Но я не могу защитить Вайолет от этого. Я не могу даже защитить себя.

— Продано! — кричит аукционист и я проваливаюсь обратно в настоящее. — Продано за три миллиона пятьсот тысяч диамантов. Графине Камня.

Нет. Я почти не могу в это поверить. Из всех членов королевской семьи в этой комнате, почему это должна быть именно она?

Но последнее, что я вижу, как Х и я опускаемся ниже сцены, а на глазах графини больное удовольствие.

— Я Рейвен Стирлинг, — говорю я, но я могла бы также говорить ветру. Никто не слушает. Никого не волнует.

Я стою на платформе и спускалась в глубь амфитеатра. Я смотрю вверх и вижу очертания света, где моя Х была раньше. Затем другая платформа затмевает его до тех пор, пока тьма вокруг меня полностью не замкнет. Но не раньше, прежде чем я услышала, аукционист объявляет:

— И далее, уважаемые дамы, лот 193. Лот 193, пожалуйста, займите свое место.

Интересно, кто это Лот 193. Возможно, что белокурая девушка с волосами, которые выглядели так, будто она просунула палец в электрическую розетку.

Я перестаю двигаться. Я в пустой комнате с бетонными стенами, круглой, как и амфитеатр наверху. В комнату выходит множество дверей. Я сжимаю свою челюсть так сильно, что у меня голова начинает болеть.

— Лот 197? — Женщина в простом сером платье хмурится, глядя на меня. В руках у нее планшет, и она бегло просматривает лист записи.

Я киваю.

— Графиня дома Камня. Сюда.

Я следую за ней через дверь и по коридору, освещенном факелами. Мы входим в небольшую комнату с куполообразным потолком и стенами из восьмиугольных камней. Единственная мебель простой стол и стул. Огонь горит в камине слева. На столе сверток из черного сукна привлекает мое внимание.

— Садись, — сказала женщина.

— Я буду стоять. — Я ненавижу дрожь в моем голосе. Реальность царапала свой путь к поверхности и я толкаю его вниз. Это просто комната. Со столом и огнем. Нечего бояться.

Женщина хмурится.

— Очень хорошо, — говорит она. Она разворачивает ткань и достает голубую ампулу и шприц. — Королевский дом требует, чтобы никто из суррогатов не видел дорогу в Аукционный дом. Я обещаю, это не причинит тебя вреда.

— Справедливо, — говорю я, убедившись, что я тяжелая на сарказм. Я возьму даже иллюзию контроля в этот момент, потому что я не могу перестать смотреть на этот шприц.

Женщина, кажется, не особо удивилась или обиделась. Вместо этого она просто смотрит на меня, как родитель ждет малыша, и останавливает истерику. Я сжимаю челюсти сильнее, и моя голова пульсирует.

Когда она удостоверилась, что я не собираюсь снова говорить, она продолжает.

— Есть два варианта, как мы это сделаем: простой и сложный. Я знаю, по дороге сюда вам не предлагали выбора. Проще всего, если ты сама позволишь мне ввести снотворное. Если захочешь по — другому, я нажимаю кнопку, сюда заходят четверо ратников и держат тебя, пока я делаю укол. Ты понимаешь?

Я понимаю.

Я продана.

Продана. Я больше не могу игнорировать это. Я чья — то собственность. И на все мои мантры и вся моя напускная бравада, я просто одна из двухсот. Я не имею никакого контроля над тем, что происходит в моей жизни или моим телом после этого момента; и мне так страшно и я не хочу бояться, я хочу злиться.

С этой женщиной не сложно справиться.

— Я выбираю сложный, — отвечаю я.

Тогда я и ударила ее по лицу.

Он чувствует себя так хорошо, моя рука, соединяясь с ее челюстью, даже когда он посылает боль через пальцы. Она падает спиной на стол и бросается вперед, и сначала я думаю, что она собирается ударить меня, но она толкает меня в сторону и что — то давит на дверь.

Я не знаю, где эти ратники прятались — я не видела никаких следов двери на моем пути сюда — но они ворвались в комнату, как будто ждали все время. Я узнаю человека, который вел меня из подготовительной комнаты.

Один схватил меня за шею, я выгнулась, согнула колени. Но ратники словно сделаны из камня. Они прижимают меня к полу, держат мои руки и ноги, щекой прижимают к холодной цементной поверхности.

— Отвали от меня! — Визжу я.

— Держи ее неподвижно, — говорит женщина, и она звучит почти скучно. Я мимолетно удивляюсь, то ли она получает кулаком в лицо часто, прежде чем я чувствую иглу в своей руке. И тогда мир становится черным.

Глава 2

Она просыпается. Уходим.

Я слышу, как открываемся моя дверь, мой мозг еще не отошел от медикаментозного сна. Я чувствую, что мои веки склеены. Я пытаюсь понять где я. Я больше не буду одевать это кимоно, там дырки. Все, во что я одета — холопковое. Жесткий пол надо мной. Спертый запах в воздухе. Я думала, что в Драгоценности пахнуть будет лучше.

— Я знаю, ты не спишь, так, что не надо притворяться.

Голос был странный. Слишком высокий для мужчины и слишком низкий для женщины. Я открыла глаза.

Первое, что я увидела — полосы. Золотые полосы вились вокруг и сливались в точку над моей головой. Я сажусь.

Я в клетке. А точнее в клетке размером, предназначенным для человека.

Примерная высота потолка в мой рост, но не достаточно для меня чтобы я могла бы стоять. Полосы тонкие, закрученные, иногда с драгоценными камнями. Есть позолоченный замочек на двери на одном конце и миской с водой на другом.

Миска. Как будто я собака.

— Добро пожаловать во Дворец Камня.

Я оглянулась вокруг, чтобы определить источник странного голоса. Он сидел в кресле в нескольких футах от меня, одетый в белое длинное платье с высоким кружевным воротником. Его голова выбрита за исключением хохолка на макушке. У него неприятное лицо — лицо с орлиным носом, маленькими темными глазами и ртом, уголки которого смотрят вниз.

Фрейлина. Интересно, не он ли учил Вайолет рисовать.

В течении нескольких долгих минут мы смотрим друг на друга. Затем мой желудок громко заурчал, что — то поползло по моей шее и плечам.

— Голодна? — Спрашивает он.

Я не отвечаю.

— Почему бы тебе не выпить воды? — Говорит фрейлина, кивая на миску.

Я смотрю вдаль. Во рту пересохло, но я не дам насладиться моментом как я буду пить, как животное. К сожалению, взгляд в другую сторону значит восприятие другой стороны комнаты.

Комната без мебели, за исключением стула, на котором сидит фрейлина. Еще есть одно круглое окно, расположенное высоко в стене напротив меня. На нем крест-накрест железные решетки, в отличие от тех, что на клетке. Свет падает темно желтым, значит, солнце должно быть где — то близко. И из окна я вижу маленькие колючие пучки, смотрящие наверх, в нижней части окна. Может быть это трава?

Могу ли я быть под землей?

Но независимо от этого у меня есть другое беспокойство, меня держит в королевском подвале псих, но и это меркнет по сравнению с тем, что находится слева от меня, страх пронзает меня.

Сама стена выполнена из холодного серого камня, как и пол. Все в этом подземелье темное и сырое, за исключением, что в клетке нахожусь я, а на стене был ряд каких — то инструментов.

Здесь также четыре сверкающих стержня, подвешенные в уменьшающей длине. Самый длинный имеет металлический круг, вылепленный на его конце и выгравированный, как решетки на моей клетке. Самый короткий из них имеет лезвие. Далее три тонкие цепи, висящие на искусно кованых серебряных кругах, которые также уменьшаются в размере. Затем две длинные веревки, изготовленные из шелковистого белого материала. Последнее, и самое худшее, своего рода шлем, красиво сделанный из золота и меди, и украшен драгоценными камнями.

— Нравится моя коллекция? — спросил фрейлина. Я стараюсь держать свое выражение нейтрально, но если честно, мое сердце бьется в горле. Когда я встретилась с его глазами, я знаю, что он видит, что я боюсь. Его рот скривился вверх, что даже более жутко, чем когда он изгибается вниз, — Я сделал это все своими руками.

— Это было до или после того, как ты яйца отрезал? — Я хлопаю.