— Не обязательно. Если обычные люди попадут в петлю, у нас будет много хлопот.
— Я понял, мисс Перегрин, — Джейк расстегнул молнию на сумке, ещё раз проверяя содержимое. Тонкая пачка банкнот — не бог весть как много, но на несколько дней должно хватить. Мобильный телефон — в тысяча девятьсот сорок третьем он бесполезен, а в две тысячи шестнадцатом может понадобиться. Документы на всякий случай, складной ножик, тёплая куртка, бутылка воды и пара бутербродов, заботливо приготовленных Эммой.
Именно она, а ещё Миллард с Оливией провожали Джейка до входа в петлю. Место, откуда можно было переместиться в будущее, находилось в небольшой пещере, очень похожей на пещеру в Кэрнхолме. Чтобы добраться до неё, надо было подняться в гору и пересечь часть леса — выглядящего, надо сказать, очень живописно. Джейк с наслаждением вдохнул полной грудью — всё-таки здесь воздух чище, чем в двадцать первом веке. Деревья пестрели огненно-рыжими, как волосы Оливии, кирпично-коричневыми, как костюм Милларда, и янтарно-жёлтыми, как осеннее солнце, листьями. Было свежо, но холода благодаря свитеру — шерстяному, тёмно-синему, связанному Эммой, — совсем не чувствовалось.
Чёрное устье пещеры открылось неожиданно — просто вынырнуло из кустов запоздавшей черники. Джейк повернулся к своим спутникам.
— Ну, я пошёл.
— Удачи, — Оливия пожала ему руку.
— Береги себя, — Эмма, невесомо ступая в тяжеленных железных ботинках, подошла к Джейку, обняла и крепко поцеловала в губы. Когда Портман, покрасневший и смущённый, наконец высвободился, Миллард, безуспешно сдерживающий хихиканье, помахал ему пустым рукавом — точнее, рукой в рукаве.
В пещеру было темно и тихо, голоса друзей позади затихали. Джейк то и дело оборачивался через плечо — слишком живы были воспоминания о Бэрроне с его руками, превращающимися в огромные ножи, и белыми глазами. Если сейчас из-за какого-нибудь уступа выйдет очередной белоглазый или, что ещё хуже, появится Пустота, перебирая паучьими ногами… это будет очень плохо, чтобы не сказать хуже. У Джейка ведь даже оружия нет.
Но из темноты никто не появился, пещера закончилась, и в лицо Портману ударил яркий свет — он прищурился и прикрыл глаза рукой. По его подсчётам, в «большом мире» — так он называл пространство вне петли — была середина ноября. Несмотря на это, солнце светило ярко, особого холода не чувствовалось, да и снега не было видно. Оглядевшись кругом, Джейк не увидел ничего особенного — лес как лес, только разноцветных листьев уже нет — вместо них голые стволы. На всякий случай он надел куртку и зашагал по дороге, для храбрости насвистывая привычную «Run, rabbit, run».
Длинное заасфальтированное шоссе уходило вперёд подобно извивающейся серой змее или реке в хмурую погоду. Джейк задумался, сколько людей сравнивали дороги со змеями или реками. «От этой местности тянет на философские мысли. Наверное, хорошо было бы жить где-нибудь в лесу, в маленьком домике, вдали от всего мира». Представив, как они вдвоём с Эммой живут здесь среди сосен, Джейк усмехнулся.
«Ну и глупости же лезут мне в голову! Интересно, если лес вызывает такие мысли, то почему все писатели не селятся в глуши? Им было бы тогда легче сочинять. Правда, в фильмах непременно найдётся чудак — писатель или нет — который решит один-одинёшенек пожить в лесу. И, как правило, это плохо заканчивается».
Занятый своими мыслями Джейк шёл по обочине шоссе. Изредка мимо него проносились машины, пару раз в чаще раздался хруст, а один раз на дорогу выскочил олень. Он стоял всего мгновение — тонконогий, серовато-коричневый, с ветвистыми рогами и шкурой, кажущейся бархатной, — а потом прянул и исчез в лесу.
— Вот красота! — ахнул Джейк. Он уже потянулся в карман за телефоном, но вспомнил, что тот не заряжен. Да и вообще, ему надо спешить за новостями, а не любоваться на оленей.
Где-то через полчаса ходьбы шоссе привело его в маленький городок. По паре вывесок, в которых встречалось слово «Чемберлен», Джейк понял, что судьба благосклонна к нему больше, чем обычно. Он находится именно в том самом городе, где Кэрри Уайт тридцать семь лет назад совершила ужасное преступление.
«Нет, её нельзя называть преступницей», — поправил себя Джейк. «Это было… как же это называется? А, вспомнил! Превышение мер самообороны. Пожалуй, из меня бы вышел неплохой адвокат».
Если у Портмана и были какие-то сомнения по поводу того, в нужный ли город он попал, они развеялись после прогулки по улицам. Чемберлен был настолько тих и сумрачен, а жителей на улицах появлялось так мало, что сомнений не оставалось — в этом месте стряслась какая-то беда. И пусть случилась она давно — город продолжает зализывать раны и сейчас.
Маленькая полузапущенная гостиница напомнила Джейку место, в котором они с отцом остановились, когда приехали в Кэрнхолм. Хозяин, пожилой, но достаточно крепкий человек с квадратной челюстью и коротким ёжиком седых волос, мельком взглянул на документы Джейка, не проявил никакого интереса к юному возрасту посетителя и, протягивая ключи от номера, буркнул:
— В номере не курить.
— Я не курю. Спасибо, — Джейк старался быть как можно вежливее, но хозяин никак не отреагировал — даже не улыбнулся. Фамилию свою он назвал, но она была сложно-скандинавской, и Портман её быстро забыл.
Номер был чище и опрятнее, чем он ожидал, хотя и обставлен просто — кровать с лоскутным покрывалом, стул у окна и небольшой шкафчик для вещей. Впрочем, в номере Джейк не задержался — только поставил телефон заряжаться (зарядку он купил в местном магазине до того, как зашёл в гостиницу), а сам поспешил на улицу.
Ничего особенного в Чемберлене не было — узкие улицы с редко проезжающими автомобилями, стайки школьников и молодёжи, шастающие от здания к зданию, пёстрые вывески магазинчиков, дома, выкрашенные в белые, жёлтые и зелёные тона. Кирпичная церковь тоже внимания не привлекала. Джейк побродил немного, посмотрел на школу — относительно новую, чисто-белую, с аккуратными клумбами. Из любопытства он решил поискать местонахождение старой школы и тут же об этом пожалел.
Выжженный пустырь с редкими кустарниками и каменным постаментом посередине — вот что осталось от школы, в которой училась Кэрри Уайт. С болезненным тянущим чувством в груди Джейк подошёл к постаменту и прочитал:
«Здесь находилась Ювинская школа, сожжённая Кэриеттой Уайт 27 мая 1979 года».
Некоторое время Джейк стоял, бездумно глядя на эту надпись, потом побрёл дальше. То, что ему предстояло сделать, было неприятным, поэтому-то он и решил сделать это сразу.
Он шёл на кладбище.
Ровные ряды надгробий были похожи на пластины на спине какого-то чудовищного существа наподобие динозавра или дракона. Стараясь не задерживаться, Джейк направился к надгробию, заметному издалека, — белое, оно было исчерчено ярко-красной краской.
«Кэрри Уайт горит за свои грехи в аду. Христос никогда не ошибается».
От этой надписи Джейка бросило в дрожь. «Как кровью написано», — подумал он с отвращением. Наклонившись, Джейк попытался стереть надпись рукавом, но ничего не вышло. Он вылил на надгробие часть воды из припасённой бутылки и снова потёр слова, но ничего не добился — только замочил рукав. Забрав бутылку, Джейк пошёл прочь, стараясь не оглядываться.
Следующим пунктом назначения было интернет-кафе. Телефон уже зарядился и на удивление хорошо работал. Джейк заказал пиццу с апельсиновым соком и набрал в поисковике «Кэрри Уайт». После увиденного на кладбище ему и так не очень-то хотелось есть, а когда он прочитал первые новости, аппетит пропал совсем.
Тем не менее он заставил себя поесть и всё последующее время, вплоть до закрытия кафе, провёл в компании с телефоном. Джейку открылся совершенно новый мир — чудесный, страшный и невероятный мир Кэрри Уайт.
Он вынырнул из этого мира, только когда официант потряс его за плечо и произнёс «Простите, кафе закрывается». Извинившись, Джейк забрал сумку и отправился в гостиницу. Там он вполне ожидаемо провёл ночь без сна, а когда заснул, видел мечущиеся кровавые фигуры, огонь и переломанные тела.
