— Да, Драко. Именно поэтому я сейчас делюсь с тобой информацией, именно поэтому тебя тогда не выгнали из класса, и именно поэтому ты должен научиться думать, прежде, чем говорить. Ты — Малфой, ты должен уметь собирать информацию по крупицам и придерживать ее до удобного случая, а ты ведешь себя как безголовый гриффиндорец, болтая что ни попадя. Я не вас имел в виду, Гарри.
Что Поттер, что Снейп на этот выпад в сторону ало-золотых никак не отреагировали. Гарри по большому счету было все равно, а Северус теперь знал, что не все гриффиндорцы одинаково безголово-храбрые, так же, как и не все слизеринцы безусловно-хитрые.
— Прости, отец, — наконец-то до Драко стало доходить — почему его терпят, по-другому и не скажешь. И Поттер не против его присутствия, хотя они и были врагами на протяжении всей учебы в школе, и крестный, хотя тот никогда не мог ему отказать, и даже Лорд Гонт, тогда в классе просто не обративший внимание на его появление. Он вдруг осознал, что по сравнению все с тем же Поттером ведет себя, как маленький капризный мальчик. Гарри Поттер с первого курса боролся за свою жизнь и свободу, а он, Драко Люциус Малфой, наследник древнего рода, так и остался сидеть в песочнице, лепя куличики и думая при этом, что он невообразимо значим и крут. Он с прискорбием понял, что в этой комнате всего один маленький глупыш — он, а все остальные уже вполне взрослые люди, и ему стало не то что обидно, а противно от своего поведения. Давно уже нужно было вырасти из коротких штанишек и взяться за ум.
Мыслительный процесс так явно отражался на живом лице Драко, что Люциус решил оставить его в покое, хотя бы на время. Авось и додумается наследничек до чего путного.
— Я тут подумал, — Гарри потер почти сошедший со лба шрам, перетягивая внимание с Драко на себя, — что может можно выделить младшую ветвь из рода, чтобы Лорд Гонт основал новый. Я не вижу, как по-другому с наименьшими потерями…
— А это идея! — Люциус в который раз удивился тому, насколько взвешены предложения Гарри, и насколько он отличается от его сына. Хотя… зато у его сына было детство! А Поттер, благодаря врожденному чувству справедливости и благородству, нашел очень хороший выход. Другой бы на его месте постарался бы подмять под себя бывшего Темного Лорда. Но, если вспомнить про ТУ шкатулку (скорее «ящик Пандоры»), то Гарри и вправду не желал власти. — Выделить младшую ветвь в новый род было бы великолепным выходом. Но, Гарри, вы понимаете, что вы, как глава рода, должны будете не просто отпустить, а помочь.
— Теоретически, — улыбнулся Гарри, — все мои знания на уровне теории.
— Понимаю, — кивнул Люциус, — понимаю и помогу, всем чем смогу.
— А как там Лорд Гонт? — поинтересовался Гарри.
— Сложно, — не стал юлить Малфой, — он не привык, что можно верить и доверять, поэтому ждет подвоха.
— Знаете, а ведь можно будет сделать так, что Джемма Поттер родит ему наследника, через ритуал, естественно, — быстро дополнил Гарри, глядя, как тонкие ноздри аристократа раздуваются от гнева. — Я имею в виду, что не нужно будет выжигать кровь носительницы. Ведь новому роду нужен будет наследник, а тут получится кровный.
— Об этом еще рано говорить, но идея мне нравится, — уже спокойно ответил Люциус, — что ж мне пора. Северус, я ненадолго заберу Драко в мэнор?
— Предупреди патронусом о его возвращении, — кивнул Северус, с жалостью глядя на крестника, зная о тяжелой руке его отца, сколько раз сам прятал маленького Драко от его гнева. Огонь взметнулся зеленым, унося Лорда Малфоя и его наследника из школы.
Гарри слегка повернулся на коленях мужа, обвил его шею руками, пряча лицо на его груди и прошептал:
— Как же я устал от постоянных проблем.
— Ничего, — Северус поглаживал мужа по спине, — недолго осталось. Потом я тебе обещаю устроить настоящий отпуск.
В Поттер-мэноре в отдельных закрытых апартаментах на широкой кровати раскинувшись звездочкой лежала девушка. Вокруг нее плавно кружили перья, заставляя ее фыркать, сдувая нежные пушинки с лица. Ярость, с которой она крушила все вокруг себя, постепенно сошла на нет, а понимание, что сделанного не воротишь и не исправишь, заставляло всхлипывать. Уже неделю, как она пленница в собственном родовом гнезде, а домовики, такие послушные ранее, теперь успешно игнорируют ее, выполняя указания мальчишки.
Джеймс, хоть Гарри и дал ему новое тело и имя, внутри себя не смирился со своим положением, продолжая думать о себе, как о мужчине. Гнев, обида, недоумение, ярость, отчаяние, злость. Его рвало на части от безысходности. Он понимал, что оказался послушной куклой в крепких руках собственного сына, а ведь есть еще и Снейп!.. Он ведь был уверен, что мальчишка — марионетка, а оказалось… Это хитрый и умный щенок, он обвел их всех вокруг пальца, заставив плясать под свою дудку, выполняя его план.
Единственное, что Джеймса немного примиряло с действительностью, так это то, что Дамблдор тоже не ушел от наказания. Он верил, что тому гораздо хуже, вспоминая мстительное выражение на лице сына. Джеймсу и самому надоело быть послушным воле старика, так что теперь он надеялся, что тому отольется все!
— Мисс Поттер! — голос матери с картины заставил девушку подпрыгнуть, оглядываясь.
— Мама…
— Не смей меня так называть! — властная женщина в темном строгом платье с высокой прической с брезгливой жалостью смотрела на сына, пусть тот и был в женском обличии. — Глава нашего рода вступил наконец-то в свои права и ты получил по заслугам! Щенок! — она прищурилась окидывая взглядом девичью фигурку. — Хотя, теперь ты скорее сука!
— Мама… — Джемма вновь попыталась перебить Дорею Поттер.
— У меня был сын, а ты просто член семьи, сильно ущемленная в правах, так что будь любезна обращаться ко мне как положено.
— Леди Поттер… — девушка присела в реверансе, склонив голову.
— Так-то лучше, — нарисованная волшебница устроилась на кресле в картине, и махнула рукой, — сядь, разговор будет не из простых.
Дорея Поттер, впервые за долгие годы выбравшаяся со своей картины, спрятанной Джеймсом в дальнем чулане со всеми остальными портретами, с разочарованием оглядывала собственное дитя. Поздний и такой желанный ребенок, отрада матери и надежда отца… балованный, капризный, недалекий… М-да… Разве могла она подумать, что собственный сын окажется такой эгоистичной сволочью?! Что сможет спокойно смотреть на смерть жены и мучения маленького Гарри? Что сможет отказаться от родной крови? Что позволит распоряжаться в доме этому козлу бородатому?! Дорее было стыдно и за себя, и за мужа. Это была и их вина, это они недоглядели, они позволили Джеймсу вырасти таким… таким… таким эгоистом! А теперь их внуку предстоит все исправлять…
Речь матери была сумбурной и далека от аристократических норм. Джемма и не подозревала, что ее утонченная мама знала такие выражения. Она была благодарна за то, что мать лишь портрет, иначе… простым рукоприкладством дело бы не закончилось, быть бы ей поротой розгами, как пить дать! А сколько идиоматических выражений и ненормативной лексики! Экспрессии! Слава Мерлину, что это лишь слова!
Джемма думала, что выволочкой от мамы все и закончится, но нет. Портреты не оставляли ее ни на минуту, и когда она пыталась скрыться от них в ванной комнате, то дверь оказывалась заперта (если ей в действительности туда не было нужно). Отец, деды, прадеды, бабушки, прабабушки, тетки, дядья — все родственники, имеющие портрет приходили к ней в комнаты высказать свое ФИ! Казалось бы — собака лает, караван идет. Что они могут кроме слов? Но оказалось, что вода камень точит, и зачатки совести пробудились, заставляя Джемму посмотреть с другого ракурса на свои поступки.
Лили — нежная, мягкая, но такая сильная. Она была настоящей львицей, которая до последней секунды защищала сына, а он — Джеймс — подложил труп маггла на свое место, а сам прятался в шкафу под мантией-невидимкой, слыша последний крик жены и холодное: «Авада Кедавра». Слышал крики маленького сына, слышал, как прибежал Снейп и выл белугой над трупом его жены. Почему, ну почему теперь вдруг стало так больно? Совесть. Совесть страшный зверь. Она грызет днями и ночами, не знает усталости, прокручивает перед глазами картинки, пока ты не начнешь стучаться головой о стену, наконец-то понимая — ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ!!! Каким ублюдком без родины и флага ты оказался! И впервые задумываешься — а что тебя ждет за гранью? Что будет с тобой, когда придет твое время? Какое наказание Смерть приготовит для тебя за все твои поступки? И эта самая СОВЕСТЬ проснулась в Джемме Поттер, морально истязая ее.
