— Доброе утро, — сказал Скотт, проходя мимо меня, чтобы поздороваться с Харпер Энн. Несмотря на то, что у пар дети находились в отделении интенсивной терапии, Трэвис настоял на полной проверке их биографии. Скотт — бывший морской пехотинец; длинный, около полдюйма толщины, изогнутый шрам трещиной простирался прямо от места над ухом и до самого затылка, разделяя его седые волосы; это был шрам от ранения в голову, которое он пережил в Афганистане. Трэвис чувствовал себя лучше, оставляя нас одних, когда здесь был Скотт, а в последнее время оставлял он нас часто.

Я кивнула ему, похлопав Картера по спинке. Последовала громкая отрыжка, и мы со Скоттом захихикали.

Скотт тщательно вымыл в раковине руки и склонился над кроваткой Харпер Энн.

— Привет, детка. — Она шевельнулась, и Скотт расплылся в широкой улыбке. — Мамочка уже поднимается. Да, да. Она разговаривает с бабушкой и доктором. Не может дождаться, чтобы тебя увидеть. Вчера вечером говорила о тебе, пока не уснула.

Я стала покачивать Картера, втягивая запах его волос. Темные тонкие росточки покрывали всю его голову, и мне нравилось прижиматься к ним своей щекой. Прижиматься к одному ребенку, а не сразу к двум было новым опытом для меня. Джессика и Джеймс были у меня первыми, и с ними требовалось так много работать, что мне редко удавалось просто сидеть и наслаждаться ими. Картер же чаще был тих и любил, когда его держали на руках. Я прижимала его к себе каждый день, и медсестры говорили, что он каждый раз начинал суетиться перед моим приходом, будто зная, что скоро появлюсь я. Когда он оказывался у меня на руках, мы оба успокаивались.

Я напевала ему, стараясь запомнить этот момент; его запах, его маленькую попку в моей руке, маленькие нежные пальчики. Форму его ноготков. То, как его ресницы покоились на щечках, когда он спал. Звук его дыхания. Завтра он еще подрастет. Я не хотела забывать.

— Ну, привет, — сказала Шелли, приветствуя Трэвиса.

Мои глаза стали похожи на блюдца, и я постаралась успокоиться, чтобы от волнения не разбудить Картера, пока смотрела, как медсестра помогает Трэвису надеть стерильный халат. Я потянулась вперед, и мой муж наклонился, чтобы меня поцеловать. Он чмокнул меня в губы и двинулся к раковине, чтобы вымыть руки. Трэвис выглядел каким-то оживленным. Кивнув Скотту, он вернулся ко мне, протягивая руки к нашему сыну.

Я хихикнула:

— Соскучился по нему?

— Дай-ка мне, — сказал он.

Мы поменялись местами, и Трэвис бережно взял на руки Картера. Сколько бы Картер ни подрастал каждый день, он все равно казался крошечным в огромных руках Трэвиса.

Трэвис мягко оттолкнулся пальцами ног, качая нашего сына и любуясь им.

— На этот раз тебя не было три дня, — сказала я. — Не забывай, Лены здесь нет, чтобы помочь.

— Я обрубал концы, — ответил он.

— Принес мне хорошие вести?

Он посмотрел на меня.

— Все готово.

Я скрестила руки на груди, не позволяя себе надеяться.

— Что готово? В смысле, вы уже со всем закончили или расследование завершено, и мы начинаем судебный процесс?

— Некоторые из них отправились в суд.

— А остальные?

— Гулька, это был последний рейд. Больше не осталось Карлиси. Остались только солдаты. Наемники. Они под стражей без права выйти под залог. Они проведут за решеткой год до завершения суда, а затем на тридцать лет отправятся в тюрьму за все, что натворили.

— А Мик? — Спросила я, чувствуя, что мне сдавило горло.

— Иммунитет, как мы и обещали. До тех пор, пока он будет держаться подальше.

Я кивнула, удовлетворенная.

— И теперь что?

Трэвис прочистил горло. Он становился немного эмоциональным. Прошло пять недель после похорон. Лииз жила у нас, и было тяжело смотреть, как она ждет.

— Он возвращается.

— Сегодня?

Трэвис кивнул.

— Лииз знает?

— Я думал, мы позволим ему сделать ей сюрприз.

Моя рука взлетела ко рту.

— А твой папа? Близнецы?

— Уже едут домой.

Они были здесь всего две недели назад — стали приезжать чаще, чтобы проведать Джима. Похороны плохо на нем сказались. Он похудел и слабел с каждым днем. Улыбка сползла с лица Трэвиса, пока он смотрел на нашего спящего сына, бремя правды заняло его мысли. Он был здесь, но в то же время в тысячах миль отсюда, переживая, как отреагирует его отец и братья.

— Они все поймут, — сказала я, становясь на колени перед Трэвисом.

— Нет, не поймут, — сказал он, не сводя взгляда с Картера. — Они нас возненавидят.

— Может быть, на некоторое время, но они переживут это. Им придется.

Трэвис посмотрел на меня со слезами на глазах.

— Оно того стоило?

— Сейчас, когда все в порядке, кажется, что все было впустую, но тогда, когда мы не были уверены? Все произошло так, как мы и надеялись. Они отступили. Мы выиграли время, чтобы составить новый план, не находясь под прицелом. — Я коснулась его руки. — Это был хороший план. Сложный от начала до конца, но он сработал.

Трэвис кивнул и снова посмотрел на сына.

— Нам нужно скоро уходить. Он уже идет.

— Сюда? Сейчас?

— Он последний раз видел Стеллу, когда ей было два дня от роду, Гулька. Он больше не может ждать.

С этим я спорить не могла.

— Когда?

Трэвис посмотрел на часы на стене.

— Через два часа.

— Боже мой! Он и в самом деле возвращается домой.

— Да, он возвращается.

Лииз склонилась над кроваткой Картера, ее дочь была окружена голубыми и зелеными цветами. Стелла спала в детской Картера, пока они с мамой жили у нас. Я была рада. Благодаря Стелле комната моего сына казалась менее пустой.

Лииз заправила темные волосы за ухо. Они были на шесть дюймов короче, чем в прошлый раз, когда я ее видела, всего пару часов назад.

— Ты постриглась, — прошептала я, чувствуя себя глупо, отмечая очевидное.

Она повернулась ко мне, приглаживая пряди на голове ладонью.

— Ага. — Ее глаза наполнились слезами.

— Что случилось? — Спросила я. Никогда не видела слезы Лииз, пока она не пришла к Джиму, чтобы сообщить нам новости. Теперь, казалось, она плакала при каждом разговоре. — Тебе не нравится?

— Я просто, — она всхлипнула. — Я просто не подумала. Я буду выглядеть совершенно по-другому, когда Томас меня увидит. И Стелла тоже. Если бы я оставила все, как прежде, это бы его не так шокировало.

— Ему понравится, — сказала я, успокаивая ее. — Правда. Ты не так уж изменилась. Он заметит, но ему понравится.

Она повернулась к кроватке.

— Может, они отрастут к тому времени, когда он вернется.

— Надеюсь, нет, — сказала я. Она посмотрела на меня. — Твои волосы медленно растут.

Она усмехнулась.

— Точно.

Я жестом позвала ее за собой в гостиную, и она последовала за мной, оглянувшись на Стеллу, прежде чем выйти в коридор. Она захватила с комода радионяню и прикрыла за собой дверь, оставив небольшую щелку. Вэл стояла на кухне, шурша пачкой чипсов. Агент Хайд стояла у окна гостиной — в боевой готовности, как и всегда.

— Успокойтесь, Хайд, — сказала я. — Вы заставляете меня нервничать. — Она сощурилась, и потом снова посмотрела на часы. Она задернула штору и сменила позу, готовясь к действию. Я поняла, что она не была просто чересчур осторожна, как обычно. — В чем дело?

— Не знаю, — сказала Хайд.

Трэвис проверил свой телефон и затем похлопал Хайд по спине.

— Спокойнее. Сюда движется команда агентов.

— Зачем? — Спросила Хайд.

Трэвис пожал плечами.

— Вероятно, хотят нам сообщить лично кое-какие новости.

Хайд и Лииз обменялись взглядами, и Лииз шагнула к Трэвису.

— Это Томас? Все кончено? Как прошла поездка?

— Поездка прошла хорошо. Возможно, они идут, чтобы поздравить меня.

Способность Трэвиса лгать в десятки раз улучшилась с тех пор, как он стал работать в ФБР. На второй год нашего брака он еще не мог скрыть виноватое выражение лица, когда врал, но со временем он научился это делать. Незадолго до того, как я рассказала ему, что знаю правду, я едва могла понять, едет от на обычную встречу или на рейд. У него не было другого выбора — надо было быстро научиться. Большинство тайных агентов были вдали от дома месяцы подряд или даже дольше, Трэвис же скрывался у всех на виду. Бенни уже предложил ему работу, и ему требовалось лишь сказать «да». Карлиси знали, что ему придется часто ездить домой в Икинс, но обратной стороной этого было то, что они знали о семье Трэвиса, и это было отличным рычагом для давления.