, от секунд зависит жизнь или смерть. Но он этого не понимает. Ему ясно одно: человек на улице истекает кровью и нет «скорой помощи», чтобы немедленно отправить его в больницу.

— Вам, сволочи, нет дела до негров, — кричит мужчина. — Если б этот парень был белым, вы бы уже давно доставили его в больницу!

Многие в толпе кивают. Другие с интересом прислушиваются. Смотрю на лежащего у моих ног человека, потом — на крикуна. Рассказать бы ему о нашей работе. О людях в этом самом районе, которые остались живы только благодаря пожарным. Но говорить об этом бессмысленно. Он не станет меня слушать. Не здесь. Не теперь. Может, в другой раз удастся объяснить этому крикуну, что мне, как и ему, больно за этого истекающего кровью негра, лежащего у моих ног. И спросить его, почему он считает, что мне нет дела до пострадавшего?

На Интервэйл-авеню сворачивают четыре санитарные машины, бригада неотложной помощи из больницы Бронкс-Лебанон. Брандмейстер передает об этом в дом: пожарные начинают выносить пострадавших. На стульях, на носилках. Санитар подвозит ко мне кресло-каталку, мы сажаем раненого. Санитар подкатывает кресло к машине, и водитель помогает нам поднять пострадавшего в ее стерильно чистое нутро.