© Деопик Д. В., 2016

© Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2016

1. Проблематика курса. 2. Аграрные гармонические и техногенные общества. 3. Хронология. 4. Особенности современной историографии

1. Проблематика курса. История создания мира и история народов и их государств есть везде, мифы и летописи тоже есть везде. Но история духовной борьбы, прозрений и заблуждений, нравственных побед и поражений людей и народов, движущаяся в одном направлении через определенный этап, к определенному завершению, т. е. «однонаправленная» и разделенная на отрезки, история духовной жизни, история веры – есть только у тех, кто почитает Новый Завет (и у тех, кто в той или иной степени принял европейско-христианскую модель истории, оставшись при своих верованиях, – у образованных гуманитариев всего мира). И попытки замены веры абстрактным гуманизмом и т. п. не изменили понимания истории. Лишь в конце XX в. отдельные публицисты постмодернистского толка пишут о «конце истории» сейчас; но их поддерживают немногие. И история такого типа есть именно у христиан, так как иудаисты (в отличие от древних израильтян) лишены были возможности писать летопись государства – они почти две тысячи лет его не имели, как и своей страны.

Летописи (из них и вышла современная история) всех народов – попытка систематизировать исторический, местный, опыт данного народа, то, как надо и как не надо поступать в «государственном масштабе». Но только у христиан в летописях есть и посюстороннее, и потустороннее, опыт общества соотносится с целями, со стремлением вести себя «по-божески», с борьбой с искушениями, со стремлением к реализации некоторых моральных норм, с успехами и поражениями людей и народов на пути следования им. Основное содержание христианских летописей и историй – опыт этого мира, но победа на том или этом этапе добрых или злых сил в человеке и в обществе – это основа, мерило ценностей. И само добро и зло в той или иной степени очевидно. Разумеется, можно встретить и у других народов текст: «Монарх был богобоязненный, и дела шли хорошо, а другой совершал ошибки (или злодеяния), и боги (Небо и т. п.) отвернулись от него и его народа». Почти все исповедуют основной принцип морали: не делай другому того, чего не хочешь для себя. Но это неполное сходство: мерило есть, а описания пути нет. Хотя он не везде очевиден и в христианской историографии.

История как наука в ее современном облике, когда почти все ученые занимаются отдельными проблемами, а общие истории пишут немногие, опираясь при этом не только на источники, но и на конкретные исследования других ученых, сложилась в Европе в общем в ХVII в. и распространилась там повсеместно в ХVIII в. В это время быстро росло и число документов – источников для истории, ширился информационный обмен, расцветало книгопечатание. Все это происходило на основе христианского летописания и с верой в существование определенного процесса, имеющего начало, кульминацию – приход Спасителя – и конец; процесс этот – борьба добра и зла в мире и в обществе, конец – Страшный Суд. Именно этого у других не было – а в христианском мире было и в богоборческие времена. Разумеется, узкие конкретные исследования обычно не содержат теории, но они из нее исходят, и рано или поздно их результаты (если ученый – профессионал) входят в общие истории.

Интересно, что не так давно весь мир читал произведение американского ученого Ф. Фукуямы о том, что история пришла к своему концу, историческое время остановилось, – очень естественная для постмодернистских историков вообще и для общественной мысли Дальнего Востока мысль, так как историописания в христианском смысле слова там и не было. А имеющий мировую известность С. Хантингтон, американский ученый, наоборот, утверждал, что мир ждет крупный кризис (очередной, т. е. тоже находящийся на некоторой оси).

Напомним, что Ветхий и Новый Завет – это история событий. Ветхий Завет – история сотворения мира, история праведников и их окружения, история избранного народа. Новый Завет – история прихода в мир Спасителя. При этом собственно история в Ветхом Завете (кроме рассказов об Иове, Эсфири, Юдифи, книг пророков) дается в общем плане, с малым количеством деталей (даже при описании деяний Моисея, правлений Давида и Соломона), а в Новом Завете – крупным планом. Сочетание двух этих планов и образует любой текст истории, написанной в христианском мире.

Данный курс по истории Древнего Востока несколько отличается от того, который читается в Московском университете или в педагогических институтах. Система приоритетов в нашем курсе не просто ориентирована на потребности Свято-Тихоновского университета – она должна также способствовать формированию несколько более сбалансированного, чем прежде, взгляда на историю Отечества, хотя, как вы понимаете, между концом истории Древнего мира и началом истории России лежат сотни лет.

В нем большее, чем обычно, внимание уделено верованиям и общественному устройству, а хозяйству – меньшее, поскольку последнее достаточно одинаково на обширных территориях и длительных отрезках времени. По этим же причинам подробнее сообщается о личностях монархов, поскольку они характеризуют общества, их породившие. Но при этом автор, в традициях византийской и русской историографии, не склонен идеализировать тех или иных правителей прошлого, поскольку «работа» царя, тем более языческого, – дело нередко во многом безнравственное. Важное дело оценки роли того или иного монарха или общественного деятеля базируется здесь не на спорной идее «общественного блага», так разно понимавшегося в разных странах и в разные эпохи, а на положении о том, что «душа человеческая – христианка» (Тертуллиан), и люди в общем-то в сфере общественных дел и политики в этом грешном мире руководствовались схожими понятиями морали о том, что хорошо и что плохо. В сфере духовной жизни этого недостаточно, разумеется, а вот в сравнительно простом деле оценки монарха либо той или иной политики – достаточно (оценка дается, как правило, после смерти монарха или смены династии).

Необходимо остановиться и на популярном в последние полтора века понятии «прогресса» (и схожих с ним понятиях). Надо помнить, что жизненный уровень конкретного человека в принципе всегда оставался одинаковым (порой 100–200 лет один народ жил богаче других, но это всегда проходило). Росло лишь число людей в неизменных условиях планеты. И для обеспечения пропитания все большего числа людей усложнялись технологии, производства, ширились и усложнялись инфраструктуры, а для того чтобы они (люди) особенно друг друга не обижали и не стесняли, усложнялось общественное устройство (социальная структура). Вот в этих двух сферах и наблюдается бесспорный прогресс. В духовной же жизни, а также в искусстве, литературе, где росло число разновидностей (тоже вид усложнения), качественный рост проследить не удается. Это хорошо видно и в литературе, и в искусстве, и в музыке последних веков или тысячелетий. Естественно, у разных народов перечисленные сферы достаточно различны, но тем более выстроить их в ряд постепенного совершенствования невозможно.

Основная масса учебников и научных монографий ориентирована прежде всего на историю Месопотамии и Египта – двух наиболее богатых источниками, но относительно поздних и, главное, ярко выраженных вторичных и не самых многочисленных, поэтому не самых типичных обществ древности. Об остальном же мире говорится, если остается место для изложения; это – искажение истории. Чем подробнее книга – подразумеваются не только учебники, но и большие, многотомные монографии, – тем это искажение слабее; но чем короче изложение, тем меньше остается места для рассказа об истории других обществ Древнего мира – не менее важных по значению для нас (т. е. похожих в той или иной сферах на разновидности современных обществ). В результате по сложившейся западноевропейской традиции основу древней истории составляют два самых молодых и, особенно на ее ранних этапах, менее творческих общества: шумеров (а также сменивших их восточных семитов Месопотамии) и египтян в долине Нила. А ведь они представляют лишь один из всегда существовавших типов больших государственных сообществ.