— Ты в порядке? — встрепенулась Кэми. Она редко когда видела его таким потерянным. Обычно Клаус был образцом уверенности в себе и в том, что он делает. — Что произошло?
— Я кое-что сделал, — тихо признался он. — Кое-что ужасное. И жалею об этом.
Кэми тихо слушала его неожиданное признание. Клаус же в свою очередь продолжал свою исповедь. Он любил Кэми. За все эти годы, хотя для него это был скорее мимолетный промежуток вечности, но, тем не менее, она стала тем, кому можно довериться, кто никогда не осудит, выслушает и поймет, а иногда и даст совет. Она была той, кому он безгранично доверял и ценил ее мнение. Именно поэтому он пришел к ней, так как знал, что этот разговор останется между ними и он сможет говорить откровенно.
— Если бы я мог все исправить, отмотать время назад, я бы все сделал иначе, — в никуда сказал он, все думая о «той» ночи.
В голове снова и снова всплывало лицо Кэролайн в тот момент, когда он взял ее. Она доверилась ему, открылась, и он испортил все именно в тот момент, когда наконец получил все, что хотел, — ее. Его руки крепко сжали стакан.
— Но ты не можешь отмотать время назад, — тихо заметила Кэми и увидела, что Клаус опять горько усмехнулся и слегка кивнул, как бы соглашаясь с ее утверждением. — Именно поэтому наша жизнь такая сложная.
— Знаешь, Кэролайн — особенная девушка, — Клаус повернул голову к подруге и впервые с начала этого странного разговора посмотрел прямо на нее. — Таких, как она, я не встречал. С нашей первой встречи она не перестает меня удивлять, — казалось, он глубоко погрузился в воспоминания. — Она всегда поражала меня своей преданностью. Это качество, которого мне так не хватает в жизни. Когда мы встретились, я был чертовым ублюдком, который портил жизнь ей и ее друзьям только потому, что они стояли у меня на пути.
— Ты и сейчас чертов ублюдок, который продолжает портить жизнь тем, кто ему не нравится, — вставила Кэми, пытаясь разрядить обстановку.
— Да, точно. Но несмотря на то, что я делал, меня всегда поражало то, с каким упорством она помогала своим друзьям. Даже если знала, что это заведомо проигрышный вариант. Она полна самоотдачи и ничего не требует взамен. Ее доверие и хорошее отношение очень сложно заслужить, но если ты этого добился, то она уже никогда не откажется от тебя. Она будет стоять за тебя до конца.
Кэми улыбнулась. Почему-то именно такой она и представляла себе Кэролайн в обстановке, когда она с включенной человечностью, и после встречи несколько недель назад ее мнение только усилилось.
— Ну, видимо, ты сумел добиться этого, раз она здесь. — Кэми сделала глоток своего кофе и подтолкнула чашку к гибриду. Тот также сделал глоток.
— Я не понимаю почему. После того, что я сделал, — он повернул голову и посмотрел на блондинку, ища ответ, который сам не мог найти. — Ты меня знаешь, я умею причинять боль.
Кэми глубоко вздохнула. Она не знала, что он такого сделал, и, по правде говоря, она и не хотела знать. Видимо, речь идет о поступке, из-за которого Кэролайн уехала из Нового Орлеана и отсутствовала в жизни первородной семьи почти полгода. Но это касалось только Клауса и ее. Они сами должны были выяснить все. Только так у них все наладится окончательно.
— Ты и не должен понимать это, — коротко подытожила она. — Это дело Кэролайн. Она одна решает, кому довериться, а кому нет. Так же как и ты, — она указала на гибрида. — И единственное, что требуется от тебя — принять это и показать ей, что она не ошиблась в своем выборе. А я думаю, она не ошиблась. Я плохо ее знаю, но точно поняла за время нашего короткого общения, что она не глупая девушка и не станет разбазаривать свое доверие зря.
Она сделала еще один глоток кофе.
— Она сейчас уязвима, Клаус. После всего, что с ней было, ей нужно почувствовать себя защищенной. Почувствовать себя в безопасности. Не думай, просто прими тот факт, что тебе повезло в этот раз, и постарайся так больше не делать. Ведь второй раз она может уже не довериться.
Клаус несколько секунд задумчиво смотрел на нее и вдруг с короткой улыбкой поднялся со своего места.
— Спасибо, Кэми, — он коротко поцеловал ее в щеку и двинулся к двери.
— Обращайся в любое время, — со смехом кивнула Кэми, — но, пожалуйста, не в девять утра. И передавай Кэролайн привет.
***
Кэролайн переключила канал и громко вздохнула. Было уже около девяти вечера, и Клауса все еще не было. За весь день он так и не дал о себе знать. Кэролайн не находила себе места, и вот теперь, сидя в домашнем кинотеатре «Бойни», она без конца переключала каналы один за другим и нервно ерзала на мягком плюшевом диване. Произошедшее утром окончательно выбило ее из колеи. Она не знала, что делать. Как заставить его понять, что она хочет, чтобы все осталось в прошлом? Именно в тот момент, когда он прошептал тихое «Прости», она знала, что Клаус любит ее.
Он любил ее и поэтому намеренно мучил себя, не позволяя им сблизиться окончательно, как бы парадоксально это ни звучало. Глупый. Нежели он не понимает, что создавая это расстояние между ними, делает больно и ей тоже. Он был ей нужен и морально, и физически. У них все будет хорошо. Главное, захотеть этого и приложить усилия. Обоим.
— Дурак, — громко выдохнула она, переключая канал.
— Ты так считаешь, малышка? — громко сказал голос с порога.
Кэролайн мгновенно повернулась на звук его голоса.
Клаус стоял на входе в зал, опираясь одной рукой о дверь, а другую держал в кармане джинсов. Он так и не переоделся с утра. Все та же выцветшая кожаная куртка, черная рубашка и темные джинсы. Его волосы были в небольшом беспорядке, а в глазах виднелась совсем неуловимая усталость.
— Да, считаю, — смело ответила она и подогнула под себя ноги.
— Мне кажется, это моя рубашка, — мягко указал он.
Кэролайн нахмурилась и осмотрела себя. Действительно, она была одета в его рубашку. Она сама не знала, зачем надела ее, хотя если быть с собой честной до конца, ей просто хотелось ощутить на себе хоть что-нибудь, что касалось его. И пусть это будет самая обычная, непримечательная белая рубашка.
— Где ты был? — сказала она твердо, но на самом деле внутри у нее все дрожало.
— Проще сказать, где я не был, — он наконец вошел и начал не спеша двигаться по направлению к одному из диванов, на которых она сидела. — По правде говоря, я хотел напиться до бесчувствия, но потом решил, что ты будешь недовольна, если я приду домой пьяный. Поэтому я просто гулял по городу. Думал.
Бросив свою куртку на первый попавшийся диван, он подошел и сел рядом с ней. Спустя секунду его рука взяла ее ноги и небрежно положила их к себе на колени. Одна рука легла на колено и слегка сжала его в нежной ласке. По коже Кэролайн пошли мурашки. Казалось, простой жест, но он был таким до невозможности домашним и уютным, что у нее захватило дух.
— Плохой знак, — попыталась пошутить она, но ей было совсем не до шуток. Отчего-то ей казалось, что сейчас между ними произойдет что-то важное. Что-то, что сведет их вместе окончательно или заставит разойтись в разных направлениях, навсегда.
— И? — неуверенно спросила она, избегая смотреть в его глаза. Почему-то сейчас она чувствовала себя как никогда уязвимой. Каждый волосок на теле стоял дыбом.
— С первого момента, как я встретил тебя, я был поражен тобой, — начал он и тут же засмеялся. — Хотя когда я увидел тебя впервые, я практически не заметил тебя. Ты была для меня скорее декорацией. Непримечательной и мало что значащей.
— Ну спасибо, конечно, — обиженно пробурчала она. — Это был самый лучший комплимент из всех, что ты мне делал.
Он улыбнулся, умиляясь ее детской обидой и милым бурчанием, и поспешил объяснить свою мысль.
— Я был слишком занят претворением в жизнь одного из своих дьявольских планов. Я так сильно хотел, чтобы превращение в гибрида увенчалось успехом, что попросту не обратил на тебя внимание.
— Ты был еще той задницей, — вставила она.
— Но все изменилось, когда мы впервые поговорили. После этого я не мог выбросить тебя из головы. Ты никогда не боялась меня, не дрожала от страха, хотя знала, кто я и на что способен. И то, как отчаянно ты поддерживала своих друзей, даже тогда, когда они были не достойны этого. Ты преданно и самозабвенно стояла за их спинами. Я все задавался вопросом, будет ли у меня когда-нибудь что-то подобное. Но я имею эту способность рушить то, к чему я прикасаюсь, — он тяжело сглотнул. — И я разрушил тебя однажды, — он погладил ее ногу и опустил голову, как бы подчиняясь. — И теперь больше всего на свете боюсь сделать это снова.
