Верно ли тьма в ту ночь была гуще обычного, или я принимал желаемое за действительное? Я боялся поддаться обманчивой надежде. Наконец я напряг волю, и в хижине встал на ноги Кетан.

Укутавшись в длинный овчинный плащ, держась в тени башен, я двинулся к замку. Конечно же, у ворот стоял часовой. И он был начеку, вглядывался в темноту, как бы ежеминутно ожидая врага.

Я понурился. Справиться с этим человеком было мне, наверное, по силам. Я мог бы прыгнуть на него и в облике пардуса. Но нельзя ударить невинного, исполняющего свой долг. Я не сомневался: пролив его кровь, я погибну навсегда. Путь зверя не для меня.

Сдаться, добравшись так далеко, было невыносимо, но и выхода я не видел. В нарастающей досаде, отираясь около ворот, я что-то уловил тем самым чувством, что предупреждало меня о творящемся в лесах зле. Только на этот раз я уловил не угрозу, а действие Силы.

Потрясенный, я наблюдал, как окаменел часовой, устремив неподвижный взгляд в одну точку. Не знаю, из какого источника пришла Сила, сделавшая его безопасным для меня. Но я не упустил случая – быстро скользнул мимо него за ворота.

Позади послышался шум движения. Припав к земле, я развернулся, готовый наткнуться на острие меча. Но часовой, хоть и зашевелился, стоял ко мне спиной и не повернул головы. Быть может, он даже и не заметил минутного оцепенения.

Почему? Облегчение мое сменилось подозрительностью. Правда, в этой Силе я не уловил зла, но слишком уж удачно она пришла мне на помощь. А друзей, от которых можно было ждать такой услуги, у меня не было.

Урсилла!

Я каким-то образом знал, что мне предстоит с ней встретиться. Однако я теперь уже не был тем зеленым юнцом, которого она подчиняла с такой легкостью. Пройдя путем пардуса, возвратив ранние воспоминания, я стал другим. И она не застанет меня врасплох… хотя недооценивать Мудрую опасно.

– С возвращением, Кетан.

На сей раз я не вздрогнул. Только Урсиллу я и мог заподозрить в тени, шевельнувшейся под аркой башни. И я, как поединщик, выходящий на поле боя, шагнул к ней.

Она, не дожидаясь меня, скрылась за дверью. Я уловил в проеме отблеск светильника. Теперь мне ничего не оставалось, как идти следом.

Где Урсилла, там и яргоновый пардус. Однако я так и не придумал, как с ней справиться. На сделку не пойду…

Войдя в башню, я увидел ее на лестнице. Светильник в ее руке бросал ко мне слабые лучи. Я заметил, как округлились ее глаза – словно Мудрая не ожидала увидеть меня Кетаном. Что ж она, не видела меня во дворе, учуяв лишь силой своего Дара?

Ее свободная рука шевельнулась. Пальцы сжимали жезл – костяную палочку, изрезанную и инкрустированную красными и черными рунами. Должно быть, она нарочно показала мне жезл, как Магус на ее месте позаботился бы, чтобы я увидел обнаженный клинок.

– Привет тебе, Мудрая, – впервые заговорил я.

Ее рука протянулась ко мне, словно помогая ей видеть и слышать. Резкий взмах жезла…

Я почувствовал, как во мне оживает пардус. Да я и не пытался ему противостоять. Урсилла не должна узнать, что́ мне известно. Решила испытать, насколько я владею сменой облика? Пусть же думает, что владею едва-едва. Всю силу воли я должен был приберечь для одного решающего выпада, который, быть может, меня спасет.

И потому я стал подниматься за ней бесшумной поступью зверя.

Урсилла не оборачивалась ко мне, пока не провела в первый из своих покоев. Здесь, кроме маленького светильника в ее руке, горели еще три. В их свете мы ясно увидели друг друга. Урсилла улыбалась.

– Итак, Кетан, ты наконец усвоил, что со мной не спорят? – неспешно проговорила она. Она будто упивалась каждым словом, как упиваются любимым блюдом, нечасто появляющимся на столе.

«Я никогда и не отрицал твою Силу», – подумалось мне. Однако человеческая речь была мне сейчас недоступна.

Мудрая заняла единственное в комнате кресло – столь же величественное, как те, что по праву занимали моя мать и госпожа Элдрис. Она медленно обвела меня взглядом от головы до кончика хвоста и обратно. Вид у нее был довольный. Я ощущал ее веру – не только в свой Дар, но и в возможности, открывающиеся перед ней теперь, когда я снова в ее руках.

– Тебя звали дважды, – сказала Урсилла, – а ты, глупец, не приходил. За это ты в свое время будешь должным образом наказан. А пока…

Она снова указала на меня концом жезла. Я вскрикнул, потому что костяной стержень, казалось, вошел в меня, проткнул и разорвал горло. Я давился, из пасти капала слюна.

Урсилла, глядя мне в глаза, склонилась вперед:

– Ты понял, Кетан? Я могу сделать с тобой все, что захочу… отвечай!

– Я… понял.

Слова вышли смятыми, ведь они родились в горле пардуса, вовсе не приспособленном к человеческой речи. Но разобрать их было можно.

Урсилла отрывисто кивнула:

– Неплохо! Теперь говори, что за Сила встала между нами при последней встрече?

Она подразумевала мое странствие по стране Тени. Однако ей – в этом я уже не сомневался – недоступна была мысленная речь снежного кота. Иначе зачем бы она вложила в меня способность отвечать ей вслух? А раз так, и уследить за моими мыслями она не сумеет. Если я стану осторожно подбирать слова, сумею удовлетворить ее ответом, не выдав всей правды…

– Когда… ты… позвала… – Очень тяжело давалась мне речь, и горло уже саднило от напряжения. – Я был на краю… Места… Силы… Его защита… разорвала… связь… с тобой.

– Место Силы, – повторила Мудрая. – В лесу есть такие, некоторые из них давно забыты. Что это было за Место?

Я не осмелился рассказать ей о Звездной башне и даже о поляне с лунными цветами. Пусть я не нашел там убежища, обитатели этих мест заживили мои раны. А снежный кот спас жизнь – и, может быть, не только жизнь тела, – порвав паутину в руинах. Руины? Не будет вреда, если рассказать о них!

– Две колонны… древняя резьба… почти… стерлась… Охраняют руины… груды камней… я не… могу сказать… что это… за место…

Жезл снова качнулся в ее руке, и я ощутил странную боль между глаз. Урсилла по-своему оценивала мою правдивость. Боязнь, что она вытянет из меня все, что я решил скрыть, гнула меня к земле.

– Эта правда – между нами. Потом расскажешь мне еще об этом месте. Если оно, даже разрушенное, взломало двери заклятия, то, верно, пропитано огромной древней Силой. И в человеческий вид ты вернулся там же, Кетан?

– Да.

Я приготовился к новому испытанию правдивости. Как она поступит, если распознает в этом ответе ложь? Однако, к великому моему облегчению, Урсилла приняла мои слова на веру.

– В самом деле, это Сила! Непременно надо будет найти это место!

Пальцы не занятой жезлом руки скрючились, словно уже хватали сокровище.

Затем Урсилла вздохнула:

– Это придется отложить. Что же до тебя, оборотень… – Она снова устремила на меня острый взгляд. – Ты будешь мне покорен. Мой гонец – тот, что перепоясал тебе чресла царапинами, хорошо метил. Пояс останется у меня. А с ним я могу добиться многого, в чем ты скоро убедишься, если вздумаешь мне перечить.

В ее ледяном голосе было не праздное хвастовство, а смертельная угроза. Больше всего меня угнетала невозможность проверить, сколько в ней правды. Смогу ли я, будучи в пределах действия ее Силы, повернуть свой ключ – хотя бы на время вернуть себе истинный облик? Не попробовав, не узнаю. А пробовать нельзя было, пока не испытаны другие способы защиты.

– Замком, с тех пор как владетель Эрах увел войска на сбор, распоряжается Магус, – продолжала Урсилла. – После первой неудачной охоты он велел наделать серебряных стрел и поклялся тебя прикончить. И никто здесь не вступится за тебя ни словом, ни делом. Все запуганы приближением Тени, так что он легко докажет, что оборотень среди нас – открытая дверь худшим бедам. Он выступил и… – Урсилла прикусила губу, как будто едва не сказала лишнего.

Я полагал, что мог бы закончить фразу, которую предусмотрительно оборвала Урсилла. Магус выступил и против нее. «Неразумно», – подумал я. Испытав на себе средства, которыми Мудрая добивалась своего, я полагал, что у кузена против нее мало шансов. Я бы на его месте действовал осторожно, поскольку Урсилла была из тех угроз, с какими воинам приходится считаться.