«Наверное, спасатели и медики разобрались с аварией, и всё вернулось на свои места», – решил он и провалился в очередной сон.

На этот раз Виктору снилась лишь тьма. Тьма то расширялась вокруг него, то сужалась, и тогда его дыхание становилось чаще.

Вдруг откуда-то издалека послышались звуки. Поначалу это были тихие хлопки, словно шлёпали младенца. Затем звуки стали приближаться и становиться громче.

От одного из этих хлопков Виктор проснулся, слегка приподнялся, и краем глаза заметил, что и Надя не спит.

– Ты тоже слышишь этот грохот? – спросила она как можно тише – дети спали.

– Какой ещё грохот? – удивился он, думая, что звуки хлопков были лишь отголосками его сновидения.

И в этот момент в дверь так громко ударили, что одновременно проснулись обе девочки. Виктор вздрогнул, а Надя присела на постели, взяв на руки захныкавшую малышку.

Звук повторился с ещё большей силой, и кто-то громко закричал:

– Есть кто-нибудь?

Казалось, рычал медведь, таким грубым и диким был этот крик.

Надя испуганно посмотрела на Виктора, который уже вскочил и быстрыми шагами направился в коридор.

Виктор подбежал к входной двери, когда в неё вновь ударили и, похоже, на этот раз били ногой и со всей силы. Звук эхом пронёсся по площадке, многократно усиливаясь.

– Есть живые? – вновь раздались раскаты грома с обратной стороны двери и гулкие удары в соседние двери на площадке.

Виктор схватил рукой дверную ручку и почти прокричал:

– Кто там?

Виктор чуть приоткрыл дверь, и в ту же секунду резким рывком со стороны лестничной площадки её распахнули настежь, и в квартиру влетели трое солдат. Лица ворвавшихся рассмотреть было невозможно – на голове у каждого был шлем с непрозрачным стеклом, напоминающий шлем космического скафандра. В остальном их обмундирование было вполне привычным для военных: камуфляжного цвета штаны, куртки, рюкзаки за спиной.

Солдаты направили на мужчину оружие, от неожиданности и нереальности всего происходящего Виктор не смог понять, какое, и заорали:

– К стене, быстро! Кто ещё есть в квартире?

Один из военных грубо схватил его за шею и прижал лицом к стене. На крики из комнаты выбежала Надя, а следом за ней и испуганная Аня.

Солдаты перевели стволы в их сторону и громко скомандовали, чтобы те отвернулись к стене. Аня вскрикнула и кинулась обратно в комнату, Надя дёрнулась за ней, но была схвачена солдатом за волосы и брошена к стене. Ещё двое солдат, вбежав в квартиру, вытащили обеих девочек из комнаты и, не обращая никакого внимания на крики и слёзы детей, вынесли их на лестничную площадку. Виктор попытался развернуться и закричал:

– Что вам надо? Я умоляю, не трогайте детей! – такого ужаса и отчаяния от осознания собственной беспомощности он не испытывал никогда в жизни. – Там, в комоде, лежат деньги, забирайте все, только не трогайте детей!

Получив удар в живот, Виктор упал на пол. Один из военных уселся ему на спину, грубо заломил руку и за волосы поднял голову так, чтобы тот мог видеть, что происходит с его дочерями.

Двери всех квартир на площадке были распахнуты, но оттуда не доносилось ни единого звука. Виктор видел, как к солдатам, удерживающим его кричащих от страха и вырывающихся девочек, подошёл ещё один военный. От остальных его отличало лишь наличие на левой руке повязки с красным крестом. Он достал какой-то прибор, по форме и размеру напоминающий мобильный телефон. Солдат, держащий Настю, ещё плотнее прижал её к себе, а военный с «мобильником» присел и левой рукой раздвинул веко ребёнка. Из прибора в глаз малышки устремился красный луч. Ту же процедуру повторили с Анной.

Аня, не переставая, звала на помощь папу, но ни одного из военных детские крики не трогали, они их просто не замечали.

Военный с красным крестом на рукаве, очевидно, врач, снял рюкзак, достал оттуда медпистолет и вставил в него какую-то ампулу. Солдат освободил плечо старшей девочки, и врач, прижав к нему пистолет, ввёл препарат, затем вынул ампулу, вставил другую и сделал ещё один укол в другое плечо ребёнка.

Аня взвыла от боли, казалось, её голосовые связки вот-вот разорвутся, но сил вырываться уже не было, и ребёнок просто рыдал навзрыд.

Две инъекции сделали и младшей девочке, затем доктор встал и направился к Виктору с Надеждой.

Солдаты поставили их на ноги.

– Я думаю, вы поняли, что сопротивляться бесполезно, этим вы только причините себе боль и страдания, – проговорил врач.

– Кто вы такие? Что вам нужно? – сквозь слезы прокричал Виктор.

– Раскройте глаза пошире и попытайтесь не моргать! – скомандовал один из солдат, игнорируя вопрос.

Врач направил луч прибора по очереди в глаза мужчины и женщины. Оценив результат на электронном табло, он перевёл взгляд на военных:

– Здоровы!

Военные, как по команде, отпустили супругов.

– Отдайте наших детей! – дрожащим голосом, едва слышно проговорила Надя. Её лицо, ещё совсем недавно молодое и нежное, теперь напоминало восковую маску.

Врач развернулся и кивнул солдатам. Они отпустили детей, осторожно поставив их на пол.

Девочки бросились к родителям, не обращая никакого внимания на людей вокруг. Аня пулей влетела на руки отца, а маленькую Настю подхватила мама и разрыдалась, как можно крепче прижимая к себе своё дитя.

Виктор через распахнутую дверь заметил, как с верхнего этажа спустились несколько военных, среди которых был ещё один врач.

– Здесь всё! Это единственные?

Солдаты утвердительно кивнули.

– Уходим! – и медик направился вниз.

Один из военных повернулся к Виктору и сказал:

– У вас пять минут. Берёте самое необходимое: документы, одежду – только ту, в которую будете одеты, никакой сменной, никакой еды и воды, из медикаментов – обезболивающие.

В это время доктор уже зарядил пистолет.

– Освободите плечи!

– Мы не понимаем, что происходит. Объясните хоть что-нибудь, – тихо попросил Виктор. – Что вы нам вводите?

Никто из солдат не проронил ни слова. Доктор сделал по два укола в каждое плечо Виктора и Нади, спрятал пистолет и вышел из квартиры, часть солдат последовала за ним.

– Теперь у вас всего четыре минуты! Т-О-Р-О-П-И-Т-Е-С-Ь, – растягивая, проговорил тот же солдат.

Напуганные, измотанные, ничего не понимающие Виктор с женой послушно вошли в комнату и начали собираться под пристальным взглядом оставшегося солдата.

Быстро одев детей и одевшись сами, они взяли документы и весь «неприкосновенный» семейный запас наличности – две тысячи долларов. Виктор посмотрел на бледную растерянную жену, приобнял её за плечи и сказал солдату:

– Мы готовы!

– На выход! – сухо резюмировал солдат и первым вышел из квартиры.

Семья спускалась с четвёртого этажа. На каждой лестничной площадке двери квартир были выломаны или открыты настежь, и почти в каждой квартире можно было увидеть тело: где-то лежащее лицом вниз, где-то в сидячем положении, а где-то в огромной луже крови.

– Что здесь произошло? Вы хоть что-то можете сказать? – закричал Виктор спускавшемуся перед ним военному.

Тот остановился и медленно повернулся к испуганным людям с заплаканными детьми на руках.

– Что здесь случилось? – повторил военный. – Ты и твоя семья – единственные выжившие в этом районе! Почему? Сам не знаю. Как по мне, так лучше бы все тебе подобные нытики вместе с тобой сдохли этой ночью!

Виктор почувствовал, что в горле пересохло, и следующие слова дались с трудом:

– Единственные выжившие?.. На нас напали?

– Сейчас выйдем к «консерве», и тебе всё объяснят, а пока – не зли и делай то, что говорят.

Солдат резко передёрнул затвор автомата. Аня крепче прижалась к отцу, а маленькая Настя опять заплакала.

Дверь подъезда распахнулась, и семья вышла на улицу. Яркий дневной свет ударил в глаза. В это тёплое июньское утро солнце сияло с голубого, абсолютно безоблачного неба, и на улице было удивительно тихо – раннее утро, а вокруг ни единого звука. Через мгновение где-то вдали вновь раздались глухие удары, чем-то напоминающие игру барабанщика.