Отец отобрал у Натали мобильный телефон и отключил интернет, сказав, что это ей совершенно ни к чему, и пригрозил, что теперь за любую, даже малейшую провинность, выгонит дочь из дома, не дав ей никаких денег. Натали побоялась спорить со строгим отцом, но тайком купила себе новый телефон на деньги, отложенные когда-то на украшения, и теперь тщательно прятала аппарат, чтобы родители случайно не отыскали его.

Натали въехала на заброшенную часть парка. Через полчаса ей следовало быть дома, а за это время девушк нужно было успеть повидаться с Робертом.

Парень стоял возле густых тёмных кустов, опершись на велосипедный руль. Натали затормозила и бросилась к нему.

– Роберт! Вот и я! Давно ты меня ждёшь?

– Давно. Как же я соскучился по тебе, моя Натали!

Оставив велосипеды, они набросились друг на друга со всей страстью, опустившись на мягкую траву между кустами и срывая одежду, не тратя время на расстёгивание пуговиц. Горячие поцелуи Роберта обжигали кожу Натали, девушка тихо стонала в его объятиях, парень тяжело дышал, лаская её нежное тело. Прикрыв глаза, Натали исступлённо повторяла его имя.

Марианна и Джек бродили по парку, подыскивая местечко, где можно уединиться.

– Что ж всё неймётся-то тебе, Джек? – Марианна опасливо оглянулась вокруг. – Здесь же люди кругом! Не можешь до вечера подождать, когда мы домой вернёмся?

– Не могу. – Джек взял девушку за руку. – Я так хочу тебя, Мари. Пойдём в старую часть парка, она давно заброшена и там никто не ходит.

– Пойдём.

Они прилегли в окружении глухих тёмно-зелёных кустов. Джек принялся жадно целовать лицо и шею Марианны, она гладила его по мускулистой спине.

– Мари, любимая моя Мари… – шептал Джек, расстёгивая пуговицы на блузке девушки.

Но довершить начатое им не удалось. В соседних кустах раздался шорох и приглушённые голоса. Притихшие Джек и Марианна узнали в раздевающейся парочке Роберта и Натали. Марианна не хотела быть свидетельницей чужой любви, не хотела слышать страстных вздохов и стонов, поэтому быстро поднялась, застегнула блузку и шепнула Джеку:

– Уходим отсюда. Поищем другое место.

Они отошли подальше, к другим кустам. Джек прижал Марианну к сухому стволу дерева, и снова принялся целовать, задирая юбку. Марианна запрокинула голову, наслаждаясь его поцелуями, но влюблённым снова помешали. Совсем близко от них раздался треск веток.

– Ой, Джек, пожалуйста, перестань! – Девушка оттолкнула парня. – Перестань, говорю! Мне кажется, за нами кто-то подглядывает.

– Да что ж такое сегодня? – начал сердиться Джек. – Нигде спрятаться нельзя! Мари, любовь моя, давай тогда ещё погуляем, если уединиться нам не удаётся.

– Давай.

Чтобы поднять девушке упавшее настроение, Джек купил ей мороженое в вафельном стаканчике.

Софи и Габриэль находились за городом, на трёхдневной экскурсии по реке на теплоходе и делили на двоих небольшую каюту. Софи никак не могла привыкнуть к качке, и Габриэль во время прогулок по палубе держал её за руку.

Сестра Сара настойчиво просилась с братом в путешествие, но Габриэль мягко объяснил, что эта романтическая поездка только для него и Софи, и что непоседливая девочка будет им мешать. Сара ни капельки не обиделась, но попросила привезти для неё что-нибудь в подарок, и специально для неё Софи и Габриэль набрали много речных ракушек.

В один из вечеров Габриэль решил устроить для Софи романтический ужин. Поставил на столик в каюте бутылку красного вина, два высоких бокала и стеклянную вазочку с фруктами. Даже зажёг три маленькие свечки в форме сердечек.

– Ой, как мило, Габриэль! – восхитилась Софи, оценив его старания. – Но только я не пью.

– Ну хоть немножко выпей. – уговаривал её Габриэль. – Я налью тебе вина совсем чуть-чуть, на донышко бокала.

– Только если на донышко, – согласилась девушка, присаживаясь за столик.

Габриэль, как и обещал, налил немного вина. Софи сделала глоток и взяла из вазочки виноградинку.

– Надо же, совсем не крепкое. – Девушка снова отпила из бокала.

– Специально для тебя выбирал, – ответил Габриэль. – Я знаю, ты не любишь крепких напитков. Но без вина не получится романтического вечера.

Софи отставила опустевший бокал и потянулась за клубникой. За иллюминаторами раскинуласьтёмно-синяя прозрачная ночь. Габриэль потушил свечи и закрыл дверь каюты, чтобы какой-нибудь мучающийся от бессонницы пассажир случайно не забрёл к ним с Софи.

В предпоследний день августа Марианна предприняла попытку сблизить Джека с родителями. В конце концов, они должны смириться с тем, что их дочь после учёбы выйдет за него замуж.

Собираясь в гости, Марианна накупила подарков, надела зелёное платье и заставила Джека надеть костюм.

– Моим родителям вряд ли понравится парень, который ходит в рваных джинсах и пёстрых рубашках, – говорила девушка. – Так что хотя бы на один вечер оденься нормально.

– Мари! Ты задушишь меня этим галстуком! – воскликнул Джек, пытаясь ослабить узел.

– Давай поправлю. – Марианна ловкими пальцами перевязала галстук.

– И зачем вообще этот официоз? – Джек был недоволен своим видом. – Словно я еду на собрание директоров!

– Это ненадолго, – успокаивала его Марианна.

На ужине у родителей Марианны Джек ужасно волновался, а всегда, когда нервничал, становился несдержанным, его слова опережали мысли и совершенно необдуманно срывались с языка.

Дверь открыла Стелла, одетая в красивое красное платье, и Джек, не сдержавшись, назвал этот цвет вызывающим, тотчас поспешил исправиться, сказав, что этот оттенок вызывает у него лишь положительные эмоции, но понял, что говорит ерунду, и замолчал. Дальше он только ещё более испортил впечатление о себе. Восхищаясь цветами, выращенными Стеллой, он перепутал гиппеаструм с амариллисом, и не понял, что изображено на картине известного художника – кубиста, висевшей на стене в гостиной.

Он, как мог, выдержал расспросы с пристрастием о себе, но неудачно открыл бутылку шампанского. Пробка, к правда, в люстру не отлетела, но пена забрызгала скатерть и платье Стеллы. Джек, схватив салфетки, бросился вытирать, но случайно задел стоявший на краю стола бокал. Тот со звоном упал и разбился.

Стелла ахнула, её муж угрюмо постукивал вилкой по тарелке. Вечер был безнадёжно испорчен.

Джек чувствовал себя полным дураком, не умеющим держать язык за зубами, неуклюжим идиотом и вообще тупым чурбаном, не разбирающимся ни в цветах, ни в искусстве. И теперь он уже совершенно точно никогда не сможет стать зятем для родителей Марианны.

Ужин закончился в молчании, и после него Марианна поспешила вывести Джека на улицу.

– Что ты устроил на встрече, Джек? – напустилась она на него, остановившись за углом дома. – Нельзя было вести себя сдержаннее? Чем тебе не понравился цвет платья моей мамы? И зачем нужно было комментировать произведение живописи, в которой абсолютно не разбираешься?

– Пожалуйста, Мари, не ругай меня, – попросил Джек. – Я и так чувствую себя не в своей тарелке. Зачем вообще послушался тебя и пошёл на этот ужин?

– Так, значит, это я во всём виновата?! – завелась Марианна. – Насколько я помню, ты сам стремился наладить отношения с моими родителями! А теперь, после всего, что ты устроил на ужине, мне стыдно приходить с тобой в гости!

– Выходит, я, по-твоему, плохой! – заорал Джек, не заботясь о том, что может привлечь непрошенных свидетелей. – Не умею вести себя за столом и общаться с людьми! Зато ты у нас культурная! Знаешь правила этикета и учишь хорошим манерам! Так вот и ищи себе такого же, как и ты!

Высказав это, Джек круто развернулся и пошёл прочь. Разгневанная Марианна смотрела ему в спину. Как хорошо, что окна её дома выходят на другую сторону, и ни мама, ни отец, не могли увидеть, как она ссорится с Джеком.

Возвращаться обратно к родителям не имело смысла, на квартиру, которую Марианна снимала вместе с Джеком, девушка тоже не поехала. Вместо этого она, несмотря на то, что поздний вечер уже перешёл в ночь, отправилась гулять по городу.