Одеваясь, обнаружил, что голенища моих сапог блестят, как зеркало. Неплохо. А вот как попал в спальню небольшой столик, на колесиках, на котором стояло серебряное ведро, заполненное доверху льдом, этого я уразуметь не мог. Запустив туда руку, извлек знакомого вида посудину: «Белая русская столовая водка», — прочитал я на этикетке. Интересно! Зачем это мне! Да еще с раннего утра. Не иначе, как понятия наших хозяев отстали на четверть века, и меня перепутали с царскими белопогонниками «голубых» кровей.

Нашел штурманов (надо отдать справедливость: их жилье было значительно скромнее…), и мы поехали все вместе в министерство королевских воздушных сил. Там нас принял колонель-лейтенант^{17} Булстроед.

Угостив нас кофе, он рассказал, что сам он тоже летчик, но несчастный случай — раскаленная частица падающей иллюминационной ракеты попала во время праздника в глаз — заставил перейти на штабную работу. Колонель-лейтенант быстро разрешил все наши вопросы, снабдил необходимыми справочниками и информацией, и к полудню все наши дела были закончены.

Нас попросили еще раз к столу. Там наша беседа скоро склонилась к самому животрепещущему вопросу — открытию второго фронта.

— Почему союзники так долго тянут с организацией наступления через Ламанш?

— Как это, почему тянут? — искренне удивился хозяин. — Ведь наши летчики чуть не ежедневно бомбят промышленные центры Германии!

— Это, разумеется, очень хорошо, но бомбардировка Кельна или Гамбурга с воздуха не отвлекли с Восточного фронта еще ни одной дивизии вермахта. Целый год наша Красная Армия отражает натиск главных сил фашистских головорезов один на один…

Булстроед нахмурился:

— Кроме авиационных налетов, — мы помогаем вам оружием. Только что по всей Англии проходил двухнедельник помощи Советскому Союзу.

Об этой «помощи» мы вскоре узнали любопытные детали. Рабочий класс Англии, действительно желавший сделать все возможное для поддержки титанических усилий советского народа, работал в те дни с максимальной отдачей. Зная, что продукция, изготовленная в течение этих двух недель, предназначается Советскому Союзу, рабочие трудились изо всех сил, значительно подпяли производительность труда и увеличили количество выпускаемых изделий.

Совсем иначе смотрели на это предприниматели. Они использовали энтузиазм рабочих в целях получения дополнительной прибыли. В результате этого Советский Союз получил лишь то, что было изготовлено сверх обычного, основную же продукцию спустили по спекулятивным ценам тем, кто больше платил…

Мы уже собирались распроститься, когда вошла стройная девушка-офицер и передала Булстроеду объемистую книгу.

— В этом атласе имеются карты, схемы и кроки, а также описания всех существующих аэродромов по предстоящему вам маршруту полета, — сообщил через переводчика Булстроед. — Если мистер майор соблаговолит дать свою подпись в том, что обещает при возвращении вернуть нам этот материал, то он может захватить его с собой.

«Мистер майор» «соблаговолил» дать свою подпись и захватил объемистый том под мышку. Просматривая позже сложенные в нем аккуратно карты и схемы, мы нашли в них весьма нужные в пути сведения: расположение аэродромов и радиомаяков, размеры взлетно-посадочных полос, доминирующие направления ветра и многое другое, без чего очень трудно лететь по незнакомым воздушным трассам.

В советском посольстве нас ожидал атташе Военно-Воздушных сил СССР в Англии полковник Стукалов. С напряженным вниманием выслушали мы его рассказ о подробностях катастрофы, унесшей из жизни Асямова. Комиссия, расследуя на месте обстоятельства гибели английского самолета, выяснила, что причиной явилась авария правого мотора. Оборвавшийся шатун пробил картер мотора, в котором мгновенно взорвались пары перегретого масла. Горячие осколки картера и шатуна пробили бензиновый бак… Произошел второй, еще более мощный взрыв. Самолет развалился в воздухе.

К сожалению, ни экипаж, ни пассажиры не удосужились одеть парашюты.

Молча посидели мы в гнетущей тишине некоторое время. Как живой стоял Сергей передо мной: жизнерадостный, веселый, общительный.

Вздохнув, полковник продолжил беседу:

— Завтра вам предстоит перегнать самолет на аэродром Прествик. Мне уже рассказывали, — тут полковник усмехнулся, — как вы взлетели с Тилинга, еле-еле… Прествик — это аэродром, откуда стартуют все самолеты, направляющиеся через океан. Длина полосы там более чем достаточная. Там находится командующий воздушными силами США в Англии полковник Джон Хиллс.

Он имеет указания из Вашингтона снабдить вас необходимой для полета информацией, а также маршрутными картами и всем прочим. По прибытии на аэродром Прествик вам следует его разыскать. Он будет, наверное, полезен.

Приняв указания «к сведению и исполнению», распростились с атташе.

Когда мы высказали свою просьбу — выехать обратно в Шотландию советнику посольства К. В. Новикову, то оказалось, что кто-то успел все предусмотреть и организовать и нас уже ждут на железнодорожной станции.

— Поезд отправляется, — тут Новиков посмотрел на часы, — поезд отправляется через час. Времени осталось только чтобы успеть добраться до вокзала.

Вез нас туда тот же шофер, с кем мы пережили не очень приятное ожидание по прибытии в Лондон — «оне момент». Шофер, должно быть, думал, что мы вообще всегда спешим, и он мчал нас в том же бешеном темпе, как и тогда.

Прибыли к поезду даже раньше, чем следовало. Немного погуляли по перрону и вдруг услышали громкие крики и восклицания, доносившиеся из окон поезда, стоявшего на втором пути. Нас, одетых в советскую военную форму, узнали пассажиры рабочего поезда и устроили нам бурную овацию, продолжавшуюся даже тогда, когда их поезд, набирая ход, отошел от станции.

— Так не будет дела, — решительно сказал Штепенко. — Привлекать к себе внимание не нужно.

Он был прав. Наверняка в Англии есть гитлеровские лазутчики и нам никак не следовало рекламировать свое пребывание здесь.

Подкатил и наш поезд. Заняв место «согласно взятым билетам», обнаружили, что спать нам ночью, к сожалению, негде! Романов пошел объясняться с проводниками, но вернулся ни с чем. В этой стране спальные вагоны подаются только по специальному заказу, а во всех остальных случаях пассажиры дремлют сидя… Это нас мало утешало. Завтра надо перегнать самолет, а тут — всю ночь без сна! Купе наше было четырехместным, нас же трое. Уговорив проводника никого больше к нам не пускать, вышли из положения. На дверях купе появилась табличка: «специального назначения», а мы, разобрав подлокотники, отделявшие сидячие места друг от друга, получили два дивана. Двое спят, один бодрствует. Это еще куда ни шло. Из уважения к моему командирскому положению мне выделили первую очередь. Так вперемежку, то сидя, то лежа, продремали мы в нетопленом вагоне ночь.

Опытный специалист

Данди встретил нас мелким промозглым дождиком. Низкие облака цеплялись за близлежащие макушки гор. Это нас не устраивало. Так можно просидеть тут несколько суток. Войдя в помещение синоптиков, выяснили, что во второй половине дня ожидается улучшение погоды. Корабль был подготовлен, делать нам нечего, и мы воспользовались приглашением коменданта аэродрома — познакомились с тренировочным центром летчиков-истребителей. Львиная доля тренировок, в том числе и летных, проводилась здесь на земле, в специально оборудованных классах. Основными дисциплинами были синоптика, аэронавигация, связь и тренировка в стрельбе. Ряд кабин «Лимка», установленных в просторном помещении, позволял «летать» в довольно схожих с действительностью условиях. Возможности контроля здесь даже шире, чем в настоящем полете, где летчик летает один на один с самолетом. Несмотря на относительную сложность и дороговизну оборудования, такая тренировка обходится во много крат дешевле, чем тренировка в воздухе, не говоря уже об абсолютной безопасности наземных «полетов».

На столе руководителя «полетов», под целлулоидным покрытием — карта северной части Шотландии, на которой жирными черными линиями нанесены маршруты тренировочных полетов. Над ней, по целлулоидному листу, двигаются крошечные самолетики, оставляя за собой ярко-красный след, точно соответствующий маршруту, практически выполняемому летчиком.