- Вижу, у вас хорошее настроение, Анна Егоровна. Поглядел на вас, и веселее стало. - Интеллигент, однако. Разрядил обстановку.

  Он появился в цеху в четверг. И в первый же день познакомился с ней, часто подходил, что-нибудь выясняя. Поначалу Шумилова удивлялась: этот - да чтобы станок сделал? Он же ничегошеньки не соображает! Виктор Геннадьевич расспрашивал, как самый последний профан, уступая в знаниях дяде Паше с дядей Мишей.

  - Анна Егоровна, а этот тумблер для чего?

  - Магнитную плиту включать.

  - А это что за регулировка? Уж будьте любезны, подскажите.

  Правда, отвечать ему приятно, обращается уважительно. Она улыбчиво поглядывала на него. Экий смешной мужик! На вид лет сорок с хвостиком, но можно держать пари: не жил ещё семейной жизнью, до сих пор холостяк. Таким-то, мягким и услужливым, не сладко живётся с нынешними бабами и, если женатый, то давно либо озлобился, либо головушку повесил. В любом случае - не до вежливости! Ан нет: сияет! И в ней угадал холостячку, не иначе. Может, даже расспрашивал - подруги язык за зубами держать не станут.

  На второй день ещё пуще прилип:

  - Можно, понаблюдаю, как вы работаете. Мне сам процесс важно знать.

  Как же, процесс; видно, приглянулась. "Анюта, - воззвала она к себе, - похоже, этот очкарик на тебя глаз положил. Не теряй шанса!"

  И так охмурил, так втёрся в доверие, что позволила даже копаться в действующем ШП. А он залез во внутренности и долго что-то замерял прибором, записывая на бумаге. Она бездельничала себе в убыток и терпеливо ждала. Зато опять благодарность:

  - Премного обязан, Анна Егоровна, что надо, выяснил.

  Поулыбались друг другу, она встала за станок, в темпе загрузила - нужно навёрстывать упущенное. Сердце ёкнуло: стрелка прибора, регистрирующего скорость подачи, не колыхнулась.

  - Эй, Виктор Геннадьевич! Что вы натворили?

  Он подбежал смущённый и опять начал развинчивать. Она следила за ним и думала: "Тот станок не починит и мой угробит". К счастью, скоренько отыскал неподключенный проводок.

  - Ой, извините! Я на место забыл посадить, - облегчённо вздохнул.

  "К тому же рассеянный. Ну, инженеры у нас!"

  И вот этот заполошный Виктор Геннадьевич, похоже, скоро запустит неподатливый, в печёнках сидящий станок.

  Анна взглянула на часы. Почти одиннадцать. Её орлы наверняка уже встали. Младший-непоседа, скорее всего, убежал, а Дима сел за учебники. Сегодня у него лекций нет. Но ему обязательно помешает папаша. Повадился ходить. "Имею право!" Действительно имеет, и сын его не гонит.

  В цехе появилась Антонина Лосева, мастер. Мимоходом поздоровалась и не выказав ни удивления, ни радости по поводу того, что Шумилова здесь, прошла дальше. Как будто так и должно быть! Ну, негодный почтальон, студентишка с его латинским! Правда, переговорив с Виктором Геннадьевичем, Лосева, вернулась и даже помогла загрузить детали. Антонина Фёдоровна - женщина крупная, яркая. Раньше работала в управлении, но потом, после сокращения управленцев, напросилась в цех и довольно быстро освоилась. Недавно отметила полтинник. Это она придумала моду величать всех по имени-отчеству, и Виктор Геннадьевич, чудик из отдела главного энергетика, лишь от неё мог услышать эти, считай, паспортные данные.

  Притомившись, Лосева присела на металлический стульчик-треногу, покрытый куском войлока.

  - Работайте, Анна Егоровна, я вам только мешаю.

  - Я вообще-то до обеда намерена... И не уговаривайте на большее. Не подпишусь!

  - Конечно, конечно. Уговаривать не стану. - Она устроилась поудобнее. - Мне самой-то сидеть здесь никакого резона. Труба зовёт!

  Шумилова слегка удивилась. Знала, что в настоящее время Лосева жила одна: дети взрослые и отделились. Старший вообще высоко поднялся: в горсовете заседает, а младший далеко - в МГУ учится. Загулявшего на стороне мужа она давно спровадила и с ним не якшается. Казалось бы, никаких забот...

  "Ах, да! - припомнила Шумилова. - Комитет Общественного Спасения!"

  Так, в шутку, жильцы четырёх домов, когда-то построенных заводом и образующих общий двор, называли странную комиссию, созданную по инициативе Антонины Фёдоровны.

  - Да-да, - подтвердила она. - Именно так! Труба зовёт. Я убеждена, что нельзя всё пускать на самотёк. Нельзя проходить мимо тех безобразий, каковыми обрастает наша жизнь. Государству и профсоюзам - до этого дела нет. Милиции-полиции подавай криминал. А кто будет мирить соседей, следить за порядком во дворе, оказывать помощь малоимущим, определять на место жительство бомжей, давать рекомендации в ЛТП... сотни-сотни нерешённых проблем! Надо быть хозяевами жизни не на словах, дорогая Анна Егоровна, а на деле! А так, пассивно сидеть будем, я не знаю, чем всё кончится.

  "Надо же, выискалась активистка", - подумала Шумилова, молча слушая её и боковым зрением замечая, что Виктор Геннадьевич стоит, выпрямившись в позе победителя, и протирает ветошью руки. Глянула на банку с деталями - замеса на два осталось - и заторопилась, перестав слушать мастерицу. Хотя бы выйти вместе с ним, до остановки пройтись! Сам он вряд ли насмелится...

  Вспомнила, что на работу пришла в новом недавно справленном пальто из хорошего материала, воротник светло-серый, почти белый, пушистый и мягкий, молодит её. Кстати надела. Виктор Геннадьевич ещё не видел её в чистом, все дни перед ним в рабочем халате. Хотя и халат ничего: перешитый ей, приталенный, плотно облегающий грудь.

  - Антонина Фёдоровна, подойдите! - инженер стал показывать восстановленный станок мастерице.

  Шумилова закончила работу и сразу же пошла умываться. Но вот досада: холодной воды почему-то нету, а горячая - как кипяток. Она прикрыла кран, чтобы капало по капле, но и капли были горячими, обжигающими. Вечно у ней так: какая-нибудь мелочь испортит. Провозилась с мытьём долго, поспешила переодеться и выбежала из корпуса. Где Виктор Геннадьевич? Уже ушёл?

  Нет! Стоит у проходной, будто ждёт кого. Её, что ли?.. Вот молодец!

  - Жду вас, Анна Егоровна, - подтвердил с улыбкой. - А то мы не попрощавшись. Нехорошо как-то.

  Они вместе пошли по улице, продавливая тёмный, подтаявший снег.

  - Фу, как жарко! - сказал он. - Весной пахнет.

  - Ага, весной, - согласилась она, чувствуя, что ей тоже жарко в новом пальто.

  - Вот поэтому у вас и настроение хорошее.

  - Да ну! Весна на меня уже не действует, - опровергла, но - тоже с улыбкой. - Станок-то добили?

  - Добил.

  - Однако долго вы с ним мучились.

  - Нормально, три дня. Но если б во второй раз пришлось, хватило бы трёх часов.

  - Вот и оставались бы у нас. А то наши мужики не очень тянут.

  - К сожалению, невозможно. Меня уже в сборочном ждёт подарочек. И ещё где-то. По всему заводу рыскаю.

  - Ну, а если откажетесь от подарочков, тогда кто берётся?

  - Я не отказывался ещё, Анна Егоровна.

  - И по субботам приходится?

  - И по воскресеньям тоже. Всякое случается.

  Вон как! Покоя не знает мужик, даже по выходным. Она чисто по-женски пожалела его неустроенность и, чувствуя уже достаточно с ним знакомой, по-свойски спросила:

  - А как получилось, что вы до сих пор без семьи?

  Он очень удивился, даже застыл на месте.

  - Почему вы так решили, Анна Егоровна? У меня есть семья. Жена, дочь школу заканчивает.

  Ей стало так весело, что хоть плачь. "Вот дура-то баба! Вот навыдумывала!"

  Виктор Геннадьевич вежливо, за локоток, подсадил в маршрутку, а сам зашагал в противоположную сторону.

  В своих прогнозах Шумилова не ошиблась. Братья проснулись, и младший, позавтракав, убежал на манящую его улицу. Дмитрий же обложился учебниками, тетрадками, включил компьютер. Но вскоре, как и предполагала Анна, в гости пришёл бывший муженёк. Вот уже года два, как повадился ходить. Вначале - изредка, с робкой просьбой "одним глазком глянуть, как вы тут", потом всё чаще, всё уверенней и теперь ни одного выходного не пропускал, да и в будний день норовил заскочить. Анну он по-прежнему остерегался, с младшим общего языка не нашёл и подгадывал так, чтобы дома оставался один Дмитрий. И сегодня, едва переступив порог, сразу спросил: