Это любопытная ситуация. Если право «вето» так необходимо для полиархии, как традиционно принято считать, то почти наверняка мы найдем сравнимую картину и в рыночной экономике. Если, с другой стороны, относительное отсутствие «вето» в рыночной экономике и легкость проведения инноваций являются желательными во всех крупнейших и наиболее важных решениях, принимаемых корпорациями, не должны ли они быть желательными характеристиками, которые стоит распространить также и в полиархии? Общества с рыночной экономикой едва ли начали всесторонне обдумывать это несоответствие между различной ценностью «вето» и инициатив, которые они имеют в двух различных сферах. Есть также базовые сходства и различия, которые необходимо исследовать.
Нашей целью не является написание рецептов и рекомендаций, и мы занимаемся этим ровно настолько, насколько того требует рассмотрение проблемы «вето». Это проблема, которая в значительной мере проливает свет на возможность перестройки несоответствующей потребностям модели взаимоприспособления. Она также свидетельствует о том, что перестройка затрагивает основы политико-экономического строя.
Компромисс
Есть вторая важнейшая проблема, от решения которой зависит будущее демократии. Во всех полиархических системах с рыночной экономикой остается основополагающая структурная проблема, обусловленная теми привилегиями, которые необходимы бизнесменам как условие их эффективной деятельности. В определенной степени именно к привилегированному положению бизнеса мы придем, если возьмемся проследить причину возникновения многих современных проблем, в том числе монополизма, инфляции, безработицы, ухудшения состояния окружающей среды, препятствий развитию полиархии, особенно, как мы только что убедились, посредством применения несимметричной модели взаимных приспособлений. Можно ли примирить необходимость предоставления бизнесу минимальных привилегий с потребностью отменить привилегии бизнеса, в том числе право «вето», чтобы помочь решить все названные проблемы?
Это старая, ключевая, до сих пор актуальная и неизбежная проблема в области разработки государственной политики, от которой ни одна страна с рыночной экономикой не может уйти ни на год, ни на месяц, ни на день и даже ни на час. Это не та проблема, которую можно решить, как заявили бы нам многие критики корпораций, просто путем обуздания гигантских корпораций и раздачи им приказов — невзирая на то, как это может сказаться на уровне их эффективности. Это не проблема, как могли бы сказать нам друзья корпораций, защиты их виртуозно сложного производства посредством применения лишь самой деликатной формы регулирования. Это и не относительно несложная проблема, которую можно разрешить путем компромисса между первыми двумя концепциями, просто предоставив корпорациям половину того, чего они хотят, — ведь даже этого может оказаться слишком много в мире, где свобода действий корпораций, даже урезанная до половины, остается недостаточно контролируемым источником новых «искусственно синтезированных» болезней прогресса. И к тому же половины может быть, напротив, недостаточно, чтобы заставить их вести производство.
В каком же направлении искать решение? Мы можем обрисовать один возможный пример стратегий, которые необходимо рассмотреть. Правительства должны принять на себя выполнение такой щепетильной задачи, как разработка смешанного набора рычагов финансового регулирования с высокой степенью дискриминации для воздействия на бизнес, которые бы позволяли правительству взять бизнес под свой контроль. Это один из способов создания гибридной формы, объединяющей рыночные и полиархические средства управления, как упоминалось в главе 11. Основная стратегия, в сущности, — заплатить компаниям и представителям бизнеса за то, чтобы они отказались от некоторых привилегий.
Подсказку в отношении того, как правительству поступать в подобном начинании, можно найти в неожиданной области — в аэрокосмической и других видах промышленности, выпускающих продукцию по оборонным контрактам. Им пришлось принять то, что, как мы отмечали в главе 8, по обычным стандартам выглядит необычной характеристикой управления. Что касается якобы абсолютно обязательной и необходимой независимости корпораций, военные подрядчики выражают готовность во многом расстаться с ней. Правительственные контракты, которые они так хотят заполучить, именно этого от них и требуют. Они готовы пойти на это, так как им это выгодно. Данные отрасли не являются идеальными моделями, так как, в свою очередь, посредством того, что президент Эйзенхауэр назвал военно-промышленным комплексом, они добиваются чрезмерно близких отношений и контроля над правительственными чиновниками, отвечающими за выполнение военных контрактов. Но подсказка достаточно понятна: бизнесмены могут по собственному желанию продать многие из своих привилегий.
Но может ли обычный бизнес быть настолько прибыльным, что бизнесмены в обмен на прибыли готовы будут согласиться с достаточно жестким регулированием своего сектора? Можно ли это сделать в случае, когда предприятия производят свою продукцию для поставки на обычные рынки, а не по правительственным контрактам? И вновь подсказку можно найти в аэрокосмической отрасли и военной промышленности. Правительство обеспечивает их большой долей капитала и страхует большую часть их рисков. Крупнейшие производители, работающие по оборонным правительственным контрактам, производят свою продукцию за счет использования материально-технической базы и оборудования, около половины которых предоставляется правительством США2. Эта материально-техническая база предоставляется не бесплатно, но при этом правительство освобождает предприятия от необходимости самим делать большие и рискованные капиталовложения. Правительство США также берет на себя большую долю расходов, связанных с проведением исследований и научно-исследовательских работ. Из всех исследований, проводимых в США, около двух третей оплачиваются за счет правительства. Оно также обеспечивает определенную долю оборотного капитала в промышленности и страхует риски, выступая гарантом и поручителем по ссудам, а также гарантирует получение прибыли от продаж.
Очевидно, что правительства в прошлом не проводили тщательных различий между двумя типами привилегий: теми, которые прямо гарантируют получение прибыли, и теми, которые наделяют корпорации автономностью, благодаря которой те могут заниматься получением прибыли, будучи уже мало чем ограниченными, Корпорации настаивают на предоставлении обоих типов привилегий, не ища между ними особых различий. Разработчики политики слепо, без критики и возражений, признали необходимость обоих. Между тем стоило бы испытать политику, основанную на ключевом различии между этими двумя типами.
Можно, конечно, представить себе широкое нежелание общественности облагодетельствовать корпорации путем предоставления им финансовых выгод в качестве компенсации за их согласие принять ограничение своей свободы действий. Почему, следует спросить, правительство и общественность должны платить за привилегию установления контроля, если контроль предположительно и так относится к полномочиям правительства? Это практический вопрос комбинирования общественного контроля над коммерческими предприятиями с мотивированием этих предприятий с помощью определенных стимулов.
В действительности в соответствии с наиболее общепринятой моделью финансовые компенсации корпорациям поступают не в единоличное их пользование. Они возвращаются в форме увеличения производства или снижения цен. Полагать, что можно ужесточить налогообложение или применить к корпорациям санкции, избежав при этом обычного перекладывания издержек на широкие слои общества, — это давнишнее устойчивое заблуждение. Заблуждением было бы также полагать, что можно облагодетельствовать корпорации, предоставив им различные финансово выгодные условия, не облагодетельствовав в то же самое время самым естественным образом и широкие слои общественности, которые пользуются продукцией этих корпораций.
