— Северус, мальчик мой, — голос, в противовес поступкам, звучал почти мягко, — ты же понимаешь, что вдвоем вам не выжить. Видишь, насколько уязвимее ты стал рядом с ним. Любовь самая большая слабость, которая может приключиться с человеком. Брось его, спасай себя.

Северус на это молчал, лишь усиливая щиты. Темно-сиреневый луч из палочки Дамблдора заставил его покачнуться, он вскинул палочку, сбрасывая заклинание щита и выпуская свое заклинание навстречу следующему лучу, понимая, что находиться в обороне все время не выйдет. Их лучи сцепились, брызгая плазмой вокруг и издавая невыносимый гул, притягивая их все ближе и ближе, как магнитом.

Гарри, получив самый минимум места для маневра, юркой змейкой просочился за спиной мужа, приседая, прикрываясь его развевающейся мантией. Волшебный ветер смерчем закручивался вокруг волшебников и на него никто не обратил внимание. Поттер видел то, что творится яркими кадрами:

…Северус с плавающими вокруг головы волосами и с яростным оскалом на лице…

…Дамблдор с недоумением глядящий на ставшего вдруг неожиданно сильным противника…

…Невыносимо-яркое, как от маггловской сварки, сияние в месте соединения двух лучей…

…Толпа народа за серебристым куполом…

…Малфой и Гонт, бомбардирующие этот купол заклинаниями…

…Лорд Питерс, с жалостью глядящий на Гарри, словно говорящий этим взглядом, что Поттер-то не настолько волшебник, чтобы вмешаться в поединок…

Наверное, именно этот взгляд и заставил Гарри действовать. Он рыбкой скользнул по полу за спину Дамблдору (по-прежнему боясь применить палочку, мало ли, какая может быть реакция), поймал взгляд мужа, удивленный и растерянный, наклонился, обхватил за лодыжки старика и дернул на себя со всей силы. Альбус неловко взмахнул руками, разрывая заклинание, и рухнул на мраморный пол, крепко приложившись о него лицом. Противный хруст, во вдруг ставшей оглушительной тишине, и из сломанного носа и разбитого лба Дамблдора полилась кровь, черная на темном мраморе. Альбуса, крепко приложившегося головой, и уже пребывавшего в бессознательном состоянии, перевернул на спину Гарри и тут же наколдовал веревки, связавшие старика.

— Дурной мальчишка! — прорычал Северус, моментально подбежавший к мужу, вздергивая его с пола и ощупывая, ища повреждения. — Герой, блядь!

В противовес рычащим интонациям, руки нежно ощупали тело и обхватили лицо, оглаживая скулы.

— Со мной все хорошо, — выдохнул Гарри, проводя руками по плечам мужа, заглядывая в темные безумные глаза, — хорошо…

В этот момент купол лопнул, и к ним кинулись все, кто наблюдал за коротким, но яростным поединком. Дальше начался форменный бардак — все галдели, каждый высказывал свое мнение, предлагал решения, и если бы Лорд Питерс не взял все в свои руки, то Дамблдора с приспешниками линчевали бы на месте. Некоторые даже додумались предложить повесить всех скопом на статуях фонтана.

Альбуса в срочном порядке вернули в клетку, а остальных задержанных отправили в Аврорат, рассадив всех по одиночным камерам.

Северус подхватил Гарри под локоть и, несмотря на возражения, камином отправился в школу, не желая и дальше рисковать любимым мальчишкой. Поттер хоть и сопротивлялся для приличия, но на самом деле был жутко доволен таким поведением мужа.

Аврорат работал в авральном режиме. Всех, кто был допущен к пойманным преступникам, приводили к клятве, чтобы исключить даже самый малый шанс на побег обвиняемых. Зато теперь в показаниях Альбуса на его подельников обвинители не нуждались. Даже если и остался кто-то на свободе, то остальные под действием Веритасерума дружно давали показания, называли имена и явки, так что вычистить этот гадючник смогли уже к следующему утру, забив камеры Аврората под завязку. Альбуса же, под конвоем из бывших Пожирателей из состава Палаты Лордов препроводили в ближайший к Нурменгарду городок, где квартировал обслуживающий тюрьму персонал.

Начальник этого заведения с трудом поверил своим глазам, увидев, что новым сидельцем Нурменгарда станет не кто-нибудь, а сам победитель Гриндевальда.

— Надеюсь, с документами порядок? — оглядев старика, спросил Мастерс.

— Естественно, — ответил Лорд Питерс, — но для начала мне нужно посетить другого вашего постояльца, а вы пока ознакомьтесь с документами.

Передав пухлую папку в руки начальника тюрьмы, Арес Питерс, попросив сопровождающего, отправился на встречу с Геллертом Гриндевальдом. Нурменгард встретил его могильной тишиной. Он остановился перед воротами, над которыми висела надпись «во имя всеобщего блага» и, покачав головой, прошел через небольшую открывшуюся дверцу. Темное, приземистое строение производило гнетущее впечатление, хоть вокруг и не летали дементоры, но атмосфера была жуткой, словно сами камни выпивали из попавшего сюда всю радость и счастье.

Геллерт Гриндевальд оказался высоким, сухим и прямым, как палка стариком, с пронзительным взглядом голубых глаз и гладко выбритым волевым подбородком. Казалось, что на него совершенно не действует мрачная аура этого места. После церемонных приветствий Лорд Питерс позволил себе поинтересоваться такой своей странной реакцией на это место.

— Естественно не влияет, — растягивая тонкие губы в улыбке, сказал Геллерт, на недоуменный взгляд Лорда Питерса, — это мое родовое гнездо, оно не может навредить мне, а вот другим…

— Спасибо за пояснения, но я собственно сюда не любопытствовать пришел.

— Вот и меня очень это интересует. Так зачем вы посетили всеми забытого меня? — с ехидцей протянул Гриндевальд.

— Видите ли, мистер Гриндевальд, в вашем доме появится новый постоялец и нам бы очень хотелось, чтобы вы проявили к нему особое внимание.

— Кто?

— Альбус Дамблдор.

— Ха! Неужели наконец-то появился в Англии хоть кто-нибудь, кто рассмотрел его гнилую сущность?! — Геллерт вскочил со стула, который он ранее занимал, и широким шагом прошел из угла в угол комнаты.

— Появился. Вчера был суд, и на общем голосовании было решено отдать Дамблдора вам.

— В смысле — мне?

— В том самом смысле, что он будет целиком и полностью в вашей власти. Мы даже думаем вернуть вам палочку, при условии, что вы никогда и ни при каких обстоятельствах не покинете этого места.

— Согласен, — хлопнул в ладони Геллерт, — я даже добровольно какую надо клятву дам.

— Это само собой, — кивнул Арес на такой энтузиазм.

— Могу я узнать имя того, кому я обязан удовольствием видеть Дамблдора у себя?

— Можете, но это не один человек, хотя самую главную роль в этой истории сыграл Гарри Джеймс Поттер.

— Магглорожденный?

— Что вы! Лорд, причем дважды, — улыбнулся Питерс, на странно довольное выражение лица Темного Лорда Гриндевальда.

Когда все бумаги были подписаны, а клятва, которую с легкостью дал Гриндевальд, соответствующим образом запротоколирована, в небольшую комнату, с аскетичной обстановкой, ввели Альбуса Дамблдора.

— Аль, мой старый, лучший враг, вот мы и свиделись, — Геллерт коршуном кружил вокруг полуобморочного Дамблдора, — а ты, помнится, говорил мне «прощай»…

Палочка, именно та, которую когда-то у него забрали и которую Дамблдор по глупости своей считал за «Старшую», привычно лежала в пальцах.

— Гелли, — прохрипел Дамблдор, едва сдерживая животный ужас, выискивая в голубых глазах хоть крохи милосердия.

— Гелли-Гелли, мой мальчик — так кажется ты называешь своих пешек, теперь ты в моих руках, и узы пары больше меня не сдерживают. Круцио!

Тонкий луч заставил Альбуса забиться в оковах, а Лорд Питерс отвернулся, передернувшись.

— Ну, теперь я вас оставлю, — прохрипел он и бросился к выходу, не желая видеть извивающегося на плитах Дамблдора.

— Это был последний подарок для вас, — крикнул он же из-за дверей, — не сломайте раньше времени.

Что было с Дамблдором дальше — история умалчивает, но обслуживающий персонал Нурменгарда еще долгие годы слышал ужасные крики, раздающиеся из подвала.