В общем, первый день в пути пролетел легко и незаметно, и мы даже удивились, когда день сменился сумерками.

- Надо на ночлег устраиваться, - сказал Эрил. – Только вот, где? Прямо в степи неохота – мы тут со всех сторон будем видны.

- Там деревья, - неожиданно вмешался Фелька, указывая лапой вперёд. – И там кто-то есть. Я чувствую.

- Это дом? – спросил Эрил. – Неужели тут ещё кто-то остался?

- Похоже, - как-то неопределённо высказался фарт.

- Поедем вперёд или здесь заночуем? – спросил Эрил.

- Может, лучше под крышей? – неуверенно произнесла Нирка. – Мал ещё Тонто – в степи ночевать.

- А ты как думаешь, Костя? – обратился Эрил ко мне.

Я честно ответил, что как не чувствовал, так и не чувствую никакой угрозы.

- Ладно, - подытожил Эрил. – Поехали вперёд, пока совсем не стемнело.

Мы поторопили вамми и где-то через час действительно оказались возле домика, стоящего поодаль от дороги. Домик выглядел древним, сложен он был из камня, так же как хижина родителей Тонто, но покинут явно не был. Окно домика было освещено, а из навершия конической крыши сочился дым очага. В общем, всё выглядело мирно и безобидно.

Мы спешились, и Эрил постучал в дверь. Отворять нам не особо спешили, и правильно, но на стук всё же отозвались:

- Кто бродит ночной порой и пугает бедную беззащитную женщину? – спросил надтреснутый старческий голос.

- Извините, - вежливо сказал Эрил, - мы не хотели вас пугать и не собираемся причинять вред. Но не могли бы вы пустить нас на ночлег? С нами женщина и ребёнок, неужели вы позволите им ночевать в степи?

За дверью помолчали, а потом заявили:

- Ладно. Старая Таури-Мо чтит законы гостеприимства. Но если вы - порождения ночи, знайте, что у меня есть хороший арбалет Тибурейской работы и много серебряных болтов. И стреляю я изрядно.

- Мы не порождения ночи, - терпеливо сказал Эрил. – Откройте дверь и убедитесь в этом сами.

Дверь со скрипом отворилась, и наружу показалась сухонькая старушка, до крайности напоминавшая бабу-Ягу в исполнении артиста Милляра, разве что одета была куда опрятнее – чёрное платье с вышивкой, тканый цветной пояс, меховая безрукавка и маленькая вязаная шапочка с пришитыми к ней монетками. В руках бодрая бабуля действительно сжимала арбалет, заряженный серебряным болтом.

Женщина внимательно оглядела нас и заявила:

- Старая Таури-Мо чтит законы гостеприимства. Покажите лица и входите.

Мы так и сделали. И если на Эрила с Ниркой старуха отреагировала вполне благосклонно, как и на дремавшего на руках у Нирки Тонто, то я совершил роковую ошибку, откинув капюшон. Как-то я подзабыл, что моя внешность в этом мире нормой не является.

Стоило мне показать лицо, как бабуля завопила, как хорошая пароходная сирена:

- Всё-таки ты осмелился появиться, порождение ночи!

И, недолго думая, выпустила арбалетный болт прямо мне в лицо.

*Тул – колчан.

**Болт – в данном случае: короткая металлическая арбалетная стрела.

========== Глава 27. Таури-Мо. Часть первая ==========

Стоило мне показать лицо, как бабуля завопила, как хорошая пароходная сирена:

- Всё-таки ты осмелился появиться, порождение ночи!

И, недолго думая, выпустила арбалетный болт прямо мне в лицо.

Рефлекторно я отшатнулся, но чёрта с два отшатнёшься от арбалетного болта, летящего в упор. Спас меня древний возраст арбалета, который эта местная копия Бабы-Яги сжимала в руках. Внутри этого раритета что-то щёлкнуло, хрустнуло, и болт, просвистев у моей правой щеки, ушёл в белый свет, как в копеечку. Точнее, далеко он не ушёл, бесславно шлёпнулся за порогом, а бабулю моментально скрутил Эрил.

- Ты что творишь, старая? – рявкнул он. – Жить надоело?

Однако старуха оказалась упёртой и идеологически подкованной.

- Вы перехитрили меня, порождения ночи! Но ничего, вы можете резать на кусочки старую Таури-Мо, но она ничего вам не скажет! Ничего! Вы снова останетесь с носом! – завопила она и попыталась лягнуть меня.

На всё это безобразие в дверь просунулась сердитая морда Фельки, а из капюшона вылез Ромаш и задумчиво защёлкал хелицерами.

Глаза старухи плавно съехали к носу и явно не от испуга. Похоже, кое в чём эта труженица арбалета была подкована:

- Фарт? Вам служит фарт? Значит, порождения ночи захватили Слышащего? О горе нам, горе… Порождения ночи привели с собой безжалостных мохноногих убийц!

«Это я, что ли? – удивился Ромаш. – Костя, ты скажи ей, что я старых бабушек не убиваю, они невкусные… пусть успокоится…»

Я прыснул. Не думаю, что вкусовые пристрастия бурбура сильно успокоят бабульку, которая уже приготовилась надолго и со вкусом поистерить. Нет, с этим определённо надо что-то делать, и я сказал Эрилу:

- Посади бабушку на лавку. Попробуем договориться. Старость надо уважать.

Эрил вежливо, но без лишних нежностей провёл бабульку в дом и усадил её на лавку. Мы вошли следом, и я вежливо спросил:

- Не могли бы вы показать нам, где можно уложить малыша… Он устал.

Старуха злобно зыркнула на меня, но рукой куда-то вверх всё же мотнула. Ого, да там у нас лесенка. Миленькая такая, винтовая из резного дерева. Только вот что-то не нравится она мне.

Нирка уже ломанулась к лестнице – Тонто и правда устал, но я жестом остановил её:

- Погоди-ка, – и обратился к старухе:

- Добрая хозяюшка, не проведёшь ли гостя в спаленку?

Старуха вновь изобразила гордую несгибаемость, а я глянул на лесенку вторым зрением… и обомлел. Лестница только казалась целой и крепкой. Поднимаясь по ней, Нирка точно сорвалась бы с одной из верхних ступенек. Кроме того, на лестницу были наложены какие-то чары – я уловил тускло-сереющую, начинающую сливаться с древесными узорами, вязь плетения. Церемониться я не стал – просто свёл все плетения в узел и резко потянул. Раздался хлопок… и чары исчезли. После этого я направил на лесенку посох, и она в самом деле стала целой и новой.

Старуха ошарашенно посмотрела на посох в моих руках.

- Это посох Жизни… - пробормотала она, - посох Жизни не служит порождению ночи… Никогда, никогда… Значит, ты – Слышащий?

Я молча кивнул.

- Горе мне, старой! – взвыла старуха. – Я не признала Слышащего, приняла его за порождение ночи! Убейте меня, мне больше незачем жить!

Мне эта истерика стала откровенно надоедать, и я добавил в голос жёсткости:

- Успокойтесь, бабушка! Со всяким бывает. Ну, не признали. Не убили же – и ладно. А теперь, может быть, вы поможете нашей спутнице уложить ребёнка? Он целый день провёл в пути.

Старуха попыталась сползти с лавки и бухнуться передо мной на колени, но я нахмурился, и она сделала правильный вывод, вскочила и принялась носиться, как наскипидаренная. Десять минут спустя Тонто был уже накормлен и устроен в башенке – спать под охраной Ромаша, Фелька лакал молоко из большой глиняной миски, а мы оказались за столом, уставленным всякой снедью – и откуда только всё взялось у одиноко живущей бабульки? Сама же обитательница этого места, уже совершенно не похожая на бабу-Ягу, то извинялась, то начинала нас потчевать:

- Кушайте, деточки… Уж простите меня, старую… Столько лет здесь торчу одна, одичала совсем. На всех кидаюсь.

Мы вежливо кивали, но еду Эрил на всякий случай проверил, как и молоко Фельки, и кашу Тонто до этого. Никаких посторонних примесей в жарком с овощами, лепёшках, мочёных крупных ягодах, свежих нарезанных овощах, залитых сметаной, и ещё куче блюд не наблюдалось. Я посмотрел на стол вторым зрением и никаких посторонних плетений тоже не обнаружил, так что мы позволили себе угоститься от души, но я подумал, что стоит оставить что-нибудь старухе в отдар. Нехорошо, вдруг это все её запасы.

А когда мы поели и Нирка поднялась наверх к Тонто, я спросил старуху:

- Почтенная Таури-Мо! Не расскажешь ли нам, какие порождения ночи ты имела в виду, когда встретила нас? Это явно не плод твоей фантазии, ибо от фантазий как-то не принято защищаться арбалетами, посылая болты в лицо.