– О чем шепчетесь? – весело спросила Лера. – Идем на площадку, сейчас у нас будет инструктаж, а потом я вас везде проведу и все расскажу.

На инструктаже выяснилось, что гигант – легендарный директор лагеря Иван Владимирович. А Сева – его сын, ему семнадцать, в отличие от настоящих вожатых – студентов-второкурсников.

– Его величество и его высочество, – хихикнула Алина.

Еще Лера шепотом рассказала, что Иван Владимирович – сама доброта. Зато его заместительница, наоборот, очень строгая.

За негромкими репликами девчонок Кристина краем уха слушала, что говорили директор и воспитатели.

В памяти осталось лишь весьма общее впечатление.

На территории лагеря много чего было делать нельзя и мало что можно. Выяснилось, что за любую провинность отрядам назначались штрафные баллы, за нарушение режима грозила неминуемая отправка домой.

Ребята переминались с ноги на ногу и негромко переговаривались, угрозы старших все пропускали мимо ушей. Да и сами воспитатели быстро выдохлись и свернули мероприятие, сбросив воспитательную работу на вожатых.

– Расписание занятий по отрядам и работы кружков будут висеть в холле, уточнения и изменения – на утренней линейке, – добавила Валентина Ивановна. – А сейчас, вожатые, разбирайте своих подопечных, показывайте, где места сбора отрядов. У меня все. Вопросы?

Вопросов ни у кого не было, ребята уже забыли о старшей воспитательнице, всем хотелось свободы, приключений, танцев, новых друзей, влюбленности и свиданий.

– Первый отряд, за мной! – скомандовала Ирина.

Кристина поискала глазами Севу, увидела, как он уходит в корпус следом за отцом. Замешкалась. Алина вернулась, схватила ее за руку и потащила, приговаривая:

– Шевелись, красотка, кроме принца тут еще есть вполне достойные парни!

Место отряда оказалось у спортплощадки на скамейках. Отрядная вожатая Ирина и воспитатель Алла Викторовна сразу же выделили тех, кто уже приезжал раньше и все знал. Таковых набралось чуть ли не половина отряда. Старожилам было поручено опекать новичков.

– Теперь, когда всем все ясно, можно и погулять по окрестностям, – сказала Ирина. – Айда, народ, покажем новеньким, как тут у нас красиво.

Вожатая повела отряд по раскатанному проселку мимо домиков работников турбазы, мимо служб и подсобок. Они спустились с пологого холма прямо к лесному озеру, заросшему и печальному, окруженному плакучими ивами, полощущими в воде золотистые кроны.

– Здесь раньше была купальня, вон там, видите, – Ирина указала на песчаный берег, тоже изрядно заросший бурьяном. – Мы ходим купаться на деревенские пруды, там пляж лучше и дно чище.

Из распадка ребята поднялись на соседний холм, заросший лесом. Прошли по чудом сохранившейся липовой аллее. Вековые итальянские липы, высаженные владельцем усадьбы более ста лет назад, все еще были живы – мощные серые стволы, густые развесистые макушки высоко над головами, настоящие реликтовые деревья. Кристина остановилась, провела ладонью по шершавой морщинистой коре. По стволу вереницей поднимались куда-то наверх красные жучки-солдатики. Хоть и мощное дерево, но и его время не пощадило, оккупировали насекомые, отложили личинки, обустроили жилища…

– Не зависай! – весело крикнула Алина. – Идем, а то отстанем!

– Ну не заблудимся же мы здесь, – отозвалась Кристина.

– Девочки! – донесся голос вожатой. – Догоняйте!

Они догнали и пошли вместе со всеми по холмам, где некогда был разбит барский парк, а теперь все одичало, все стало лесом…

– Зимой тут круто! На лыжах просто отлично! – поделилась Лера.

– Ты и зимой тут была? – удивилась Кристина.

– Конечно, турбаза круглый год работает, на зимних каникулах здесь тренируются лыжники из школы олимпийского резерва.

– Ты лыжница?

Лера рассмеялась:

– Я занимаюсь спортивным ориентированием.

– Вы тут все такие спортсмены! – Алина закатила глаза.

– Спорт – это прекрасно, – довольно угрюмо пробормотала Кристина.

– Да ну, девчонки, вы что? – удивилась Лера.

Кристина спохватилась и натянуто улыбнулась:

– Не обращай внимания, я вредничаю, это с непривычки. Немного освоюсь, и мы подружимся. Правда, Алин?

– А я что? – удивилась подруга. – Я и так со всеми подружилась уже.

Побродив по остаткам липовой аллеи и одичавшего парка, ребята повернули назад.

Севу встретили в самом начале аллеи, на поляне. Он быстро прошел мимо, даже не взглянув в их сторону. Алина тронула подругу за плечо:

– Ты прям так смотришь на него…

– Как?! – резко обернулась Кристина.

– Ладно, не злись…

– А ты не приставай!

Лера взяла обеих под руки:

– Тише, девчонки, не ссорьтесь!

Кристина почувствовала себя виноватой и разозлилась на Севу. Действительно, чего это она на людей бросается, стоит только показаться этому Севе. Ясно же – директорский сынок, делает что хочет, бывает где вздумается. Ему законы турбазы не писаны, он тут как у себя на даче или в загородном имении.

А что: папа – помещик, работники турбазы – челядь, дети – крепостные?

Кристина хмыкнула, сравнение показалось ей нелепым, но забавным.

Ночью пошел дождь. Вместо обещанного восьмичасового подъема вожатые прошлись по комнатам около девяти, звали на завтрак. За окнами серое небо и затянувшийся дождь.

– Брр, – Алина передернула плечами. – Интересно, надолго зарядил?

Вместо вчерашних легких сарафанов и шортиков с топиками девчонки надели джинсы и спортивные костюмы. На утренней линейке Валентина Ивановна объявила:

– Ребята, погода подкачала, как видите. Но нам это никак не помешает. Желающие могут сегодня погулять по усадьбе и послушать очень интересный рассказ нашего заслуженного краеведа Людмилы Кузьминичны. Остальных ждут кружки: рисование, шахматы и теннис.

– Куда мы попали! – хихикнула Алина. – Провалились во времени в далекое прошлое?

– Да ладно, пойдем послушаем краеведа, – миролюбиво согласилась Кристина.

– Как, ты не хочешь научиться играть в шахматы?! – Алина округлила глаза и шепнула: – Кружок ведет красавчик Данила, между прочим.

– Обломись, – шепнула Катя, – шахматы ведет Людмила Кузьминична, она у нас главный гроссмейстер, Данила ее только иногда замещает.

– А можно отказаться? – Кристина зевнула и потянулась. – Боюсь уснуть над шахматной доской, так что давай лучше погуляем по усадьбе.

– Как скажешь, – легко согласилась Алина, – мне все равно.

После завтрака они остались в холле вместе с другими ребятами, собравшимися на экскурсию. Скоро подошла бодрая старушка, седовласая и подтянутая, поздоровалась, присмотрелась подслеповато и пригласила идти за ней.

Усадьба, как оказалось, принадлежала представителям старинного княжеского рода Друбецких, но род угас. Последний его отпрыск – единственный сын, умер молодым, старик-отец продал родовое гнездо, и оно с середины XVIII века переходило из рук в руки, пока его в 1904 году не приобрела вдова петербургского чиновника.

У нее была дочь-художница. Девушка училась живописи в столичной академии, где и познакомилась с очень талантливым юношей из простой семьи Степаном Семеновичем Никишиным. Молодые люди полюбили друг друга, но помещица долго не давала разрешения на брак дочери с простолюдином.

Наконец ее сердце дрогнуло. Жених дочери подавал большие надежды, его картины уже выставлялись на выставках, были отмечены критиками и знатоками. Художник получил премию и был обласкан столичной публикой.

Влюбленные смогли наконец обвенчаться в маленькой деревенской церкви недалеко от усадьбы и остались здесь жить. Молодой муж был очень слаб здоровьем, и, несмотря на все усилия тогдашних эскулапов, его недуг прогрессировал. Жена возила его в Италию, но и чудесный климат самой любимой русскими художниками страны не помог юноше выздороветь.

Последние дни он провел в усадьбе, жена устроила ему мастерскую, он много работал, торопился. Понимал, что жизнь его подходит к концу…