Как это может быть неудобно, принять подарок, сделанный от чистого сердца?! Нет, конечно, если им не нравится… И Пунт посмотрел на людей не без лукавства. У них округлились глаза и приоткрылись рты, но шуа не собирался давать им слово.
А если всё дело в начальстве, которого все так боятся, то оно тут вообще ни при чём. (Насчёт начальства его просветил Рэй, которому Пунт под покровом тайны показывал свои дары.)
Он делает им подарок не как служащим компании, а как своим товарищам. И пусть ему покажут того, кто посмеет запретить дарить и принимать подарки разумным существам, питающим друг к другу тёплые чувства.
Тут шуа напустил на себя такой грозный вид, что всем стало ясно — миролюбие миролюбием, но этому — показанному — определённо не поздоровилось бы.
Пунт начал прощаться, и люди молча обнимали своего пушистого пассажира. Стало ясно, что говорить ничего не надо. Он и так всё понимает.
========== Глава 20. Шуали. Хранящая покой ==========
Очень скоро Рэй вслед за шуа покинул корабль, и первый взгляд, брошенный вокруг, заставил его почти пожалеть о принятом на Мирлене решении.
Поодаль, немного неуверенно и одновременно нетерпеливо топталась группа встречающих. Они ждали Пунта и только его, он и направился к ним, а человек остался одиноко стоять у ещё неубранного трапа.
Шуа со свойственной ему деликатностью предлагал ему не выходить, пока он не сообщит о госте своим сородичам, а потом сам за ним не вернётся. Но Рэй всё-таки вышел — зачем гонять старика туда-сюда. Да и ждать, по словам Пунта, придётся совсем недолго, он только скажет им пару слов. Конечно, подумал Рэй, нужно же им прийти в себя после такой “радости”.
Шуа, внимательно слушавшие Пунта, приходили в себя, тщательно не глядя на незнакомца, стоящего метрах в тридцати от них. Хотя даже по их спинам и затылкам было видно, как им этого хочется.
И зачем только он навязался на их толстые шеи… Ну, посмотрят они на него, а дальше?
Пунт предупредил, что должен будет уйти туда, куда гостей не пускают, а Рэй останется в ближайшем поселении, где “о нём позаботятся”. С какой стати им о нём заботиться? Очень им нужно заботиться. Он и сам в состоянии о себе… Рэй сам себя оборвал.
Наверное, дело в том, что его вечно заносит невесть куда, и никто, кроме него, в этом не виноват. Это с одной стороны, а с другой — он очень не любит ощущать свою зависимость от чего-то, а особенно от кого-то.
Пунт сдержал слово, очень быстро закончив объяснения с группой встречающих. Теперь от неё отделилась одна фигура, окрашенная заметно светлее Пунта, и, сначала немного нерешительно, но потом — всё более уверенно двинулась к человеку. Рэй, поколебавшись, пошёл навстречу. Шуа остановился, когда расстояние сократилось примерно до полутора метров, и заговорил, продемонстрировав прекрасное знание Общего языка:
— Я — Хранящая Покой двадцати семей. Моё имя Тиша. Приветствую тебя, чужеземец, на нашей земле как желанного гостя! Пусть всегда исполняются твои добрые желания! Сердце будет светлым, мысли — мудрыми, зрение — острым, слух — чутким. И пусть всегда будет густым твой мех! — тут она лихорадочно зашарила глазами по его фигуре, видимо, в поисках меха, который должен быть “всегда густым”.
Не обнаружив ничего для себя утешительного и заметно смутившись, она тихо пробормотала себе под нос:
— Ну, по крайней мере, твой… хм… хохолок…
В этот момент Рэй немного пожалел о том, что его слух достаточно чуток, чтобы расслышать её последние слова, сильно осложнившие и без того непростую задачу — любой ценой не расхохотаться и сохранить серьёзный вид. С этим самым видом, так нелегко ему доставшимся, он и поблагодарил взволнованную своей оплошностью Тишу.
К сожалению, тогда он ещё не знал, что вполне мог позволить себе рассмеяться, а она с удовольствием посмеялась бы вместе с ним. Хотя, может быть это и к лучшему, ведь Тиша никогда раньше не видела людей и тем более не знала, как они смеются.
Могла бы, пожалуй, решить, что гость расстроен или рассержен. Шуа же, если им было уж очень смешно, издавали тонкий писк, более подобавший мыши, что само по себе могло развеселить кого угодно.
Хранящая Покой тщетно пыталась восстановить собственное душевное равновесие. Как ни старалась, она не смогла заметить никаких перемен в лице гостя после её глупых, неуместных слов. Никакой реакции. Но это ещё ничего не значит. Возможно, он оскорблён или задет за живое. Может быть, и так переживает, что почти совсем лишён шерсти.
Тиша вела человека к посёлку, мысленно продолжая сокрушаться из-за своей ошибки. Ведь видела, видела же, что он почти весь… как бы это сказать… кожаный. И надо же было ляпнуть! Она незаметно вздохнула.
Тиша была ещё молода и неопытна, по крайней мере для Хранящей, которой она стала совсем недавно. До сих пор она хорошо справлялась со своими обязанностями, но первая же неожиданность — и вот, пожалуйста. Права она была, когда отказывалась стать Хранящей, ей это не по плечу.
Может быть, надо попросить у гостя прощения? Или лучше не возвращаться к этому опасному вопросу? Хорошо, что Пунт ещё здесь. Она посоветуется с ним, всё ему расскажет. А сейчас — надо успокоиться.
Необходимо многое сделать. Разместить и накормить гостя. И не допустить новых ошибок. Её мысли, вернувшиеся в привычное хозяйственное русло, сразу стали спокойными, отчётливыми, ясными. И неожиданно стало совершенно понятно, что человек никак не может переживать из-за своей лишённой меха кожи.
“Какая же я глупая, — подумала Тиша и мысленно улыбнулась. — Ведь они все такие, и значит, не могут считать это недостатком. Должно быть, мы кажемся им…” Она попыталась представить себя со стороны глазами человека. Получилось что-то страшное, мохнатое, неповоротливое. Эти люди — такие хрупкие.
Виша сказал, что Рэй — взрослый мужчина, а его тело, руки и ноги тоньше, чем у неё. Да что там она. Тиша подумала о своём пока единственном сыне-подростке, который только вступал в пору зрелости. Даже несколько лет назад, когда он был совсем ещё ребёнком, его конечности и то выглядели более внушительно.
И она взглянула на человека с почти материнской нежностью.
Зелёная равнина, по которой они шли, одним краем упиралась в горизонт, а с другой стороны её полумесяцем обнимал лес. Сочная, упругая трава, широкая, с острыми концами, доставала Рэю до колен. По ней были щедро разбросаны мелкие цветочки светлых оттенков, похожие на звёздочки. Разогретые местным солнцем, они пахли мёдом и почему-то речной свежестью.
Там, где начиналась приветливая, пронизанная светом опушка, их поджидал Пунт, оживлённо общавшийся с кем-то, впоследствии оказавшимся мужем Тиши. “Разъясняет правила содержания и ухода за экзотическим существом, то есть — за мной”, — подумал Рэй. И был недалёк от истины.
Виша непринуждённо закончил беседу, как будто как раз собирался это сделать, и увлёк человека в сторону — надо дать лесным жителям хоть немного времени на подготовку. А Тиша с радостью воссоединилась с мужем, уверенная в том, что он зря времени не терял и обогатился немалым количеством полезных сведений.
Она, конечно, не ошиблась. И очень скоро почти всё трудоспособное население маленького посёлка развило кипучую деятельность, упорядоченную и слаженную, как игра хорошего оркестра, в котором Тиша исполняла роль дирижёра.
Для этого-то, в основном, и нужна Хранящая Покой. Остальные делают то, что им поручено, и могут больше ни о чём не беспокоиться. Всё предусмотреть, спланировать, ни о чём не забыть — это её прямая обязанность. И ответственность за результат тоже только её.
Пунт лишь чуть-чуть задержал Рэя — нельзя же, в самом деле, водить утомлённого дорогой гостя кругами. И хотя гость, откровенно говоря, утомлённым не был, ему не терпелось увидеть своими глазами, как живут эти мишки — служители высокого искусства.
Когда же эта возможность ему представилась, то он даже не сразу понял, что зелёное нечто, отдалённо напоминавшее необычной формы кусты, и есть их жилища. Разбросанные там и сям между деревьями, они кое-где перемежались небольшими каменными домиками, тоже крытыми чем-то зелёным и увитыми растением, из густых листьев которого выглядывали крупные красные ягоды. К одному из них его и повела Тиша, бдительно патрулировавшая границы своих владений в ожидании гостя.
