Но шорох сразу же прекращается, стоит ей оказаться возле запертой деревянной двери. Выбивает и ее, сразу же перехватывая готовую прилететь ей в голову вазу. Направляет оружие на двух стариков, один из которых был смотрящим, а другой... священником? Смотрящий дергался, пытаясь вырваться из хватки священника, который, как вспомнила Лекса, отпевал Аарона. Священник рычал, прижимая к горлу окровавленного, но пока живого смотрящего.

Опусти пистолет, или я убью его! - он рычал, сильнее прижимая к горлу смотрящего нож, от чего на его морщинистой шее выступила полоска крови. Половина лица старика уже была разрезана, но языка он еще не лишился. Вся его одежда уже была в его собственной крови, а руки судорожно хватались за руку священника, пытаясь немного ослабить давление.

-Ты знаешь, что я не сделаю этого-Лекса пыталась быть спокойной.

Священник досадно поморщился, сильнее вдавливая лезвие в горло старика. Лекса не медля, стреляет в него, но в открытые участки тела, то есть в бок, в руку, пыталась в голову, но он спрятался за смотрящим, судорожно хватая воздух и крича что-то непонятное на польском. Но нож уже проехался по шее старика, сбоку по сонной артерии. Лекса зажмурилась, когда капли крови попали и на нее, но снова выстрелила в священника. Он попятился назад, сползая по стене, буквально оседая в угол. Лекса сжала зубы, ведь в этот момент она словно сама почувствовала боль от пуль, которые она всадила в священника.

Но он не мертв. Пока не мертв, но ему осталось не долго. Лекса подскакивает к старику, судорожно зажимая рану. Кровь уже окрасила ее руки, совсем как тогда. Нажимает сильнее, чуть приподнимая смотрящего и поворачивая на бок,чтобы он не захлебнулся кровью. Руки тряслись неимоверно, словно это она больна тремором, а не священник. Дрожь сотрясала все ее тело, но девушка попыталась взять себя в руки. Бросает взгляд на священника, который смотрел на них.

Лекса бледнеет, когда понимает, что на месте священника сидит Анна. Она ухмыляется изуродованными губами, что-то шепча, ее руки тряслись, одежда, полностью черная от земли и крови, прилипла к ее телу, а глаза смотрят только на нее, точно в глаза, даже, казалось, пробираясь еще глубже.

Видишь? - Лекса наконец, смогла понять, что же она шепчет. Ее словно молнией ударило, а такое... ебаное прошлое снова дало о себе знать болезненными воспоминаниями, напоминает болью в сломанной тогда еще руке, а сознание затуманивается....- Видишь?

Дрожь снова вернулась, пока Лекса сжала зубы, отгоняя от себя картины прошлого. Мертвый отец... новая курточка, которую он ей купил... после окровавленный нож... кровь... много крови... И ненавистная мать, буквально пытающаяся ткнуть ее лицом в мертвое тело отца... Видишь, что бывает, когда все делают не то, что нужно?

Лекса сжимает челюсть сильнее, пытаясь сильнее зажать рану на шее старика, который хрипел. Но ей казалось, что на ее руках его кровь.. кровь ее отца.... Не осознает, что не дышит уже больше минуты..... Видишь? Рука снова заболела, словно она снова маленькая девочка лет шести, прижимающая сломанную руку с торчащей из нее костью и пытающаяся «разбудить» своего любимого отца....

Сердце больно бьется в груди, когда она делает короткие вдохи, но не может выдохнуть... Видишь?!

Лекса? - Джон неслышной тенью оказался рядом, пока Лекса была словно погруженная в толщу воды... Тело дрожало, руки по локоть перепачканы в крови, кто-то пытается дозваться до нее, но она не слышит. Она чувствует кровь на своем лице, которая алой дорожкой скатывается по ее щеке на пол и одежду. Перед глазами лежало тело ее отца... рядом смеющаяся сумасшедшим смехом Анна, бурлящая ненависть к ней в собственном сердце и душе....

Теплые руки крепко обнимают ее, заставляя подняться с колен, пока врачи оказывают ему и старушке медицинскую помощь. Лекса молча подчиняется, словно безвольная кукла, покорно уходя из дома, ведомая любимым низковатым голосом, любимым теплом и взором голубых глаз. Все кончено.

Но для нее все только начинается...

Комментарий к Глава вторая.

========== Глава третья. ==========

Варшавский международный аэропорт был полон людей. Гомон стоял невероятный, на что Лекса только нахмурила брови. Она понятия не имела, зачем они приехали сюда за два часа до вылета, но это лучше, чем сидеть в номере с гудящей головой и небольшой дрожью в теле. Ни Лекса, ни Кларк не сказали и слова с того момента, когда та вывела ее из дома смотрящего, который лежал сейчас в больнице, вместе со своей супругой. Священник сейчас лежал на операционном столе, и Лекса в тайне желала, чтобы она не была успешной. Господи, зачем ему убивать престарелых людей? Лекса никогда не прощала нападения на слабых. Как и сейчас. Смысл в этом правосудии, если убийца может выйти из тюрьмы с УДО, или его просто не посадят? Смысл в правосудии, которое оставляет таких тварей в живых? Лекса сейчас как никогда желала вернуться на несколько веков назад, когда преступников казнили публично. Но Лекса не думает, что смерть убийцы сможет искупить ту боль и скорбь родственников. Она никогда не верила, но некоторым все-таки приносит облегчение то, что убийца пойман. Не многим.

Зачем сохранять жизнь человеку, который несет только смерть? Лекса бы с удовольствием пристрелила священника или вернулась бы, чтобы добить его, но она не опустится до уровня убийцы. Это не вернет Майлза, не вернет того врача. Пусть последнего она вообще видела только раз и убитого, а первого она вообще на дух не переносила. Она может только надеяться, что старики смогут оправиться от травм. Это сравнительно небольшая цена за возможность жить.

Внутри все до сих пор дрожало словно осиновый лист, ведь она вспомнила важный момент из своей жизни, переломный момент, когда она полностью уничтожила в себе надежду на исправление матери, свою детскую наивность, веру в людей и то, что они действительно могут быть людьми, а не тварями. Но на место пришла еще вина. Она не смогла спасти его. Но что могла сделать маленькая девочка, да к тому же с открытым переломом руки взрослой женщине с напрочь снесенной крышей?

Кларк поглядывала на молчавшую Лексу, которая за весь оставшийся день не проронила ни слова, только постоянно смотрела куда-то, немного дрожа всем телом. Ее самочувствие снова ухудшилось, жар снова показал себя, озноб все чаще приходил к ней в гости, а рана на шее уже пару раз кровоточила. Но та ничего не говорила, хотя еще утром она чувствовала себя лучше. Но она была напугана, Кларк чувствовала это. Видела это где-то в глубине ее спокойного, даже холодного взгляда, направленного куда-то вдаль. О чем она думала?

Кларк не знала. Но чтобы это ни было, она не отступит. Ни за что. Она поклялась быть рядом с ней, но пробиться через холодную корку льда бывает иногда невозможно. Она пытается все настойчивее, пока Лекса не срывается в один момент. Но сейчас она не хотела давить на нее. Осторожно касается ее руки, от чего брюнетка вздрагивает. Лекса переводит взгляд на Кларк, которая потянула ее к лавочкам, на которых уже располагались Джон, Шоу и Рут.

Как ты себя чувствуешь? - Кларк заставила девушку присесть на лавочку, пока свалила их сумки к сумкам остальных. Блондинка присела рядом с Лексой, которая наконец подняла на нее глаза.

Как и было тогда, - качает головой, пытаясь не смотреть в голубые глаза. Вообще, она жутко хотела спать, но одновременно, ей не хотелось снова проснуться с криками в самолете от очередного кошмара.

Они замолчали. Что еще можно сказать? Кларк чувствовала себя так, словно она для Лексы совершенно чужой человек. Она не хочет говорить с ней, но почему? Из-за ссоры? Так Кларк уже давно не злилась на нее. Но то, что она не ответила на звонок тоже напрягало. Девушка нерешительно коснулась темных волос, пытаясь немного расслабить напряженную девушку. Лекса не отстраняется. Глубоко вдыхает, чувствуя, как тело немного расслабляется, и молча кладет голову на колени Кларк. Делать что-либо не хотелось вообще. Даже говорить.