Я возражать не стал, и так меня с его легкой руки стали называть вначале члены своего экипажа, а потом и другие участники экспедиции.
— Командиром отряда назначен Чухновский Борис Григорьевич, — рассказывал мне Фарих. — Он еще в 1924 году начал летать на Севере. Потом, наверно слышал, он участвовал в спасении экипажа дирижабля «Италия», потерпевшего катастрофу при возвращении с Северного полюса в мае 1928 года. Правда, там Чухновский потерпел и сам аварию, но нашел группу Мальгрена. Ледокол «Красин» снял двух из этой группы, а самого Мальгрена уже не было. Чухновский полетит на Н-210. Н-211 командует М.С. Бабушкин, опытный полярный летчик, участвовавший в высадке папанинцев на Северный полюс, Н-212 — Я.Д. Мошковский, также участвовавший в экспедиции на полюс.
— Уже вылетели на трех кораблях Водопьянов, Алексеев лМолоков, — продолжал осведомлять меня Фарих. — Еще один корабль есть на острове Рудольфа. Когда полюсная экспедиция возвратилась, там был оставлен охранять папанинцев экипаж Ильи Павловича Мазурука. Мало ли что с ними может случиться! А командует всеми Марк Иванович Шевелев, наш начальник.
… Наступили горячие дни. От темна до темна работали экипажи вместе со специалистами авиазавода, готовя корабли к экспедиции в сердце Арктики. Вереницы автомашин завозили на аэродром горючее и смазочные, продукты питания, палатки, спальные мешки, лыжи, винтовки и патроны, оборудование для подогрева моторов, словом, — великое множество всего необходимого для обеспечения автономной работы и жизни в нелегких условиях полярной ночи.
Экипажи кораблей разгружали и разбирали привозимое, ругаясь и споря, если иногда на один из кораблей попадало чего-то вдвойне, а на другой не хватало.
Наблюдая за всем этим, наш командир заставлял взвешивать все грузы, разгружаемые у нашего корабля, и записывал их вес в книжечку. Особо ревностно следил он за распределением и погрузкой продуктов питания, упакованных в запаянные жестяные коробки.
В минуты перекура высказывались соображения о возможных причинах прекращения связи с экипажем Леваневского, но все мы не теряли надежды, что летчики произвели вынужденную посадку на лед и могут продержаться с имеющимся запасом продуктов питания несколько месяцев.
К началу октября отряд подготовился к вылету. Готово было все, не было только основного — погоды. Казалось, что Арктика решила уже загодя показать нам свое истинное лицо, насылая на север Европы циклоны, сопровождаемые туманами и снегопадами.
Я успел уже давно сменить свой курортный костюм на более подходящий для Арктики, послать домой телеграмму с сообщением о предстоящем полете, успел узнать подробности полета на остров Рудольфа трех кораблей, в составе которых были такие опытные летчики полярной авиации, не раз уже померявшиеся силами с коварным климатом высоких широт Заполярья, как М. И. Шевелев — начальник Полярной авиации, И. Т. Спирин — флагштурман ВВС, летчики-командиры М. В. Водопьянов, В. С. Молоков и А. Д. Алексеев — все Герои Советского Союза, вторые пилоты — А. Н. Тягунин, А. А. Курбан и М. И. Козлов, но вылет все откладывался.
Тягостным было это ожидание от сознания, что, может быть, там, где-то за полюсом, ждут нас во льдах океана попавшие в беду люди. Ждут уже второй месяц, вслушиваясь в вой пурги и с надеждой всматриваясь в светлеющую в середине дня полоску горизонта.
Ждали все: мы — состав экспедиции, изо дня в день выезжая на аэродром, ждали и наши родные и близкие, приехавшие в Москву, чтобы проводить нас в далекий и трудный путь.
Наконец синоптики дают разрешение на вылет. Занимаем места. К самолетам подъезжает серебристый «ЗИС» О. Ю. Шмидта. Отто Юльевич поднимается поочередно на все корабли, прощается с экипажем, желает успеха в выполнении задания партии и правительства.
Оставляя за собой шлейфы черного дыма, поднимаются один за другим в ясное небо Чухновский, Бабушкин, Мошковский. Мы — последними…
Начиная с Вологды, погода вновь начинает портиться. Появилась облачность, прижимая нас все ближе и ближе к земле. Корабли Бабушкина и Мошковского скрылись в облаках. Мы летим за флагманом, который держится железной дороги. По этому поводу позже в отрядной стенгазете появился дружеский шарж — «кратчайший путь по флагману есть кривая».
В поселке Куя, близ Нарьян-Мара, погода задержала «ас надолго. Синоптик отряда И. А. Клемин изо дня в день составлял карты погоды, но, как назло, вдоль Новой Земли, где нам предстояло пролететь, вытягивались одна за другой ложбины низкого давления с туманами, низкими облаками и снегопадами.
12 октября Московское радио передало сообщение о выборах в Верховный Совет СССР. В Нарьян-Маре состоялся общегородской митинг, куда пригласили и нас. В качестве гостей на митинге присутствовали также моряки с корабля «Марзо» из республиканской Испании.
Громовым «ура!» и рукоплесканием встречали участники митинга появление на трибуне представителя испанского народа. Хотя никто из нас не понимал испанского языка, чем-то родным и близким веяло от горячей темпераментной речи моряка.
… На моем рабочем столе лежит стопка тетрадей. Пожелтевшие от времени страницы их исписаны мелко-мелко то карандашом, то чернилами. Это сохранившиеся с той далекой поры дневники. Перебирая их страницы, я вспоминаю нелегкие дни, сопутствовавшие моему первому свиданию с Арктикой.
Экспедиция эта выдалась очень тяжелой. В Арктике началась зима и наступала долгая полярная ночь. Столбик спирта в термометре опускался все ниже и ниже. Уже из Куй взлетали мы на колесах по глубокому снегу. А лыжи ждали нас только у цели — на базе острова Рудольфа. Погода не баловала нас и на этот раз. Низкая облачность и густой снегопад заставили нас приземлиться на берегу бухты Канкрина — невдалеке от Маточкина Шара. Дождавшись приемлемой погоды, поднялись в воздух и взяли курс на Землю Франца-Иосифа. Через пять часов полета впереди, в редких окнах сплошной низкой облачности, показались крутые скалистые берега островов. Но радость нашу тут же погасила полученная с базы радиограмма: «Купол аэродрома закрыт туманом…»
Куда сесть? А садиться надо — горючее на исходе.
Продолжаем полет в направлении острова Рудольфа, и вдруг, немного левее нашего курса, в серой пелене низких облаков и тумана открылось белое пятно. Снег? Или лед? Флагманский корабль поспешил туда, на посадку. Вслед за ним и мы. Пробежав несколько десятков метров по глубокому рыхлому снегу, корабль стал. Пока мы выходили наружу, туман закрыл все кругом. Определить наше местоположение не было никакой возможности, но мы были рады и тому, что под ногами что-то прочное.
Вскоре завыла пурга. Чтобы не замерзнуть в металлическом чреве самолета, поставили палатку и обложили ее со всех сторон снежными кирпичами. Пурга бушевала много дней. Наше жилье занесло так, что оно стало снаружи похожим на пологий снежный1 купол. Громадные сугробы окружили и наш корабль.
Наступил праздник — двадцатилетие Великого Октября. Наш радист Толя Ковалевский, державший регулярно связь с Большой землей, принял поздравительные телеграммы от О. Ю. Шмидта, М. И. Шевелева, Б. Г. Чухновского. Было еще и два личных поздравления: Фариху и мне. Я растрогался до глубины души, получив привет и праздничные поздравления от коллектива сотрудников Майского райисполкома Красноярского края. Незнакомые мне люди вспомнили земляка, покинувшего родной край десять лет тому назад, и поддержали меня теперь, в эти очень трудные для меня дни.
А время все шло и шло. Неделя за неделей отсиживались мы, зарывшись в лед и снег, не имея возможности не только вырваться из этого снежного плена, но даже определить точно свое местонахождение. Лишь после того, как утихла пурга и в один из звездных дней (именно дней, ибо это случилось во время полярной ночи в дневные часы) на ледяном куполе острова Рудольфа включили мощный прожектор, мы обнаружили, что сидим на самом Рудольфе, в десятке километров от базы.
Причину ошибок в определении нашего местоположения, допущенных астрономом и штурманами экспедиции, объяснил с доброжелательным юмором мой соратник по Северу и Отечественной войне В. И. Аккуратов, опубликовавший рассказ «Коварство Кассиопеи» в пятом номере журнала «Искатель» за 1964 год.
