— Наши предки хотели, чтобы апута изменилась. Они отобрали самые крупные растения, пересадили их поближе и начали за ними ухаживать, — Риш замолчал, обдумывая, как объяснить главное.

— Понимаю, селекция и хороший уход могли дать определённые результаты, но чтобы такие…

— Они разговаривали с апутой, говорили, чего хотят от неё.

— И ты думаешь, что она поняла?

Риш указал на растение:

— Думаю, поняла. Видишь, она даже образовала зубцы, — он слегка приподнял край листа, демонстрируя изогнутые острые зубья, — а раньше их не было. И ещё научилась отпугивать насекомых. Конечно, это непросто и небыстро. Растению, наверное, трудно понять нас, а может, и не очень. Во всяком случае, нашим предкам было нелегко понять, чего хочет апута.

— Они пытались понять, чего она хочет? — уточнил Рэй.

— Об этом я и говорю, — Риш энергично махнул лапой сверху вниз. — Они думали о том, что могут для неё сделать, а она думала, что может сделать для них. Надеюсь, мы понимаем её так же хорошо, как она — нас, — Риш продвинулся на несколько шагов вперёд, к следующему растению, и нежно прикоснулся к его листьям.

Рэй ни о чём больше не спросил, и Риш повёл его дальше, легко находя дорогу в хитросплетении многочисленных тропинок, огибающих растения. Видимо, шуа понимал, что для первого раза сказано достаточно и теперь человеку нужно некоторое время, чтобы переварить услышанное.

Именно этим Рэй и занимался. Первая реакция была, конечно, скептической, но затем слова юноши поколебали его недоверие. Разум противился и не желал ничего принимать на веру, он предлагал удобные объяснения.

Например, такое: апута, без сомнения, удивительное растение, но она не так уж сильно изменилась с тех пор, как шуа её окультурили. Остальное — не более чем красивая легенда. Всё просто, понятно и не нужно выходить за привычные рамки, можно остаться в тесном, уютном мирке, где всегда точно известно, что возможно, а что — нет.

А с другой стороны — ему ли трусливо прятаться в разбитой скорлупе устоявшихся представлений. Возможно, раньше он так бы и поступил. Раньше — до того, как загадочный камень спас ему жизнь, а таинственный леопард вырвал из лап преступников. Если сравнить, то это, пожалуй, куда более невероятно, чем история с апутой.

========== Глава 24. Знакомство с лэфи и Тусей ==========

“Надо будет узнать — с камнями они не пробовали разговаривать, если нет — мне тоже будет что рассказать”. Рэй усмехнулся, глядя в спину идущего впереди шуа.

Ему показалось, что каждая апута слегка пошевеливает листьями и едва заметно склоняет верхушку, украшенную цветком, приветствуя приближающегося Риша, а стоит подойти человеку — настороженно замирает.

Через некоторое время Рэй заметил, что всё больше деревьев попадается им на пути, и так продолжалось до тех пор, пока они снова не оказались в лесу, где ничто, кроме тропинки, не напоминало о разумных обитателях этих первозданных мест.

Наконец Риш остановился и, указывая лапой куда-то вперёд, довольным тоном произнёс:

— А вот и они, — сойдя с узкой дорожки, шуа пропустил человека.

Рэй сделал несколько шагов, озадаченно остановился и спросил:

— Те, которые “пасутся”?

— Ну да, — подтвердил Риш, широко улыбаясь.

И добавил, смущённо опустив глаза, хотя его внушительные клыки были по-прежнему обнажены в улыбке: — Вообще-то, насчёт “пасутся” я пошутил.

— Я так и понял, — пробормотал Рэй, целиком поглощённый созерцанием “шерстяных деревьев”, как он сразу назвал их про себя.

Красотой они, честно говоря, не отличались, но всё-таки было в них что-то симпатичное или, может быть, смешное. Толстый ствол и немногочисленные, тоже толстые и округло изогнутые ветви были покрыты густой шелковистой шерстью буровато-зелёного цвета. Сейчас её длина составляла от трёх до четырёх сантиметров, но Риш заверил Рэя, что как только лэфи отцветут, она бурно пойдёт в рост.

Присмотревшись, можно было увидеть жёлтые бутоны, пока едва заметные среди этой мохнатости. В отличие от апуты, каждое растение которой производило на свет единственный цветок, лэфи намеревались украситься немалым количеством жёлтых звёздочек. Некоторые цветочные чашечки уже приоткрывались, давая возможность расправиться множеству узких острых лепестков.

Пока ещё очень слабый и потому незаметный для человеческого носа аромат уже взволновал некоторых из насекомых-опылителей, отпугивание которых, видимо, не входило в задачи лэфи. Парочка этих озабоченных созданий подлетела к тому лэфи, которое сейчас рассматривал Рэй.

Коричневые с жёлтыми пятнами и почти такие же мохнатые, как облюбованное ими растение, они походили на сильно растолстевших шмелей. Сосредоточенно проверяя цветы, которым пока нечего было им предложить, они, казалось, ревниво косились друг на друга. А затем с недовольным низким гудением устремились к человеку.

— Они не кусаются, — заверил его Риш. И после небольшой паузы добавил: — По крайней мере, если их не трогать, — на этих словах он почему-то потёр нос.

Сделав вокруг незнакомого существа несколько кругов, вуззы, по-видимому, пришли к выводу, что оно не представляет угрозы для запасов нектара, и удалились, издавая звуки, напоминающие глухое ворчание.

— Вы что же, стрижёте их? — спросил Рэй.

— Да-а, пострижёшь их, — протянул Риш, задумчиво глядя вслед вуззам, — их и погладить-то… — и он снова потёр нос.

— Вообще-то я не о них спрашивал, — сказал Рэй, улыбаясь уголком губ.

— Ах да, ты о лэфи, — спохватился Риш. — Конечно, стрижём. Во второй половине лета — летняя стрижка. После этого они отращивают более тёплую зимнюю шерсть. Её состригают ближе к концу весны, когда становится достаточно тепло.

На обратном пути Рэй узнал много интересного о лэфи. Это растение тоже претерпело значительные изменения с тех пор, как шуа обратили на него внимание. Раньше оно, в противоположность апуте, было выше, чем теперь. Постепенно лэфи стали ниже — ровно настолько, чтобы взрослые шуа могли дотянуться до верхушки, хотя бы и забравшись для этого на какой-нибудь подходящий камень. Одновременно растения раздались в ширину — на толстом стволе и ветвях помещалось больше интересующего шуа продукта.

А уж качество “шерсти” и вовсе не шло ни в какое сравнение с нынешним.

Кроме того, стараниями шуа лэфи стали давать дополнительный летний урожай, который по своим качествам довольно сильно отличался от весеннего, но это было не недостатком, а скорее преимуществом. Используя эти отличия, шуа научились изготавливать материалы, так сказать, на все случаи жизни. Тем более что в их арсенале было и другое сырьё.

Та ткань, которая при первой встрече с Пунтом показалась Рэю тонкой, хорошо выделанной кожей, тоже, как оказалось, имела растительное происхождение. Сама мысль о том, что шуа могут носить одежду из кожи, содранной с убитых специально для этого животных, могла бы ужаснуть любого из них, а тем более юного Риша.

Впереди уже показались первые пали, когда Риш заметил Илле, в нетерпении приплясывавшую на дорожке. Девочка-подросток — на несколько лет моложе Риша — определённо ждала их возвращения. Завидев человека и его проводника, она шагнула им навстречу.

— Тилапы пришли, — сказала Илле, обращаясь к Ришу, но при этом бросая на человека любопытные взгляды.

Она смущённо отводила глаза, пытаясь смотреть на шуа и стыдясь своего любопытства, но совладать с ним было не в её силах, и пытливый взгляд, жадно подмечающий каждую деталь, снова возвращался к неотразимо притягательному объекту.

— Они там — идут от гиртового леса, — добавила Илле и переступила с ноги на ногу.

Говорить больше было нечего, и в другое время она бы не задержалась ни на одну лишнюю секунду, но сейчас — так хотелось выиграть ещё немного времени, ведь до этого ей довелось увидеть человека только издалека, а это совсем не то.

Риш прекрасно её понимал и с удовольствием поделился бы своим счастьем, но они оба были слишком бесхитростны для того, чтобы что-нибудь такое придумать. И всё-таки несколько секунд Риш сумел ей подарить. Он приосанился, давая понять, что намерен высказаться, и старательно прочистил горло.