«Тебя прислали бурбуры?» - спросил я.
«Да! Да! – эмоционально отреагировал паук. – Младший будет служить Слышащему!»
Я машинально погладил мохнатую спинку паучищи, меланхолично подумав, что он ещё вырастет… представил себе наше явление в Школу Альтернативных Наук с малышом, фартом и бурбуром… и расхохотался.
========== Глава 26. В пути ==========
Бурбур оказался существом весьма общительным и озорным, так что в нашу компанию он вписался без проблем. Как я понял, Младшим его называли не случайно, паучишка едва-едва вышел из детского возраста, а паучий ребёнок в плане неуёмного любопытства и склонности к шалостям мало чем отличается от человеческого. Назвал я его Ромашка – из-за белого пятна на спинке – но потом сократил до Ромы. Мальчик всё-таки.
В появлении Ромки было два плюса – во-первых, Тонто получил себе сотоварища для игр и охранника в одном флаконе. Яд бурбура способен убить мгновенно, именно поэтому пауков так боятся… Кстати, кроме меня слышали его только Тонто и Фелька. Значило ли это, что у Тонто имеются задатки Слышащего, или это так проявилось смешение кровей? Непонятно.
Кстати, проснувшись и обнаружив на лавке неподалёку дремлющего Ромку, Тонто моментально полез знакомиться – Ромка его нисколько не пугал, а поняв, что они могут общаться мысленно, Тонто вообще был в полном восторге и стал воспринимать самое ядовитое создание на Нилазисе как личную мягкую игрушку.
Во-вторых, Ромка слушался меня беспрекословно, признав Хозяином раз и навсегда, а Нирку, Эрила и Фельку с Тонто – Гнездом Хозяина. Так что вреда им бурбур не мог причинить ни при каких обстоятельствах, а пользу ещё и в качестве охранника мог принести существенную. Все же вышеупомянутые лица отнеслись к восьмилапому на удивление спокойно. Княжескому роду Эрила бурбуры служили на протяжении поколений, Фелька тоже бурбуров не боялся, а Нирка в этом плане оказалась девушкой нетипичной – её Рома не испугал, а когда выяснилось, что он ещё и с Тонто играет… В общем, Рома занял в нашей компании своё особое место, и его участие в дальнейшем путешествии даже не оспаривалось.
Изумрудная дама больше не показывалась нам, хотя наутро мы обнаружили у порога два объёмистых свёртка – с одеждой для Тонто, высокими сапогами для Эрила и удобными мягкими плащами с капюшонами на всю компанию. Очень полезная вещь, кстати, если я не хочу показывать лишний раз лицо, да и Ромка в капюшоне умещался неплохо. Вряд ли встретившиеся нам на пути мирные обыватели спокойно отреагируют на бурбура, восседающего на моём плече. Поддерживать репутацию Тёмной твари мне как-то не хотелось, как не хотелось проверять на собственной шкуре степень толерантности здешних селян. Ах, да, чуть не забыл, в свёртке помимо одежды были старинной работы арбалет с запасом болтов и два меча – короткий и длинный, тоже потрясавшие тонкой работой и изяществом.
- Клинки работы Подземного народа! – оглядев их, высказался Эрил. – Они целое состояние стоят сейчас! Вот спасибо, Амма Тана!
После этого князь привычно прицепил к поясу ножны, пристроил за спиной арбалет и тул* с болтами** и заявил, что теперь чувствует себя значительно увереннее. Второй меч он отдал мне, и я тихо порадовался, что в моём интернате были занятия по фехтованию. Так что в поединке я хотя бы в первые пять минут не опозорюсь. С другой стороны – у меня есть мой посох Жизни… но вряд ли его можно использовать во вред кому-либо. Так что пусть будет меч.
Амма Тана позаботилась и о завтраке для нас, и о продуктах в дорогу – всё те же лепёшки, вяленое мясо, сыр и сушёные ягоды с растёртым зерном в специальном мешочке – чтобы можно было при необходимости сварить кашу для Тонто. Так что мы ещё не раз поблагодарили Изумрудную даму.
Когда Тонто проснулся, он узнал нас всех и заново познакомился со всеми нами. Видимо, обряд, проведённый Амма Таной, как-то повлиял на него внутренне, окончательно изгнав остатки тьмы из его души. Теперь это был самый обычный малыш лет двух-трёх. Нирку он сразу стал называть «Наа», что, по словам Эрила, на языке Подземного народа значило «матушка». Не «мама», а именно «матушка», хотя я не особо понял смысловую разницу, но именно так называли Хранительниц. Нас с Эрилом малыш сразу стал называть по именам, Фельку – «кисой», и никак иначе, а вот имя, данное мной бурбуру, он выговаривал чётко, с раскатистым «эр». Р-рома… Бурбур не возражал, более того, как я уже отметил, он охотно играл с Тонто, и малыш его совершенно не боялся.
После завтрака мы быстро собрались в путь, Тонто был в полном восторге, увидев вамми, а когда Нирка усадила его в седло впереди себя, так и вообще захлопал в ладоши от радости. Ничего, малыш, мы уж постараемся, чтобы у тебя каждый день были поводы для радости.
Эрил тронул пятками бока своего вамми, выезжая на тропу, явственно видневшуюся между выпрямившимися стройными и прекрасными деревьями. А я готов был поклясться, что вчера этой тропы не было. Вот что, значит, имела в виду Амма Тана, говоря, что деревья укажут нам путь.
Я тронул вамми следом. Явно ожидавший этого момента Ромка быстренько взобрался по стремени на мою ногу, потом на плечо и горделиво застыл. В целом получилась этакая скульптурная группа. Ни дать, ни взять – памятник юному герою, павшему смертью храбрых в борьбе за правое дело. Э… нет… нет, не дождётесь! Правое дело – это, конечно, хорошо, но нам всем желательно ещё и уцелеть при этом. И, мысленно приказав Ромашке прятаться в капюшон и не показываться, если что, я двинулся по тропе, следом за Эрилом, не забыв повернуться и помахать оставленной нами хижине.
Третьей по тропе поехала Нирка, а замыкал наш бродячий цирк Фелька, который тоже должен был следить в оба глаза за всякими потенциальными неприятностями. Так мы и двинулись. Тогда нам казалось, что мы сумели предусмотреть всё.
Вскоре тропа расширилась, а потом, вынырнув из леса, превратилась в полноценную широкую дорогу, правда по этой дороге давно никто не ездил, о чём свидетельствовала трава в выбитых давным-давно колёсами неведомых телег колеях. Трава была короткая, густая и непримятая.
- Интересно, - обратился я к Эрилу, – это всё ещё бывшие Проклятые земли?
- Нет, - ответил Эрил. – Это Приграничье. Гобарский Сарайат находится вон там, - и князь указал в противоположном направлении, - и мы от него уже изрядно удалились. А Империя Властания ещё не началась. Это своеобразная ничейная территория, на которую с незапамятных времён никто не претендует.
- Почему? – удивился я.
- Таков договор, который был заключён сразу же после того, как на соседние земли пало Проклятие. Когда-то здесь было несколько больших торговых сёл, пастбища, даже сады, там где в степи прорыли каналы. Но после Проклятия люди стали чувствовать себя неуютно на этих землях и покинули их. Хотя когда-то в одном из сёл была большая сезонная ярмарка – по ней круглый год катили сотни повозок с товарами и покупками. Неудивительно, что эта дорога так хорошо сохранилась, - выдал историческую справку Эрил.
- Но я не чувствую никакой угрозы… - задумчиво произнёс я.
- Ну, да, - согласился Эрил, - ведь проклятие снято, и теперь люди постепенно будут возвращаться сюда. А потом Император, скорее всего, возьмёт эти земли под свою руку.
- Император? – переспросил я. – Не Великий Сарайа?
- Нет, - усмехнулся Эрил. – У Сарайа кишка тонка бодаться с Империей. Хотя в последние годы они усилились, не спорю.
Так мы ехали весь день – бок о бок, то молчали, то разговаривали, то рассказывали сказки Тонто, который оказался на редкость некапризным малышом – даже подремать умудрился в седле. Привал мы сделали всего один раз – чтобы поесть, напоить и дать отдохнуть вамми, и самим размять ноги. На привале Тонто носился за разноцветными бабочками, но так ни одной и не поймал. Мне показалось, но всего за несколько часов, проведённых на свежем воздухе, малыш даже чуть-чуть загореть умудрился. Выглядел он всем довольным, болтал без умолку обо всём, что видел, успел и потискать Ромку, и покататься на Фельке, и найти возле дороги несколько красивых камушков – красных и золотистых. Ничего особенного, обычные камушки, но Тонто их взял с собой и любовался, как величайшим сокровищем.
